Император Бубенцов, или Хромой змей

Но, читая эти описания, Ерошка всегда помнил, что дьявол – не более чем литературный вымысел. На самом деле никакого дьявола не существует. Значит, всё происходящее теперь не может быть реальностью.

Ум понемногу и с оглядкою возвращался в свои пределы. Прибирал раскиданное при бегстве, поднимал опрокинутое, расставлял по привычным местам…

Успокаивая себя рассуждением, что «всё понарошку», Бубенцов теперь уже с этой безопасной позиции приглядывался к искусителю. Толстые губы, сбитый набок надменный нос, тусклые, наглые глаза, залысины. Если не вглядываться пристально, то можно принять за обычного человека. Но что-то всё-таки было в нём и не вполне человеческое. Что-то выпирало из-под оболочки. Во-первых, голова шишом… Да ещё и запашок этот. Но ведь не чёрт же он, на самом-то деле! А если это не чёрт, то кто же? Сумасшедший, вот кто!

Ерофей догадался вдруг, что кривая усмешечка на лице незнакомца – на самом деле никакая не улыбка. Это гримаса безумия. Всё стало стремительно проясняться! И понятна теперь эта смертная тоска в глазах незнакомца! Понятен и объясним стал теперь сумасбродный жест. Сумасшедшие люди поступают соответственно. Слабоумному ничего не стоит пырнуть вилкой официанта или помочиться посреди зала. Это для него норма. Или вывалить вот так на стол миллион, а то и два-три миллиона долларов. Запросто. Так что всё нормально. В той системе координат всё ненормальное – нормально.

3

Мир, пришедший в норму, снова ожил, задвигался вокруг. Время опомнилось, пошагало, а затем и побежало вперёд. Все привычные вещи вернулись. Всё расставилось на свои обычные места, рассчиталось на первый-второй. Бубенцов с некоторым облегчением выдохнул и, не сводя настороженных глаз с полоумного незнакомца, стал опускаться на сиденье. Всё в пределах нор…

Но позвольте, позвольте, позвольте, позвольте!.. Позвольте.

Ерофей Бубенцов снова вскочил. Даже если и так, то ведь ничего не объясняется. Пусть этот тип – сумасшедший. Главная-то загвоздка остаётся! Снова качнулась, покосилась, опасно стала потрескивать хрупкая конструкция мира. Бубенцов поневоле расставил локти, пытаясь сохранить равновесие. Не расплескать помутившийся рассудок.

Позвольте, откуда?

Позвольте, откуда у нищего алкаша…

Позвольте, да откуда вообще взялась эта набитая валютой сума?!

«Ограбление в Сокольниках»? Нет, не похож он на грабителя! Не может того быть! Но вот же реальность. Вот она, тычется в самые ноги! Всякий подтвердит… Тот, кому доводилось участвовать в теневом обороте наличных капиталов, с готовностью засвидетельствует, что миллион долларов в банковских упаковках новенькими сотенными банкнотами весит примерно десять килограммов и вмещается в кейс типа «дипломат».

В сумке незнакомца, что лежала теперь у ног Бубенцова, без труда поместилось бы содержимое трёх таких дипломатов.

4

Незнакомец сидел, отвалившись к спинке стула, по-наполеоновски сложив на груди руки, и с высокомерной наглостью разглядывал Бубенцова, оттопырив при этом довольно презрительно толстую и мокрую нижнюю губу.

Бубенцов всё яснее понимал, что только что был втянут в опаснейшую провокацию. Что провокация всё ещё продолжается, и последствия этой провокации могут быть самые скорые, серьёзные, страшные.

Незнакомец, как будто подслушав мысли, подался к нему, быстро, интимно проговорил:

– Да что ж вы глядите на меня, как на городского сумасшедшего? Поймите же, наконец! Нет тут никакой провокации! Я в полном здравии и в ясном уме.

