Наследство одержимого

Но особенно поразил Сергея какой-то опрятно одетый старичок. Услышав вопрос об Осинах, почтенный пенсионер сначала со страхом уставился на Сергея, затем широко раскрыл рот – видимо, собираясь что-то сказать, но тут же передумал, захлопнул стертые челюсти и, развернувшись на 180 градусов, быстро пошел прочь, время от времени оглядываясь, – было похоже, будто он хочет убедиться, что Сергей не идет за ним. «Идиот какой-то,» – решил для самоуспокоения Сергей и устало опустился на изрезанную скамейку.

В путешественнике росло вполне понятное отчаяние. Ему уже начинало представляться, что никакой деревни Осины не существует, что он стал жертвой чьего-то отвратительного розыгрыша, и вот-вот откуда-нибудь из-за угла станционного сортира выглянет багровое хохочущее мурло. Чье? Ну, конечно же, Сашки Колесова, чьи милые выходки не раз доводили Сергея до тайных, горьких и беспомощных слез… И Сергея тотчас охватило знакомое мерзкое чувство – вот он выходит из школы, оглядывается, ускоряет шаг, но тщетно: уши буравит знакомый свист, и комок земли – весело, неумолимо и метко, – влетает ему между затылком и ранцем. И это еще только начало…

Сергей поежился, будто по его спине и вправду побежали холодные земляные комочки – предвестники гарантированного избиения. В ту минуту незадачливый учитель истории готов был признаться себе, что он боится и ненавидит своего давнего тирана-одноклассника все той же детской бессильной ненавистью, и стоит тому появиться, как Сергей опять останется в дураках… Ну, нет, Сергей больше не останется в дураках!! Только появись, краснорожий ублюдок! Еще посмотрим, кого придется откачивать!! Но время шло, а краснорожий Колесов не появлялся.

Постепенно Сергей, все больше и больше погружаясь в трусливую тоску, понял, что самый лучший выход для него – все-таки не ждать предполагаемого противника, а оглянуться, ускорить шаг и побыстрее смыться с вокзала. Ну да, просто пойти в город и пове… селиться. Давненько он себе этого не позволял… И Сергей совсем уж собрался оставить в славном городе Бредыщевске большую часть своих дорожных накоплений, как вдруг…

– Не могу ли я чем-нибудь вам помочь? – раздался рядом неожиданный голос. Сергей вздрогнул, поднял голову и увидел прямо перед собою, а точнее, над собою, массивную фигуру мужчины лет сорока пяти. Незнакомец, внимательно и как будто дружелюбно улыбаясь, нависал над скамейкой и рассматривал Сергея. Он, разумеется, не имел ничего общего с Сашкой Колесовым, но от его улыбки Сергею стало не по себе.

И в самом деле, несмотря на, кажется, вполне доброжелательное лицо, мужчина выглядел как-то странно, чтобы не сказать подозрительно. Весил он по меньшей мере килограммов девяносто, и уже одно это заронило в шестидесятикилограммовом Сергее чувство, похожее на тревогу. Тем более, что, несмотря на столь примечательные габариты, незнакомец не был полужидким толстяком. Скорее, он был похож на удачливого боксера-тяжеловеса, хохмы ради напялившего потасканный черный свитер и вытертые джинсы. Джинсы эти были заправлены в высокие грубые ботинки, какие Сергей видел лишь по телевизору, у «зеленых беретов»… Впрочем, навряд ли незнакомец был боксером. Боксеры не носят длинных волос, а у этого – густые черные патлы почти до плеч…

Сергей косился на улыбающегося незнакомца, и его тревога перерастала в привычную инстинктивную неуверенность, какая возникала у него всякий раз, когда он чувствовал, что имеет дело с человеком, объективно более, чем он, приспособленным занимать лишнее место на Земле. Глаза у учителя истории низенько забегали, не смея подняться выше уровня шеи страшного незнакомца. Правда, иногда, несколько осмелев, они останавливались на его подбородке, украшенном броским кривым шрамом. О том же, чтобы ответить на заданный вопрос, не было и речи. Наконец, собеседник соскучился и как будто сжалился над Сергеем:

– Я слышал, Вы тут расспрашивали про деревню Осины. Не знаете, наверное, как туда добраться?..

– А Вы знаете? – хрипло мяукнул Сергей и вмиг сжался, будто ожидая наказания за этот непочтительный ответ вопросом на вопрос.

