Страна-анамнезия. Сатирический роман

Заметив, что пациент начинает нервничать, Новостроев поспешил вмешаться в монолог, используя для этого возникшую небольшую паузу.

– Ну почему же Вы так считаете? – сказал Новостроев, – жить народ стал лучше, в магазинах все есть, чего душе угодно, продукты, одежда, машину и квартиру можно купить в кредит.

– Это можно было купить и в горбачевское время, – возразил Долбиелдаев, – были бы деньги! Конечно, не в магазине, но на «черном рынке» нелегально можно было купить всю страну! И покупали, только не мы дураки, а дельцы, спекулянты и теневики, а кто не мог преступать закон, те в очередях стояли. Вот цена нашей честности и порядочности. В то время был дефицит товаров, а денег у всех валом! Сегодня товаров валом, да денег у людей нет! Вот и все, что изменилось по большому счету.

Сегодня так же, как и тогда – не будешь нарушать закон, подохнешь с голоду. Вот это меня и злит постоянно! От чего ушли, к тому и пришли! Зачем жить эти двадцать с лишним лет? Для того чтобы один правитель сменился другим, но нам что от этого? Кто вернет мне зря прожитые годы? Никто! Задай этот вопрос правителям, тебе ответят – сам дурак! Но позвольте, для чего тогда пишут законы в стране, если их соблюдают лишь дураки? Не могут же только для дураков законы принимать? Полтысячи человек с огромными зарплатами, пенсиями и социальными льготами (наверно самые бедные) тратят миллиарды на свое содержание только ради этого? Кто здесь дураки? Ответьте!

– Ну, вы же предприниматель, – вклинился Новостроев в монолог, – Вам-то, как Вы сами говорите – жить можно! В чем проблемы?

– Да в том, доктор, – продолжил Долбиелдаев, – что вокруг ничего не изменилось, все осталось то же самое, но в другой форме. И мы внутренне остались теми же – как была жажда наживы, так и осталась. Цель любой коммерции – излечение прибыли, заметьте не наживы… Согласитесь, это разные понятия! Знаете, почему в стране такие высокие цены? Я отвечу: потому что все затраты, как и у спекулянтов советских лет, вложены в цену. Все включено! Они в то время «давали на лапу» ментам, прокурорам и представителям власти, так и мы сегодня делаем то же самое. А за все платит покупатель, вот ему-то можно сойти с ума, это он должен сказать когда-то – хватит! Но он молчит и кормит всех «нахлебников» через цены! Покупатели дураки? Тогда всех – сюда в «психушку»…. Именно с необоснованных цен нужно начинать борьбу с коррупцией, потому что в них включены все откаты. Нынешние цены – источник коррупции!

Но во времена горбачевской перестройки, можно было хотя бы открыто говорить обо всем, а если не слышат, то собрать большой митинг и потребовать освобождения от занимаемой должности любое высокопоставленной лицо. И не просто потребовать, но и быть уверенным, что его обязательно снимут. А сегодня, пойди, попробуй! Я хотел, чтобы поборы прекратились и взяточников посадили, пытался митинг протеста организовать – так меня же и оформили дураком, и привезли сюда! Вот только здесь, в психиатрической клинике существует свобода слова! Для дураков!

Я начинал торговать на этом базаре, арендуя место, пядь земли. А после того, как мэр приватизировал рынок, торгующих на нем, принудили покупать у фирмы мэра сначала торговые киоски, затем павильоны, а теперь говорят нужно заказывать проект на капитальные павильоны. Строительство тоже будет осуществлять его компания, да еще по очень высоким ценам. Не поверите – квадратный метр обойдется дороже, чем в Москве элитное жилье! Кто в этой ситуации дурак, понятно. Можно только сказать, что мэр наш…, не дурак. Земля его, а капитально построенный магазин вроде бы твой, но, попробуй, в случае чего, забери собственный магазин с его земли!

