Гетман Войска Запорожского

4

Пыль серебряной рекой лилась по дороге из-под копыт и колес. Пани Ирена и пан Инкогнито, одетый венгром, катили на «рачью свадьбу» в село Веселки.

– Впервые встречаю пани, у которой такая сильная воля! – признался его преосвященство.

– Вы ожидали, что я попробую выведать, чего ради приезжал пан Чаплинский? – спросила пани Ирена.

– Вот именно! Не знаю, как у вас, а у меня терпение лопнуло, я должен поделиться новостью.

– Видимо, новость захватывающая.

– Еще бы! Я просто счастлив, что пан Чаплинский доверил мне свою тайну не на исповеди… Он, слава Богу, католик, я – униат. – Савва Турлецкий с удивлением воззрился на спутницу. – Вы и вправду удивительная женщина. Даже теперь не торопитесь с расспросами.

– Ах, это моя единственная добродетель. Ждать я умею.

– Так слушайте! Пан Чаплинский попросил у меня помощи. Ему нужно спровадить свою жену в монастырь.

Пани Ирена вздрогнула:

– Он женат? Но как он мог скрывать это? Я совершенно точно знаю, что некая особа собирается за него замуж.

– В том-то и дело! – У его преосвященства в глазах прыгали искорки. – Пан Чаплинский – человек широких замашек. Всего несколько дней тому назад он неожиданно для самого себя… венчался. Отнял у какого-то сотника красивую наложницу и в тот же час обвенчался. Конечно, был он чрезмерно пьян, и друзья его были чрезмерно пьяны, но дело совершилось… Теперь пан Чаплинский в отчаянье. Он готов наложить на себя руки.

– О! Не беспокойтесь! Этот человек себя не убьет, – засмеялась пани Ирена, совершенно счастливая.

Какое отмщение! Само Провидение наказало блудливого пса!

– О чем вы задумались?

– Я думаю о бедняжке пани Хелене. Ей так хотелось замуж за пана Чаплинского. Пан Чаплинский превосходный танцор. Он не чает мазурки без того, чтобы не отстрелить каблучок на туфельке партнерши.

– Ах, мазурка! – покачал головой его преосвященство. – Теперь я и сам думаю, что это всего лишь сон, но как я танцевал! О, пани Ирена!

Село Веселки раскинулось на высоком берегу ленивой илистой речушки. В реке и в озерах, которых здесь было множество, водились раки.

На Петра и Павла женщины дружно отправлялись на ловлю и, наловив раков, торговали ими, складывая деньги в общую кубышку – на вино.

Пани Ирена и ее одетый под заезжего венгра спутник успели на самое интересное зрелище «рачьей свадьбы» – рачьи бега.

Посредине торговой площади был врыт в землю свежеструганый, очень длинный, широкий стол. Щеголяя друг перед дружкой изобретательностью, женщины пускали на стол, на смотрины, самых видных из себя раков и рачиц. Раки были в свитках, в шароварах, а иные в жупанах, в шубах и даже в латах. Рачицы все в юбках и кофтах, с венками на голове.

– Позвольте и мне пустить рака! – загорелась пани Ирена.

– Входи в долю и пускай! – смеясь, подзадорили ее крестьянки.

Пан «венгр» достал несколько золотых монеток и бросил на стол.

– О! О! О! – раздались восторженные голоса. – Дайте пани лучшего рака, и начнем бега сызнова.

Пани Ирена выбирала сама, больших отвергла, выбрала среднего, очень подвижного, одетого под янычара.

– Боюсь, что вы промахнулись! – шепнул пани Ирене на ухо ее толстенький кавалер.

Но пани Ирена не промахнулась. Ее избранник припятился к другому краю стола первым, и за это пану и пани поднесли по чаре вина.

– Какой у вас глаз! – горячо бормотал епископ, когда коляска катила сквозь сумерки по сиреневой степи, и пани Ирена, притихнув, терпела его губы, руки и никак не могла подыграть, хотя не хотела и даже боялась холодностью обидеть такого нужного теперь человека, в общем-то совсем не противного.

