Ява

– Нет, доченька. Я его, как в лучших модельных салонах, подстригу. Причёска будет носить название – «Остриженный ёжик».

Хорошо, что отец и сын были слегка захмелевшие. Один подстригал, как ему казалось, ну просто великолепно. Другой ждал окончания стрижки, расплывшись в пьяной улыбке от «уха до уха». Это уже утром «парикмахер», взглянув на голову «клиента», будет хмуриться. И клиент, увидевший в зеркале своё отражение, и без того с плохим настроением, будет чувствовать себя ещё более скверно. Но это будет только завтра.

Глава 14

До свидания…

Несмотря на то, что легли спать поздно, вся семья Яванских встала «с первыми петухами». Утро выдалось прохладное. Валерка всё что-то искал. Хотя ничего не терял, и всё было сложено с вечера. Маринка собиралась в школу и спорила с матерью, желая ехать провожать брата. Владимир Леонтьевич ушёл в гараж прогревать машину. Наташа сидела на краю кровати, смотрела на мужа. Её глаза были полны грусти и печали. Ещё немного и она готова была расплакаться.

– Ты чего нос повесила? Разве можно мужа слезами провожать? Помнишь: «Расставаться нужно так, как будто завтра встретимся. Даже если разлука на годы. А встречаться нужно, как будто вчера расстались». Не волнуйся. Ещё есть надежда на то, что останусь служить в нашей области. Если и отправят куда, так может, переведут служить «домой». Надо верить в лучшее, и оно обязательно сбудется. Ну, прекращай печалиться. Где же твоя очаровательная улыбка? Ну, улыбнись. Ну, пожалуйста. Вот. Другое дело.

Валера присел перед молодой женой и положил свою голову на её колени. Она погладила его стриженную лесенками и пролысинами голову. Заулыбалась.

– Без тебя будет скучно. Я и представить не могу, как буду ждать тебя два года, это же так долго.

– Ты у меня одна такая на всём белом свете, самая сильная, самая стойкая и терпеливая. Значит, сможешь выдержать разлуку. Думай о ребёнке. Вот твоя главная забота. С мамой живи дружно. Она иногда бывает резкой, но ты не обращай внимания…

– Чего ты меня как маленькую уговариваешь и успокаиваешь. Всё будет хорошо… и с мамой мы нашли общий язык, и с Маринкой сдружились. Папа у тебя весёлый. Ты, главное, сам там не дури. Помни, что тебя дома ждут. И на девок не засматривайся, – она прямо посмотрела в глаза мужа, резко поднявшего голову.

– Какие девки? Ты чего? Да я никого, кроме тебя, не вижу. Чушь какую-то мелешь. К тому же девки в тайге, на лесоповале не водятся.

– На каком лесоповале? – удивилась Наташа.

– Да один полковник в военкомате сказал, что отправит меня служить в тайгу лес валить.

– Девки везде водятся. Хоть город, хоть тайга, – серьёзно сказала жена. – Что, в тайге деревень или выселок не имеется? То-то же.

Услышав разговор, в комнату заглянула Нина Николаевна.

– Ты, дочка, не переживай. Если «кралю» заведёт, мы первым же рейсом к нему в часть. Хоть самолётом, хоть поездом, да хоть на оленях. Я ему тогда все детородные органы на сук намотаю собственными руками.

– Мама, да успокойся. Одна начала, другая подхватила. Что, поговорить не о чем?

– Ну, органы нам и самим пригодятся, – съязвила Наташа.

– Какие органы? – не понял Валерий.

– Те самые, без которых останешься в случае чего, – пояснила мама.

– Да ну вас, – Валерка обиделся и вышел. – Давайте завтракать. Скоро уже ехать. Маришка, ты с нами или в школу?

– В школу. Мама не разрешает с вами ехать, – грустно сказала сестрёнка. – Уговори маму. А?

– За завтраком поговорю. Глянь в окно, где отец. Что-то он долго.

Минут через пять вся семья сидела за столом. Валерке в рот ничего не лезло. Он выпил чаю. Упёр локти в стол и положил на ладошки голову. Папа, мама, Маринка и Наташа кушали, медленно пережёвывая пищу.

– Мамуль, а ты чего это не разрешаешь Маринке меня проводить? Я целых два года её не увижу. Какая может быть сегодня школа? Разве что кучерявый её потеряет.

– Какой ещё кучерявый? – насторожилась мама.

– Да я так к слову. Поедем все вместе. Чего ты ей не разрешаешь?

– Поедем. Поедем. Дай поесть. И сам давай ешь. Кто знает, когда покормят? Я там, в пакет сложила тебе в дорогу. Немного, но дня на два растянуть можно. Ещё вот тебе на дорогу пятьдесят рублей.

– Ого! Целое состояние… не многовато ли? Ты б ему бутылочку положила. Пусть с мужиками за знакомство дёрнут, – со знанием дела сказал отец.

– Положить-то можно, но заберут. Жалко будет.

– Перестрахуемся. Сынок, принеси-ка из серванта плоскую фляжку, что мне подарили любители охоты и рыбалки.

– Бать, не надо. Ведь это подарок, а я могу потерять.

– Надо. Не надо. Я сказал, неси – значит, неси. Мы в неё нальём, сколько войдёт. В карман куртки положишь, и никто не увидит.

Валера сходил в зал и принес плоскую фляжку, передал отцу, который уже держал в правой руке початую бутылку водки.

– Так. Ага, вот. Фляжка вмещает триста миллилитров. Каждому по глотку за знакомство… и весело… и не пьяные, – говорил отец и переливал содержимое бутылки во фляжку. – Ты смотри, да здесь и мне на пару рюмочек осталось за твоё здоровье выпить вечером. Держи.

– Нина Николаевна, мне что-то плохо. Изжога и живот сжимает, – неожиданно тихо произнесла Наташа.

Лицо у неё было бледное. Руками она держалась за живот. Мама помогла ей встать и повела в комнату.

– Пойдём, приляжешь.

– Наташа, что с тобой? – Валерка шёл сзади.

– Не волнуйся, сейчас пройдёт.

Маринка прибралась на кухне. Владимир Леонтьевич взял Валеркин рюкзак, вложил в него пакет с продуктами,

– Я в машину. Давайте выходите. Не хватало ещё опоздать.

Валерка вошёл в свою комнату. Наташа лежала на кровати. Она смотрела на него своими большими и чистыми глазами. Губы застыли в виноватой улыбке.

– Не проходит?

– Нет, не отпускает. Ты не волнуйся за меня. Езжай, а то опоздаешь.

– Валера, езжай с отцом и Маринкой. Я с Наташей дома останусь. Давай, сынок, целоваться, и посидим на дорожку.

Нина Николаевна подошла к сыну. Обняла, поцеловала его. Из её глаз выкатились слезинки.

– Всё будет хорошо. Береги, пожалуйста, Наташку. И себя береги. Я тебя люблю. Ты мне нужна.

– Ну, всё, сынок. Не трави душу. Иди.

Валерий подошёл к кровати и припал губами к губам жены.