Новостроев слушал пациента, не перебивая, нужно было дать больному возможность высказаться. Ему, как врачу-психиатру стало понятно возникновение первого психотического эпизода и его причины. Долбиелдаев не помнил деталей собственного поведения при попытке организовать митинг, потеряв связь с реальным временем. Новостроев не ошибся и в том, что такого человека, с активной гражданской позицией, можно «зарядить» на начало эксперимента.

– Или, к примеру, возьмите энергетику, – продолжил Долбиелдаев, – как только ветер, дождь, гололед – все! Туши свет! Стихийное бедствие, электроэнергия отключается на сутки, а бывает и дольше. Думаете, в советские времена не было ледяных дождей? Просто очковтирательства не допускали, ведь еще в тридцатые годы прошлого века разработали и повсеместно внедрили температурную плавку гололеда на проводах ЛЭП постоянным током через специально установленные трансформаторы. Этого что, сейчас не знают? Или просто не докладывают ЕМУ о том, что систему плавки гололеда разбазарили, разворовали и убеждают всех, что со стихией бороться невозможно. Дураками в этом случае выступает сам президент, которого обманывают и население, сидящее в двадцать первом веке сутками без света! А диверсификация экономики? Я об этом слышу с 1989-го, но как сидели на «нефтяной игле», так и торчим…

– Я устал психически, доктор, – продолжал пациент, – сколько можно терпеть одно и то же. Тому дай, другому отстегни, третьему проплати не за хрен собачий. Вот и решил организовать митинг. И поэтому я дурак? Или те, кто молча платит ни за что?

А может, там дураки (он поднял указательный палец вверх), где «не замечают» что двадцать лет ходим по кругу? Вряд ли! Ведь каждый новый круг начинается с их инициативы. Кому-то очень выгоден бег на месте, но обязательно по кругу, а чтобы голова не закружилась, в центе этого круга иногда меняют декорации и лозунги. Инновации на модернизации, техническое перевооружение на нанотехнологии, которых никто так и не увидит. А мы все дураки верим в сказки и оголтело носимся по этому кругу!

У нас самое криминальное государство, жить противно и обидно в нем. Это же наша с Вами страна, доктор, но государство чужое! По телевизору только и слышишь, патриотизм должен быть у каждого, – тогда все станет лучше. Да это только дураки могут быть патриотами в такой коррумпированной и криминальной стране! Настоящие патриоты ведут себя по-другому, они честно и открыто говорят обо всех недостатках власти и борются за эту честность! Вот такая философия доктор!

– А Вы верите в то, что жизнь может измениться к лучшему? – спросил Новостроев.

– Поверю, доктор, только тогда, когда заворовавшиеся менты и прокуроры сами себя посадят в тюрьму за совершенные ими же преступления, – ответил Долбиелдаев – нам же всем, нужно поменять толерантность на нетерпимость и отучаться слепо, верить, кому бы то ни было. Вера в умных дураков у власти – это наше общее сумасшествие! Нужно жить проблемами сегодняшнего дня!

Нужно нормально и хорошо питаться, одеваться, иметь доступное жилье. А чтобы все это появилось сегодня, нужно требовать от тех, кому дали бразды власти, а не верить в очередные сказки, смену декораций и лозунгов в центре круга, по которому бегаем. А власть должна выполнять наши сегодняшние потребности или уходить в отставку!

А предприниматели, которым, по Вашему мнению, жить можно, постоянно подвергаются вымогательствам. Вот, например, приходит незнакомый человек в штатском. Вы спрашиваете его: «Вы к кому?», а он вам: «От Герасима к Муму!» и далее уже с откровенным намеком: «Моя фамилия Обдиралкин, я из налоховой, с проверкой к Вам выездной!». То есть инспектор на лохов. Мы дойные коровы для всевозможных «контролирующих органов». Лохи, а не предприниматели!

Получается что, в одной стране, на общей территории с тем же народом существует два государства – одно легальное, а другое как бы в параллельном измерении. Кто президент второй страны? Патриотами, какой из них мы все должны стать? Этого не говорят, а кто пытается это понять, сходит с ума….