В доказательство склонил плешивую голову, нахмурился, постучал пальцем по середине лба. И Бубенцов уже не возражал, поверил. Да-да. Чистая правда. Так оно и есть. Всё верно. А стало быть, здесь ничего не произошло понарошку, всё подлинное. Это не забавная выходка пьяного полудурка, о которой назавтра можно вспомнить с юмором и смехом. История настоящая. А настоящая история всегда серьёзна.

Бубенцов потянулся к чарке.

– Я уж тогда тоже. Если позволите. Аналогично. Налью себе, – сломался наконец незнакомец.

Ерофей холодно кивнул. Он знавал случаи, когда после семи лет воздержания алкоголик неожиданно прекращал внутреннюю борьбу и без всяких видимых причин срывался в штопор. Незнакомец налил полный фужер:

– Ну, вздрогнем!

Рука Бубенцова от этих слов и в самом деле дрогнула, он немного расплескал из рюмки.

5

«Хоть бы поскорее уже вернулись Бермудес и Поросюк! Где их носит чёрт? Тс-с… Зачем я чёрта упомянул? Зачем? Нельзя же…»

Ресторанные столики, которые до этих пор жили автономной жизнью в безопасном отдалении, потихоньку стали подвигаться, подкрадываться поближе, окружать, замыкать кольцо, перегораживать пути отхода. Бубенцов быстрыми косыми взглядами пронизывал пространство, склонясь над столом. Хмурил недовольно брови, как будто рассматривая пятнышко на скатерти.

Иллюзии, в которых так покойно и удобно живётся человеку, растаяли в одно мгновение. Уютный зал с накрытым столиком в уголке внезапно перестал быть уютным. Превратился в западню.

«Как только у тебя появились миллионы, ты стал жертвой. Вся нечисть мира будет расставлять на твоём пути сети, капканы, петли. Алчная свора будет забрасывать свои блёсны, караулить миг, когда ты погонишься за наживкой. За двумя блёснами погонишься… На обе и попадёшься. Это не зайцы, нет».

Примерно такой сумбур трепетал теперь в голове Бубенцова. Он не выдержал терзаний.

– Откуда? – прикрыв ладонью рот, не поворачивая лица к наглому негодяю, хрипло спросил Бубенцов.

– Долго рассказывать, – беспечно сказал тот, роясь вилкой в блюде с овощами. – Да вы и не поверите. История в своём роде уникальная.

– В двух словах, – попросил Бубенцов, клонясь ухом, томимый сутолокой догадок. – Как же ты с этим в ресторан впёрся? Опасно же!

– Все мы смертны, – уклончиво ответил гадёныш и тоскливо усмехнулся. – Сами намедни остроумно заметили, что всех когда-либо сгонят с квартиры. Вперёд ногами. Когда долг накопится, а платить-то будет нечем.

– Ты мне дешёвой философией мозги не отвлекай! – строго прикрикнул Бубенцов. – От тебя ждут ответа по существу.

– Теперь вы можете заплатить за вашу квартиру. Лет на триста вперёд, – как будто не слыша его, гнул своё негодяй. – Вплоть до скончания ваших земных сроков.

Ерошка почуял сердцем, что находится совсем рядышком с коварным, хитрым духом. Противник тоже как будто почувствовал неладное, метнул из-под насупленных бровей острый взгляд.

Вероятно, найдутся люди, которые попытаются объяснить странность поведения Бубенцова действием выпитого алкоголя. Все эти перепады настроения, озарения и прочее. Это не так. Забавный психологический феномен, который всё это время наблюдал сам Бубенцов, видя себя как бы несколько со стороны, состоял в том, что Ерофей отдавал себе полнейший отчёт в том, что разговаривает он теперь не с человеком. Что перед ним сидит в материальном виде, в человеческом образе – инфернальная сила. Проще говоря – чёрт. «Если это не сумасшедший, то кто же? Чёрт, вот кто! Всё-таки это чёрт. Те, кто с ними не встречался, говорят, что их нет, а они есть!..»