5

Она победила себя, и наутро Савва Турлецкий, целуя пани ручки, сказал:

– Вы подарили мне одну ночь, но я теперь жажду разделить с вами все будущие ночи, которые пошлет Господь.

– Вы же знаете, это невозможно. Я не могу находиться в вашем доме. Ваш сан, моя честь! – Пани Ирена рассмеялась с нарочитой невеселостью.

Его преосвященство взял пани Ирену под руку, и они стали прохаживаться по огромной зале.

– Пока не пришли вести от пана Чаплинского, вам небезопасно покинуть мой дом.

– Я буду жить в Кохановке.

– Пани Мыльская – женщина решительная и отважная, но дело даже не в том. – Савва Турлецкий подвел пани Ирену к окну: – Вы видите на другом берегу озера дом?

– Дом? По-моему, это дворец. Он как занятная заморская игрушка. Я все собираюсь спросить, чьи это владения?

Его преосвященство улыбнулся:

– У меня свободное утро, и я хотел бы показать вам мои безделушки, если вы не возражаете?

– Существует ли на белом свете такая женщина, хотела бы я знать, которая откажется поглазеть на драгоценности?

– Прошу вас! Не подумайте, что я нарочито ухожу от ответа на ваш вопрос о доме на другом берегу озера, но тут целое повествование.

– Я бы охотно послушала сказку об индийском принце, околдованном злодейкой-персиянкой!

– О! Никакой магии здесь нет! Я предупреждаю вас заранее, история, которую я собираюсь рассказать, совершенно обыденна и, пожалуй, ничтожна.

Его преосвященство, неслышно ступая, шел рядом, грузный телом, но в движениях легкий, ловкий – и загадочный. В его взгляде была какая-то особая властность. Но Савва Турлецкий готов был прощать людям очень многое, ведь он даже и не подумал мстить пани Мыльской – приключения, случившегося с ним, не скрывал, рассказывая о нем, смеялся, заражая веселием слушателей.

Они вошли в маленькую, светлую комнату. Окно выходило на озеро, дворец-игрушка был отсюда очень хорошо виден.

– Там даже пристань есть! – удивилась пани Ирена. – Боже мой, и кораблик! Маленький, но совершенно настоящий!

В комнате была печь, стол с инкрустацией и два кресла.

– Так что же это за история? – напомнила пани Ирена.

– Давайте сядем. История коротенькая. Один шляхтич, невероятно гордый и столь же невероятно бедный, однажды вынужден был пойти на поклон к магнату, ибо предстоял военный смотр, а шляхтичу приходилось носить лапти, прикрывать тело мешковиной и полысевшей шубой, потому что была она шита из подстилки для ног. Шляхтич был разорен судами за дела, к которым он не имел никакого отношения. Дела эти достались ему по наследству. Магнат, человек ума самого недалекого, дал несчастному одежду, оружие и коня, но не отказал себе в удовольствии выставить шляхтича перед гостями. Не из куража или ради насмешки, а ради того, чтобы доказать кому-то необходимость заступиться за сословие разорившейся шляхты, и все же это был ужасный поступок. Тот шляхтич поклялся жить для того только, чтобы поменяться с магнатом ролями. Чем нелепее цель, тем она достижимее. Ведь человек освобождает себя ради достижения цели от пропасти запретов и условностей. Скажу вам, пани Ирена, тот шляхтич своего достиг. Пришло время, и магнат валялся у него в ногах, но торжества шляхтич не испытал. В тот миг его поразила глубокая скорбь. Он понял, что устроил из своей жизни фокус, что он погубил самые замечательные свои годы… Пани Ирена, я рассказываю о себе. И есть у меня теперь другая мечта. Я хочу, чтобы дворец, стоящий напротив моего замка, принадлежал женщине, которая, не связанная никакими узами, почитала бы меня за своего супруга.