Курсантская исповедь. «На переломе эпоx»

– Молодец, чертяка! Вот, молодец! Заботится о папке! – Архипыч поднялся. – А и то верно, мышковать[23 - «Мышковать» – ловить рыбу «на мыша». «Мышь» – кусочек деревяшки, обшитый шерстью и с тройником. Чисто русский способ рыбалки. Ещё в давние времена люди заметили что Таймень, да и Ленок любят схватить с поверхности барахтающегося мелкого грызуна. Речной хищник чётко реагирует на образующийся водный клин от плывущей мыши, выходит из ямы и атакует! Бывали случаи когда Таймень хватал с поверхности даже утку!] пора! Уже темнеет!

– Ух, выпороть бы тебя, Женька! – усмехнулся беззлобно Петрович.

Все засобирались. И через несколько минут моторная лодка неслась по шумной извилистой таежной реке, среди отмелей и кос[24 - Коса? – намывная полоса суши.], едва не черпая бортами воду на резких крутых поворотах. Шум мотора и бурной реки глушил уши. Вокруг ничерта не видно.

– А-а-архи-и-ипы-ы-ыч! – орал во всю глотку Женин батька, перекрикивая шум воды.

– Что-о-о-о, Петро-о-ви-ич!? – орал тот ему в ответ.

– Ка-ак ты-ы о-ориенти-ируешься-я-а?

– Со-опки! – только ткнул Архипыч пальцем в сторону сопок, сочленявшихся макушками с небом.

Для этого таёжного жителя этот «сопочный рельеф» был подобен карте. Он летел не глядя, ведомый лишь этим путеводителем! Лишь «сопочной навигацией»!

– Что, мышкари, приехали! – лодка, сбавив обороты, медленно двигалась в темноте.

Раздался скрежет гальки и все, находившиеся в лодке, подались вперёд от резкого толчка.

Сильный гул мощной реки, казалось, усилился, не споря более с рёвом моторки!

– Архи-и-ипы-ы-ыч! – кричал во всё горло Женин батька.

– Што-о-о, Петро-о-ови-и-ич?! – орал тот в ответ, стараясь пробиться своими звуковыми волнами сквозь стихию дикой природы…

Вскоре, вооруженные снастями, в кромешной мгле, ориентируясь лишь по отдельным фрагментам, блёкло отражающим лунный свет, рыбаки рассредоточились вдоль береговой линии.

Женька, наконец, запулил своего «мыша» в бурлящую черную пучину, принялся крутить катушку спиннинга…

На десятый раз нечто тюкнуло за леску, та напряглась, как струна, удилище изогнулось дугой, вырываясь из рук мальчишки. Женя закричал.

– Пойма-а-ал! Пойма-а-ал! Пойма-а-ал! Па-а-апа-а-а! Архи-и-ипы-ы-ыч! Пойма-а-ал!

– Споко-о-ойно! Где-е сачо-ок?

– Не рви-и-и!

– По ти-и-иху тяни-и-и! – Петрович уже бежал к воде. Взволнованный Женька боролся с удилищем. В тёмной кипящей ледяной пучине что—то неистово бесновалось, словно стремясь перетянуть канат не себя. Женьке показалось в эти мгновения, что это не он вытягивает рыбу, а та пытается затянусь его в свою жуткую речную бурлящую обитель! Вдруг словно резкий удар и всё. Леска словно лопнула, удилище выпрямилось и катушка стала вращаться свободно без усилий.

– Со-орва-ался! Чё-ёрт! – досадовали рыбаки.

– Здоровый был, чертяка!

– Здоровый! Но это был ещё не таймень! Таймёшка! Килограмм на 7—8. С этим нужно осторожно! Бывает, попадётся килограмм на 28 и более! Мне раз такой зверь лодку перевернул, чуть самого в реку не утянул! Думал уже – капут пришёл! – Архипыч похлопал Женю. – Осторожненько рыбачь! Зови, если только клюнет! А лучше тягай себе ленка да хариуса!

– А как? Оно само там хватает!

– И то верно!

Женька, переполненный адреналина и азарта, спешно стал забрасывать удилище вновь и вновь…

Но вдруг острая боль пронзила его щеку. Он машинально схватился за место «укуса» и нащупал лохматую болванку «мыша» с висящими на нём «тройниками». Один из крючков крепко вошёл в щеку и не хотел выходить. Теперь мальчишка чувствовал себя пойманным тайменем или «Таймышонком»! Вот ведь как оно бывает! Казалось, что этот дьявольский Таймень таким образом отмстил ему за всё! Что ж, не рой другому могилу!..