Наказания, впрочем, не последовало:

– С автовокзала езжайте сто пятым автобусом до Больших Холмов, а оттуда – пешком, в сторону Октябрёвки, километров шесть-семь. И будут Вам Ваши Осины. У меня у самого там знакомые обитают…

Сергей хотел поблагодарить незнакомца, но вдруг что-то заставило его еще ниже опустить глаза. Он тут же поднял их, но перед ним уже никого не было. Неожиданного подсказчика словно сдуло.

Глава пятая

На автовокзале Сергей выяснил, что до села Большие Холмы действительно ходит пассажирский автобус номер сто пять – слова эти прозвучали для него как музыка. Еще больше музыкальности было во фразе кассирши: «Следующий – через десять минут», так что Сергей, выгребая из черной пластмассовой тарелочки билет и сдачу, едва не растерял их дрожащими радостными руками. На автобусной площадке было немноголюдно. Несколько старух с линялыми рюкзаками, потертая немолодая чета, счастливо обремененная турецким бахромчатым ковром с бредыщевского рынка, да небритый мужичонка в грязной синей бейсболке с полустертыми буквами «USA CALIFORNIA». Сергей вскользь оглядел своих попутчиков: люди всё спокойные, явно местные – так не собраться ли с духом, не задать ли им пару вопросов насчет конечного пункта своего путешествия?

Небритый в бейсболке завозился и, доставая из кармана заношенного темно-серого пиджачка измятую коробку «примы», внезапно с привизгом чихнул. Сергей машинально обернулся.

– Будьте здоровы!.. Ещ-щё раз будьте здоровы… Да, из-звините, пожалуйста… Вы случайно не подскажете, смогу я отсюда добраться до деревни Осины? – отчетливой скороговоркой договорил учитель.

Мужичонка, прочихавшись, скорбно потеребил сплющенный нос, потом вдруг вредно ухмыльнулся и, затянувшись «примой», смачно плюнул прямо под ноги Сергею.

– Может, сможешь, а может – нет. Я откуда знаю?

Сергей ошарашенно попятился и услышал за спиною глуховатый старушечий голосок:

– А что тебе Осины-то?..

– Да дед у меня там жил, – простодушно ответил Сергей, обернувшись.

– Дед, говоришь… – старуха пристально и странно глядела на Сергея; даже не глядела, а разглядывала, точно некую подозрительную диковинку. – Ох, добраться-то сможешь. Только вот что ты там делать будешь?

– То есть как это – что? – округлил глаза Сергей.

– А вот так. Осины-то твои пустые стоят!

– Как понять – «пустые»?

– А вот так понять. Не живет там никто. Пустые они, заброшенные. Лет двадцать, как заброшенные…

К такому Сергей готов не был… Нет, в самом деле, что же это получается?! Первым делом вспомнился дед Андрей Николаевич, который умер этой осенью. И завещание – гербовая бумага, официальный документ и все такое. А еще – тот волосатый качок с его знакомыми, обитающими в Осинах… Почему же тогда старуха так противно смотрит, будто знает про Сергея нечто, о чем он и сам в силу глупости своей не догадывается?! Что же все это, наконец, такое?! Нет, грех жалеть силы и время, чтобы разобраться с этими Осинами!

Увлекшись подобными мыслями, Сергей едва не проворонил автобус. Войдя в него, он сел на свободное место рядом с небритым мужичонкой. И пока пропыленный раздолбанный «ПАЗ» отсчитывал ухабы до Больших Холмов, Сергей вполне нашел общий язык со своим соседом. Звали его Эдиком. Работал Эдик в Больших Холмах сторожем картофельного склада, дорогу до Осин знал. А что до слов старухи насчет того, что деревня будто бы пустует, то он их полностью подтверждал.

Первые глотки из бутылки портвейна, извлеченной Эдиком из грязных недр его коричневого рюкзака, привели сторожа в благодушное и разговорчивое настроение. Блестя своими маленькими желтоватыми глазками, смакуя слова, он с небрежным видом человека сведущего говорил своему попутчику:

– Место нечистое, Осины эти. Мне еще батяня мой, покойничек-царстве-йму-небесно, говорил, чтоб я подальше от этих Осин держался. И народ всякое говорит, – Эдик забулькал портвейном.

– Какое «всякое» говорит народ? – осторожно полюбопытствовал Сергей.

– Ну, всякое… А вот то, что люди там пропадают, это есть самый фактический факт.

Сергей насторожился. Между тем Эдик отлип от бутылочного горлышка и продолжал:

– В позапрошлый год пастух вот пропал. Пацаненок вот у Галки из Октябревского сельмага пропал. А потом и она сама… Да вот, прошлой осенью, врач с города там сгинул. Тоже вроде тебя – все этими Осинами интересовался. Все выискивал там чего-то.