– А в чем заключается Ваша просьба, доктор? Напомню, Вы пригласили именно для того, чтобы о чем-то меня попросить.

После всего услышанного от Долбиелдаева, Новостроев не сразу стал формулировать свою просьбу. Он уже понял, что перед ним сидел умный человек. Долбиелдаева можно уже сейчас отнести к выздоравливающим пациентам и выписывать, но он нужен Новостроеву, как «застрельщик эксперимента». В причине его госпитализации можно не сомневаться – под воздействием сильного стресса, перепутал времена гласности с нынешней стабильностью. А вот то, что он рассказал сейчас, свидетельствовало о нормализации его мышления и ясности ума. И вопросы он задавал философские, в такой ситуации трудно понять, кто является дураком, а кто делает вид, что это другой, но не он.

– Моя просьба заключается в следующем, – наконец, начал Новостроев, – я, как вновь назначенный главный врач, хочу в клинике организовать общественное самоуправление, чтобы все пациенты могли выбирать своих лидеров для защиты собственных интересов и прав. Можете ли Вы, уважаемый Михаил Сергеевич помочь мне в этом?

Теперь пришла очередь задуматься Долбиелдаеву. Он посмотрел в глаза Новостроеву умным и проницательным взглядом, в котором опытный психиатр распознал искорку живого интереса. Но торопиться с ответом не спешил. Перевел взгляд на свою историю болезни, лежащую у главного врача, после чего интерес сменился сомнением.

– А это разве не запрещено законом для нашей психиатрической больницы? – спросил Долбиелдаев с иронией, – ведь у дураков нет прав и интересов.

– Не запрещено! – отвечал Новостроев, – это относится к моей компетенции, и никакого нарушения в этом нет. Это как часть лечебного процесса и больничного режима, за который отвечаю только я, и, если я нахожу это целесообразным, то никто не может меня упрекнуть в принятии подобного решения.

– Но Вам-то это зачем? – не унимался Долбиелдаев, – ведь это добавит столько хлопот всему персоналу клиники. Кому нужно, чтобы психически больные люди объединились и защищали свои права?

– Это нужно Вам, пациентам, – ответил Новостроев, – чтобы быстрее шел процесс выздоровления, для того, как Вы выразились, чтобы не лечить здоровых людей в психиатрической клинике. Такой ответ Вас устроит?

– Вполне! – ответил Долбиелдаев, – а что я должен буду делать?

– Вы, на первом этапе проведете разъяснительную работу среди пациентов, – объяснял психиатр, – и сформируете команду. Как только этот шаг будет пройден, мы приступим к выборам и организации такого самоуправления. При этом Вы лично будете меня информировать о тех пациентах, которых привлекли в команду.

– А меня за это в гестапо не отправят? – спросил Долбиелдаев.

– В какое гестапо? – не понял Новостроев

– Это мы так называем отделение для буйных больных на первом этаже, – ответил пациент, – Вы, разве не знали об этом?

– Не знал, я же работаю всего второй день, – ответил Новостроев, – спасибо, теперь буду знать! А что касается Ваших предположений об изменении режима, то главный врач здесь я и только я буду решать подобные вопросы. И если я говорю, нет – значит, гарантирую Вам лояльность врачебного коллектива в отношении активной части пациентов во всем организуемом процессе.

– Я согласен, доктор! – с азартом ответил Долбиелдаев, – и должен объяснить Вам почему, хотя мое мнение может показаться Вам странным. Я считаю, что уж если там, за забором клиники невозможно эффективно защищать свои гражданские права и интересы, то нужно это делать хотя бы здесь, где по Вашей инициативе появляется такая возможность. Пусть даже в «психушке» в статусе сумасшедшего, но ведь это же нужно делать всегда и везде, если считаешь себя нормальным человеком, иначе по-настоящему сойдешь с ума.