– Да-а-а! Крепко вошёл! Так просто не вытянешь! Нужно ехать в избу! Заражение может быть! Это очень опасно! Вот, отомстил нам тайменище! – Архипыч светил фонарём в лицо ошарашенного пацана.

Увидев в руке Архипыча острый здоровенный охотничий нож, Женя отпрянул.

– Не боися! – он перерезал леску, – придерживай рукой мыша! Поехали! Снова лодка летела во мгле среди рельефа сопок, проступившего более отчётливо. Едва близился рассвет где-то ещё очень-очень далеко! Горе-рыбаки везли свой «горе-улов»!

– Мария! Грей воду! Ещё водку и зелёнку давай! – Архипыч с порога крикнул жене.

– Ох, боженьки ты мой! Угораздило же! А вы, архаровцы, куда смотрели?! – запричитала та, суетясь по кухне.

Архипыч только отмахнулся, дескать – «баба, что с неё взять! Пускай себе трындит на здоровье сколько влезет», но вскоре, всё же, не выдержал и прикрикнул на жену.

– Мария! Угомонися! Уже аж в ушах звенит от твоёвого гомона!

Та осеклась, надула губы, бухнула на стол водку с зелёнкой, поставила таз с тёплой водой и растворилась в избе, продолжая причитать, только уже гораздо тише, практически себе под нос и уже по новому поводу…

– Женя! Ты – настоящий мужчина! Настоящий мышкарь! Это твоё боевое крещение! Молодец! Не ноешь! Теперь потерпи, казак, малость, атаманом будешь! – Архипыч залил щёку подростка водкой, сверкнул острым ножом возле, резкая боль пронзила по кругу голову Жени, словно током, а Архипыч держал в руках выдранный тройник и улыбался довольной улыбкой себе в усы!..

Ночь минула. Женя потянулся. Утро золотистыми лучами проникало в запотевшие от утреннего тумана окна. Откинув мягкое пуховое одеяло в явно несвежем пододеяльнике, пахнущее каким-то особыми деревенскими запахами. Женя встал на прохладный деревянный, скрипящий половицами пол. Окинул взглядом малюхонькую выбеленную комнатку без каких бы то ни было излишеств, где, собственно только что и помещалось, то кровать и комод, прикрытый домоткаными белыми кружевами, да с фотографиями в рамках и разбросанными швейными принадлежностями сверху. В соседней комнате – кухня, где Хозяйка кромсала сырые грибы, с налипшими листиками и хвоинками прямо в сковороду, не утруждая себя их чисткой. Преимущественно белые, но попадались и подберёзовики и подосиновики…

Светлые кучерявые детские головы крутились тут же, выполняя нехитрые мамкины поручения. Они с любопытством разглядывали нарисовавшегося пред ними Женьку. В печи потрескивали горящие поленья, наполняя комнату теплом и каким-то особым запахом живого огня, от которого у Жени приятно кружилась голова. На плите уже скворчала другая сковорода с грибами. Смуглая белобрысая девочка с косичками, помешивала их ложкой, вылавливая невозмутимо вылезающих белых червячков. Женю передёрнуло. Этим лесным жителям всё природное естество было совершенно делом привычным! Оттого-то они и не пытались оградить себя от таких мелочей!

– А чё ето у тебя? – мальчонка ткнул тонким любопытным пальчиком Женю в повязку на щеке.

Женя зашипел от боли.

– Так, ерунда!

– Это не ерунда! Но ты, Женька, молоде-е-ец! Даже не пикнул у меня! Настоя-я-ящий казак! – появился Архипыч на пороге. Он держал в руках миску с красной икрой.

– Свежачо-о-ок!

Он бухнул миску на кухонный стол. Крупные лоснящиеся зёрна икры блестели, не вызывая у Жени никакого аппетита.

– Такая добрая икрянка попалася! Во! Килограмма три, не меньше! Только выпотрошил! Мария! Соли давай сюда!

– Возьми сам, чай не без рук! – та продолжала свои хлопоты.

– Вот скверная же баба! – Архипыч достал пачку с крупными серыми кристаллами соли. Посыпал икру, помешал.

Отбросил ложкой сгусток лососинной крови.

– Щас! Минут десять постоит и!.. – Архипыч смачно потянул носом воздух, поднимая одновременно голову, что означало нечто высшее…

К обеду за столом собрались все рыбаки. Чон, отец, Архипыч и ещё двое, которых Женя не знал. Здесь же сидело и всё плодовитое семейство лесничего.