Побаски дядьки Кондрата. Юмористические истории

Негр

История, о которой я сейчас вспомнил, произошла в то время, когда наша страна ещё была надёжно отгорожена от прочего мира суровым «железным занавесом», а мы были столь наивны, столкнувшись с какой-нибудь заморской экзотикой. Но я к тому времени слыл уже человеком бывалым: довелось посетить Москву и другие города необъятной нашей державы. Поселился в одном из заштатных провинциальных городишек юга России. Успел и семьёй обзавестись. Дочь появилась. И больше всего на свете наша малышка не любила есть манную кашку и умывать лицо и руки.

Это вступление у меня такое. Продолжу дальше.

Стоим мы однажды с дочуркой на остановке, ждём рейсовый автобус, чтобы добраться до детского садика. Дело было зимой. Тут подошёл к остановке какой-то человек в тёплом пальто с поднятым каракулевым воротником, закутанный шарфом. Непонятно было почему он так замёрз, ведь всего-то было мороза не более минус 10. Когда незнакомец обернулся к нам лицом, мы ахнули: перед нами оказался самый настоящий негр. Это было так непривычно в наших задрипанных палестинах, что мы с дочерью реально опешили от неожиданности. Это ж надо! Из самой Африки да в нашу глухомань. Вот диво! Мужики не поверят…

Ну, ладно. Стоим мы остолбенело с разинутыми ртами и взираем неотрывно на это чудо. Но я, как человек бывалый, первый справился с оцепенением и пришёл в себя.

Одёргиваю осторожненько этак дочь:

– Что ты так уставилась на дядю?

Бедное дитя претерпело столь огромное потрясение, что едва вымолвило, заикаясь и ткнув трясущимся пальчиком:

– Папа, что это?

Ну я тут же нашёлся как такой наглядный пример использовать с воспитательной целью:

– Этот дядя не любил умываться в детстве, вот и стал таким. И ты будешь так выглядеть, если перестанешь мыть лицо. Его теперь негром обзывают.

Надо заметить, это событие произвело нужный педагогический эффект на впечатлительную девочку, и она после этого стала без скандалов умываться по утрам.

Негр слышал наш короткий диалог и оказывается всё воспринял так близко к сердцу, что возмутилась его горячая африканская душа – обиделся он на мои слова. Принялся укорять на довольно сносном русском языке:

– Товарищ, как вам не стыдно, вы чему ребёнка учите?

– Ух ты! – думаю я про себя. – Да он по-человечески говорит. (Мы ведь тогда, соответственно с теорией Дарвина, негров воспринимали, в лучшем случае, как некую промежуточную ступень в эволюционном развитии между человеком и человекообразной обезьяной). А сам вежливо так интересуюсь:

– А в чём собственно дело?

– Расизм это! В чистом виде расизм. Никакой я не негр.

– А кто же тогда?

– Я афроамериканец. А вас самого надо ещё воспитывать, чтобы дотянуть до цивилизованного уровня…

Два героя

Все знают насколько казаки народ отважный. Ни перед каким ворогом не спасуют. И у нас на станице есть свои ветераны Отечественной войны. А станичный Совет ветеранов возглавил самый заслуженный из них – сосед мой Прохор Дмитрич. Видел я его на праздники Победы в парадном облачении. Герой! Вся грудь увешана орденами, медалями. Под стать ему и товарищ его боевой Терентий Прокопыч. Тоже орёл! Тесно на груди его от наград.

Однажды, в очередную годовщину Победы зашёл я после всех торжественных мероприятий к соседу своему героическому, чтоб лично с праздником поздравить. Как водится, усадил он меня к столу. Накатили мы водочки по одному-другому стопарику и завели разговор душевный вокруг военной темы. Дмитрич воспоминаниями делиться стал. Дни юности боевой своей вспомнил. Действительно, храбрый он мужик.

Только я неумышленно так задел невзначай его самолюбие. Сам не знаю как это вышло. Только напомнил, что и у его однополчанина Терентия Прокопыча заслуг не меньше – вон как регалии блестят на парадном мундире!

Взбеленился тут Прохор Дмитрич, нетерпимо отнёсся к такому посягательству на своё первенство станичное в сем вопросе. «Знаю, – говорит, – как Терёшка медали свои заслуживал». И поведал мне такую историю.

…Дело было зимой 42-го здесь, на Кубани. Отправились мы с Терентием вдвоём в немецкий тыл. Выполнили задание и тихо назад возвращаемся. А ночь была безлунная, тёмная, хоть глаз коли – ничего не видать. Дорогу наощупь отыскиваем. На пути траншея какая-то заброшенная подвернулась. Мы – шасть – в неё и так продвигаемся. Вдруг на изгибе окопа нос к носу сталкиваемся с двумя немцами. Они из нашего тыла возвращаются. У всех четверых автоматы наизготовку. Замерли так, в упор наведя стволы друг на друга, держим на прицеле. Стоим в напряжении, пальцы на спусковых крючках держим. А жить-то каждому охота! Если у кого нервы не выдержат и выстрелит – мгновенно другие тоже ответят. Все понимаем: в такой ситуации реально ни у кого нет шанса спастись. Долго так простояли. Стало ясно, что никому умирать не хочется.