И вообще понятие «психически больной человек» сформулировано относительно общепринятого стандарта поведения в обществе, его моральных и этических норм. Именно относительно этого стандарта определяются отклонения «от нормы» в поведении людей. Но что будет, если эти нормы резко поменять местами? Тогда все те, кто считался нормальным человеком, станут дураками.

Я уже отметил, что здесь можно говорить все, критиковать президента, премьера и партию власти, то есть для моего статуса сумасшедшего – это норма. Стало быть, относительно нее – я не дурак! А кто тогда находится за пределами клиники? Мне порой кажется, что «психушка» для дураков находится по ту сторону забора, а не здесь.

Долбиелдаев замолчал на какое-то время, чтобы собраться с мыслями. Паузой воспользовался Новостроев и задал ему вполне обыденные вопросы: – Скажите, Вас хорошо здесь кормят? Есть определенные требования к питанию, обеспечению одеждой, к уровню медицинского обслуживания?

– Это тоже зависит от того, относительно которого уровня брать, – философски произнес Долбиелдаев, – сколько государство тратит в день на пропитание одного пациента?

– Еще не знаю, – честно признался Новостроев, – хотя по статистике эта сумма составляла около ста пятидесяти рублей.

– Вот и считайте, доктор, – оживился Долбиелдаев, – сто пятьдесят умножить на тридцать дней, будет порядка четырех с половиной тысяч. Пенсионеры тратят на свое питание еще меньше, поскольку из пенсии должны оплатить коммунальные услуги, составляющие около четырех тысяч в среднем. Так что относительно пенсионеров, нас кормят очень хорошо.

Не находите ли Вы в этом странность, а говоря языком психиатрии – отклонения от нормы? Получается парадокс – для того, чтобы пенсионеру улучшить уровень жизни, нужно положить его в психиатрическую клинику. Кормежка будет лучше, не нужно беспокоиться ни о чем, готовить себе еду, убирать в комнате, обогревать жилище. Здесь за тебя это выполнит обслуживающий персонал!

Если говорить лично обо мне, то меня здесь кормят гораздо хуже, чем дома. Это, конечно, не значит что я голодный, мне хватает, но относительно того уровня, который я имел до помещения в клинику – хуже! Требований пока у меня нет. Не хлебом единым жив человек! Тысячу раз прав Солженицын, сказавшие эти слова.

Новостроев уже понял, что любой ответ на заданный Долбиелдаеву вопрос выливался в его продолжительный монолог. Получив согласие на участие в эксперименте, нужно постараться выйти из разговора, только вот как это сделать, чтобы не обидеть собеседника, Новостроев пока не знал.

– Михаил Сергеевич, давайте все-таки двигаться к завершению нашего разговора, – так Новостроев попытался выйти, – у нас с Вами будет еще достаточно времени побеседовать на любую тему.

– Я не возражаю, – согласился Долбиелдаев, – когда можно начать работу?

– С сегодняшнего дня, – ответил Новостроев, – а сейчас, большое Вам спасибо за откровенность! Вы можете идти к себе в палату.

– Без сопровождения? – удивился пациент, – здесь так не заведено!

– Теперь будет именно так! – ответил Новостроев, – сегодня же это будет установлен моим приказом по учреждению! До свидания Михаил Сергеевич и не забывайте об информировании меня, о результатах своей работы.

Долбиелдаев вышел из кабинета и направился на четвертый этаж в палату, удивляясь новым порядкам, в этом спецучреждении и их инициатором – Новостроевым Михаилом Сергеевичем.

***

Прошло еще несколько дней. Новостроев не стал менять алгоритма и времени общего обхода клиники, установленного до его вступления в должность главврача. Поэтому в понедельник в 10 часов утра он в сопровождении заведующих отделениями и лечащих врачей приступил к общему обходу. Все кому приходилось когда-нибудь лежать в стационарах российских больниц, знают, что общий обход главного врача – это, скорее всего некий церемониал, традиция и ритуал одновременно. Общего обхода ждут все, больные, завотделениями, лечащие врачи, медсестры и санитары.