Последний отзыв
Да, первый рассказ из сборника, что я успела прочитать, что надо! И написано хорошо, и содержание необычное, но жизненное. Очень понравилось, хотя там...
Далее
По всем вопросам обращайтесь на: info@litportal.ru
(©) 2003-2024.
✖
Два голоса, или поминовение
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
как тот Четвёртый всадник смерти.
Вначале бомбу в мрак Берлина
за тяжесть преступлений кину,
за танковый удар по сёлам,
за хищный шабаш над Варшавой,
за пепелища и кровавый
поток. Я отвращенья полон
к высокомерью супостатов,
поправших имя человека, —
лети же, бомба, в их blackout’ы[11 - Затемнение; провал в памяти (англ.).],
пусть сна не ведают вовеки.
Вторая бомба – в прах Катыни!
Пусть наши рыцари восстанут,
свидетельствуя каждой раной,
что кровь невинных не остынет,
она пролита палачами
в чужие, чёрствые, без всходов
поля забвенья и молчанья
за братство, равенство, свободу.
А третья бомба – в тех кто верит,
что можно армии без меры
вооружать, стравлять народы,
сгребая золотые всходы,
чтоб новые замыслить войны,
чтоб заковать в броню солдата.
Я бью в них, гневный и спокойный.
Не надо золота. Кровь свята.
Ещё один фугас в запасе
до времени, когда угаснет
пожар войны и близок станет
День Гнева, светомаскировкой
укроют совесть...
Сгинут страны
в напёрстках олигархов ловких.
Когда в толпе уже не будет
по-польски слышно ни полслова,
пусть бомба боли все основы
взорвёт, как Иерихона трубы,
пучину совести вздымая,
чтоб на земного шара скальпе
поднялся против негодяев
спокойный, добрый – Ноmо Sapiens.
II
Mais si. Parlez d 'amour car tout le reste est crime.
Louis Aragon[12 - Да, говорите о любви, ведь все другое преступленье. Луи Арагон (фр.).]
Прилив
Падали звёзды в пропасть прибоя,
в пене морской догорая.
Сердце тебе я нынче открою —
это прилив, дорогая!
Месяц по морю – помнишь тот вечер? —
двинулся вброд, напрямую;
волны, как будто тщетные речи,
попусту гибли, тоскуя,
волны катились и пропадали —
вроде любви нелепой,
и равнодушно звёзды слетали
с равнодушного неба.
Чувство твоё угасало до срока —
сгублено, словно чахоткой;
и горевал я о доле жестокой,
жизни любви короткой.
Чувство во мне возрастало упрямо,
сердце терзая и раня, —
стало подобно чудному храму,
где уже шло отпеванье.
Сгинули ночью глухонемою,
стихли признаний звуки.
Ты – не со мною. Ты – не со мною.
И не сплетутся руки.
Волны о берег яростно били,
злился вечерний ветер.
честными были мы, грустными были,
были одни на свете.
Рядом стояли. Вместе молчали.
Нежность касаний – чудо...
Я о разлуке забыл и печали —
и вспоминать не буду!
Помню любовь я. С нею в сравненье
море и звёзды – малость!
Мне она светит. Это свеченье —
всё, что со мной осталось.
Вначале бомбу в мрак Берлина
за тяжесть преступлений кину,
за танковый удар по сёлам,
за хищный шабаш над Варшавой,
за пепелища и кровавый
поток. Я отвращенья полон
к высокомерью супостатов,
поправших имя человека, —
лети же, бомба, в их blackout’ы[11 - Затемнение; провал в памяти (англ.).],
пусть сна не ведают вовеки.
Вторая бомба – в прах Катыни!
Пусть наши рыцари восстанут,
свидетельствуя каждой раной,
что кровь невинных не остынет,
она пролита палачами
в чужие, чёрствые, без всходов
поля забвенья и молчанья
за братство, равенство, свободу.
А третья бомба – в тех кто верит,
что можно армии без меры
вооружать, стравлять народы,
сгребая золотые всходы,
чтоб новые замыслить войны,
чтоб заковать в броню солдата.
Я бью в них, гневный и спокойный.
Не надо золота. Кровь свята.
Ещё один фугас в запасе
до времени, когда угаснет
пожар войны и близок станет
День Гнева, светомаскировкой
укроют совесть...
Сгинут страны
в напёрстках олигархов ловких.
Когда в толпе уже не будет
по-польски слышно ни полслова,
пусть бомба боли все основы
взорвёт, как Иерихона трубы,
пучину совести вздымая,
чтоб на земного шара скальпе
поднялся против негодяев
спокойный, добрый – Ноmо Sapiens.
II
Mais si. Parlez d 'amour car tout le reste est crime.
Louis Aragon[12 - Да, говорите о любви, ведь все другое преступленье. Луи Арагон (фр.).]
Прилив
Падали звёзды в пропасть прибоя,
в пене морской догорая.
Сердце тебе я нынче открою —
это прилив, дорогая!
Месяц по морю – помнишь тот вечер? —
двинулся вброд, напрямую;
волны, как будто тщетные речи,
попусту гибли, тоскуя,
волны катились и пропадали —
вроде любви нелепой,
и равнодушно звёзды слетали
с равнодушного неба.
Чувство твоё угасало до срока —
сгублено, словно чахоткой;
и горевал я о доле жестокой,
жизни любви короткой.
Чувство во мне возрастало упрямо,
сердце терзая и раня, —
стало подобно чудному храму,
где уже шло отпеванье.
Сгинули ночью глухонемою,
стихли признаний звуки.
Ты – не со мною. Ты – не со мною.
И не сплетутся руки.
Волны о берег яростно били,
злился вечерний ветер.
честными были мы, грустными были,
были одни на свете.
Рядом стояли. Вместе молчали.
Нежность касаний – чудо...
Я о разлуке забыл и печали —
и вспоминать не буду!
Помню любовь я. С нею в сравненье
море и звёзды – малость!
Мне она светит. Это свеченье —
всё, что со мной осталось.
Последний отзыв
Да, первый рассказ из сборника, что я успела прочитать, что надо! И написано хорошо, и содержание необычное, но жизненное. Очень понравилось, хотя там...
Далее