Бубенцов мог протянуть руку и пощупать своего чёрта. При всём этом Ерофей, как уже говорилось, в реальность духовного мира не верил, а если прежде допускал существование чёрта, то только лишь в народной мифологии, в произведениях классической литературы или в воспалённом сознании алкоголика Марата Чарыкова. И вот сейчас, напрямую беседуя с чёртом, видя его перед собою, ощущая зловонное дыхание, но при этом ни капельки не веря в его объективное существование, Бубенцов из какого-то природного, совершенно нелепого в данной ситуации чувства деликатности старался сделать вид, чтобы этот чёрт ни за что не догадался, что Ерофей в чертей не верит. Ерофей понимал, что визави его чрезвычайно чуток и догадлив. Боялся, что если его неверие обнаружится, то это может оскорбить, обидеть собеседника. Поэтому надо из приличия притвориться, показать, что верит в его существование. И не только в этого конкретного чёрта с толстым носом, чёрными зубами, но вообще в чертей и в ад. Ерофей тактично делал вид, что черти – это нормально, в порядке вещей. Ведь на том же Западе чёрт – давно уже вполне обыденное явление, наравне с венчанием педерастов или кормлением голубей у фонтана, на которое порядочный человек и внимания-то не обратит.

– А ну-ка, колись, нечистый! – грозно сказал Бубенцов и привстал с места, сжимая в кулаке вилку. – Откуда ты взял это? Извращенец!..

– После, после, – отмахнулся захмелевший шут. – После, я сказал! Всё под контролем.

Склонил голову, громко икнул, пьяно подмигнул Бубенцову. Бубенцов вдруг утратил всю свою решимость, безвольно опустился на место. Сидел, оглушённый, наблюдая за тем, как паскудник хозяйничал за столом. Тот накладывал на хлеб колбасу, стелил поверху лист салата. Оглянулся по сторонам, извлёк из внутреннего кармана плоскую фляжку коньяка. Снова подмигнул Бубенцову, запрокинул голову и жадно, мощно, так, что втягивались щёки, высосал содержимое. Быстро-быстро стал жевать, постукивая лошадиными зубами.

– Нет, ты объясни, подлюка! – потребовал Бубенцов. – Что за фигня такая? Что за подстава?

– Всё под контролем, – упрямо повторил наглец.

Было совершенно очевидно, что ничего у него не под контролем. Что этот хмельной, безответственный тип…

– Нельзя же вот так! – просвистел Бубенцов. – Светиться. Убить могут! Это же всё равно что бомба под столом. Я глядеть туда боюсь. Она же тикает там!

– Понимаю, – тихо сказал негодяй, кивая в сторону соседских столиков. Вздёрнул верхнюю губу, и крупные, выставленные вперёд зубы его оскалились до самых дёсен. У Бубенцова снова оборвалось сердце, мороз пронял до ногтей, сами собой пошевелились волосы на голове от этой невозможной, невыносимой улыбки.

– Понимаю ваши тревоги, – повторил гадёныш, пододвигая свой стул вплотную к Бубенцову. Приплёвывая в самое ухо, горячо зашептал: – Тридцать килограмм денег. Два пуда наличных!

Проговорив это, отодвинулся, сел ровно. Снова превратился в совершенно нормального, серьёзного собеседника.

– Я понимаю, что вас несколько смущает будничность происходящего. Обычно великие богатства и сокровища связываются с заповедными кладами, хозяйками Медной горы, сюжетами Монте-Кристо. Для человека небогатого получение нескольких миллионов является делом неординарным. В нашей же среде это обыкновеннейшая, скучная рутина. Ежесекундно в мире большого капитала перемещаются гигантские суммы нажатием одной клавиши. Ваши миллионы, уважаемый Ерофей Тимофеевич, это даже не вес мухи и даже не вес крыла её. Пар! Пар от дыхания, который был и рассеялся, простите за сравнения.