– Чего выискивал? – замирая, спросил Сергей.

– А хрен его знает. Все кружился вокруг этих Осин днем и ночью, днем и ночью, как муха над говном (хи-хи-хии-гогого!). Вот и докружился. Видать, нашел, хи-и, чего искал.

– Так что же, их и не искали, что ли, никого?

– Как не искали? Искали, конечно. Милиция с города понаехали, с собаками. Всю округу облазили, так ни хрена не нашли. Да и где им найти, менты – они и есть менты. Нигде правды не найдешь! Везде бар-рдак, везде ведь бардак! – под влиянием портвейна благодушная болтливость Эдика явно и нехорошо эволюционировала, – довели страну х.. знает до чего! Вот в газете писали недавно…

– А ты, Эдуард, сам как думаешь, куда они подевались? – поспешил перебить Сергей.

– А я сам ничего не думаю, – портвейн окончательно изменил свое действие: Эдуард помрачнел. – Я и знать ничего не хочу. Мне вааб-щще на все это наплевать. Разок съездил туда лет десять назад – хватило, накушался, бльть, мерси! Мерси, чуть не помер!.. Вы люди ученые, вот вы и разбирайтесь, мерси!..

С этими словами он в очередной раз приложился к бутылке с видом, дававшим понять, что разговор окончен. Сергею очень хотелось узнать, что именно едва не послужило причиною смерти Эдика, но, подавленный его визгливой категоричностью, учитель отвернулся и уставился в автобусное окошко. Там с однообразною пестротой сменяли друг друга квадраты полей, лесочки, мелкие озерца. Где-то очень далеко на западе синеватой тучей поднималась горная гряда. Потом Сергей полез в сумку – не столько для того, чтобы извлечь оттуда пакет с подавленными истекающими помидорами, столько за тем, чтобы перебить наползавшую невыразимо гадкую неуверенность.

Куда?! Куда, в самом деле, он едет?! Что он там будет делать, в Осинах этих, краевед задрипанный? Вот он сейчас, имитируя солидно-осведомленный вид, изображая не то журналиста, не то следователя подбрасывает этому пьянице разные вопросики… Мм-да, – Сергей энергично и глубокомысленно потер свой лоб, – чем дальше, тем хуже. Кстати, про хуже… Ну да, кстати про то, что хуже всего… И как он проморгал этот отвратительный момент?!

– Слушайте… слушай, Эдуард! Эдуа-ард!

– У-у… Каво?

– А как там, в Осинах насчет… насчет… радиации?!

Эдик побормотал что-то в смеси сна и опьянения, пока, наконец, не выдохнулось перегарное, песьи-ворчливое, но весьма обнадеживающее:

– …п-про Ч-чернобыль, что ли?.. Да не-е, вроде стороной прошло, наш район не зацепило… Да тута не ат-том, тута… Х.. его знает что… – Эдик замемекал бессвязно, ныряя обратно в пьяный и тряский автобусный сон.

Сергей снова отвернулся к окну. «Наш район не зацепило»… Да, звучит обнадеживающе. Ну, так и обнадежимся! Легко и приятно верить в такие вещи, как отсутствие радиации, кто бы об этом ни поведал. Видимо, такова особенность нашей психики: защищаться, веря… Сергей увлекся этой мыслью – он любил «умничать» сам перед собою, это нередко отвлекало от навязчивых сомнений в собственнной состоятельности. Но сейчас «умничанье» не помогало. Словно из подтекающего крана, дребезжала где-то, не переставая, тоненькая холодная струйка фальши. И Сергей не мог понять, где именно. Очевидно, фальшив был он сам – со своей хорошо симулируемой «проницательностью». Вот-вот она под собственной тяжестью сползет с него… И обнажится вялый, ни черта не понимающий, наивный городской тугодум! И пьяньчужка в синей бейсболке первым посмеется над ним. А может, он уже давно разгадал его и давно над ним смеется?? Бр-р-р…

Сергей не глядя сунул в рот раздавленный помидор. Он оказался больше, чем надо, его нельзя было сразу проглотить, и учитель буффонно раздул щеки, одновременно пытаясь как не подавиться, так и не прыснуть из губ струйкой кислого сока.

…А ведь с другой стороны – пьянчужка в бейсболке не менее жалок… И вообще – все может оказаться чушью! Все эти сельские аборигены так любят сочинять всякие байки, дабы привлечь внимание к своей глухомани… Скорее всего, никто в Осинах просто так не исчезал. Пить меньше надо. И «мерси, чуть не помер» – из той же серии. Пить надо меньше, и желательно – не тормозуху.