Начали осторожненько изъясняться на ломанном языке противника. Немцы предлагают нам мирно разойтись по своим направлениям. Мы соглашаемся. Вылезаем из окопа на одну сторону, фашисты – на другую. Всё чин-чинарём, добром договорились. Вот и гитлеровцы нам поверили, спинами повернулись… И в этот самый момент напарник мой как полоснёт по ним очередью из автомата. Те как подрезанные подкосились. Вытащил Терентий у трупов документы и представил потом командиру как вещественное доказательство своего героического триумфа. Медаль отхватил за этот подвиг.

Я, конечно, понимаю, что враги, там, – и всё такое. Но есть же какие-то общечеловеческие принципы. А в спину стрелять поверившему тебе пусть даже врагу… Нет, я до такого не опускался…

Ну и аппетит!

Однажды довелось мне присутствовать на родительском собрании у моего Колюни. Форум прошёл нормально, сынка ругали не особенно много. Но запомнилось из всего мероприятия другое…

Был у моего архаровца такой одноклассник Миша Мельников – невероятно ленивый, толстый и всё время что-то жевал во время уроков. Нередко учителя забирали у него из портфеля обкусанную буханку хлеба.

У Миши отца не было, а мать работала у нас на скотном дворе и её заработок не позволял баловать любимое чадо гастрономическим разнообразием, а посему тот удовлетворял собственное ненасытное чрево обычным серым хлебом.

Классный руководитель подняла перед всеми присутствующими Мишину маму – даму весьма пышных форм – и принялась возмущённо втолковывать ей неуместность чревоугодия во время учебного процесса.

Покорно выслушав законные претензии педагога, мадам Мельникова этак непосредственно заявила:

– А что тут такого? Ну хочет ребёнок кушать! У него аппетит хороший… Я и сама, когда ложусь спать, кладу под подушку буханку хлеба, а утром просыпаюсь – её там уж нет…

А всё эта охота!..

Всегда я любил весёлые компании, приключения обожал. Часто время проводил с приятелями на рыбалке или охоте. И по причине своей подслеповатости попадал во всякие истории.

Однажды, помню, было это в горах Памира. Мы в тех местах компанией охотились. Там горы очень крутые и пропасти глубокие, так что, если ненароком сорвёшься – то и костей не соберут. Пробиралась наша группа по какому-то отвесному карнизу. Все благополучно миновали опасный участок. Ну, как всегда, только со мной и приключилось… Короче, даже не знаю как и произошло, ведь шёл замыкающим по уже проторённому другими маршруту, и всё-таки сорвался с тропы. Едва успел уцепиться за подвернувшийся выступ скалы и так повис над пропастью, распластавшись всем телом по камню.

Да, тут нужно сделать некоторое отступление. Было это в конце 80-х годов прошлого века, тогда только что новая модель Жигулёвского автозавода вышла – «девятка». Этот автомобиль ещё мало у кого был, а я его уже имел. Легально его невозможно было купить, а на чёрном рынке бешеных денег стоил. Все, конечно, ужасно завидовали мне, называли везунчиком.

Так вот, завис я над бездной, задрыгал ногами и жалобно возопил к товарищам дабы кто-нибудь вызволил меня. А участок был действительно очень опасный и те, кто прошли его, были безумно довольны. Кому же охота снова переться подвергать себя напрасному риску? Замешкались тут мои друзья. Я же чувствую, что долго так не продержусь – руки постепенно ослабевают. Слёзно воззвал к их гражданской совести. Надрывным голосом молю освободить скорее из опасного положения. Даже пообещал тому, кто спасёт, свою «девятку» отписать.

И тогда внял стенаниям моим, наконец, один из товарищей и, подвергая себя новому смертельному риску, решился-таки на благородный акт милосердия. Когда ему это удалось, мы выбрались, и в безопасном месте предались счастью снова возрадоваться жизни, – спаситель мой невзначай поинтересовался: когда же я намерен приступить к обещанному оформлению машины на него?

На что я резонно ответил:

– Теперь мне и самому авто пригодится. Ведь я же живой ещё!

Другой наш приятель тогда заметил:

– Эх, Колян, – надо было тебе, пока он висел над пропастью, составлять дарственную расписку на «девятку» и подсовывать, чтобы как-нибудь одной рукой подписал её. А также, чтобы мы засвидетельствовали сей документ своими автографами. Пеняй теперь на самого себя.

– Действительно, Колян, – отозвался ещё один наш друг, – тут ты явно маху дал,

поторопившись. Напрасны теперь твои надежды. Придётся дожидаться другого удобного случая…

Вот так и подшучивали мы в своей компании друг над другом, попадая в разные ситуации.

Как повздорили ветераны

Случай этот произошёл во время празднования Международного Дня солидарности трудящихся – 1 мая. А в советские времена праздник сей весенний отмечали массово, трудовыми коллективами: сначала проводились всеобщие демонстрации, а затем, на следующий день, работники предприятий вместе со своими семьями выезжали на т.н. маёвки, на природу. А там уже все предавались кто к чему предрасположен: дети играли, женщины сплетничали, мужики пропускали по чарочке-другой, старики вспоминали былое.

И вот, расположилась наша дружная компания на большущей живописной поляне в предгорьях Кавказских. Расстелили прямо на траве скатерть, разложили на ней яства разные и напитки, сами расселись вокруг с жёнами, детьми и стариками – потребляем с завидным аппетитом на вольной природе принесённые с собой продукты. Весело этак застолье проходит, с шутками да прибаутками.