Белый слонёнок с поднятым хоботом

– Ничего особенного, Алексей Анатольевич. Ваша супруга узнает, что вы ей регулярно изменяете с молодыми сотрудницами вашей фирмы. Далее об этом неминуемо узнает ваш тесть, а уж что будет потом, думайте сами. Уверен, ничего хорошего.

Алексей почувствовал, как по его спине двумя струйками стекает холодный пот. В следующий момент ему снова захотелось ударить собеседника, но на этот раз кулаком и в нос. Он уже даже отвёл правую руку немного назад, но вместо того, чтобы превратить мерзкую сплюснутую сверху и снизу прищуренную физиономию в мясо, спросил:

– Вы знаете, как это называется?

– Прекрасно знаю, – спокойно ответил Зиновьев, – но свидетелей у нас нет, и вы наверняка не включили диктофон.

От понимания собственного бессилия у Алексея начало сводить челюсть. Свидетелей и правда не было, он действительно не включил диктофон, и, вообще, с ним уже лет двадцать, а, может, и больше никто в подобном тоне не разговаривал.

Злость залила Алексею глаза так быстро, что он и сам не заметил, как взлетел со своего места и угрожающе навис над обидчиком.

– Слушай ты, мудак косоглазый, – уже слабо себя контролируя зарычал он, – если ты… я тебя, гнида, в порошок сотру… ты хоть знаешь, на кого пипиську поднял?

– Дурак ты, Ахабанин, – спокойно ответил Зиновьев, вытирая о салфетку руки и медленно поднимаясь, – был бы ты умнее, отдал бы всё по-хорошему и, глядишь, семью бы сохранил и карьеру. А драться со мной я тебе сильно не советую, я тебя так отделаю, что ты про девочек и думать забудешь. В целях самообороны, разумеется.

И снова эта мерзкая ухмылочка с прищуром. Для Алексея это стало последней каплей.

– Ах, ты говно собачье… – прорычал он и попёр на противника прямо через стол.

Зиновьев был ниже Алексея, но плотнее и существенно шире в плечах. Если бы дело действительно дошло до рук, то шансы последнего на успех были бы невелики.

Но в этот раз до рук не дошло. Алексей успел только заметить справа от себя большое белое пятно, как через мгновение между ним и Зиновьевым уже стоял здоровенный амбал в белой рубашке и алой бабочке.

– Господа, у вас проблемы? – вежливо поинтересовался он.

– Никаких проблем, – быстро ответил Зиновьев, выходя из-за стола, – просто у товарища сдали нервы. Алексей Анатольевич, если вы передумаете, на столе моя визитка. Ну, мне пора, до встречи!

– Пшёл вон отсюда, король шантажа! – прорычал красный, как пожарная машина Алексей. – Ещё раз увижу около моего дома, в ментовку сдам!

Зиновьев молча последовал к выходу. Полагая, что конфликт исчерпан, охранник удалился в сторону также тихо, как и появился, а Алексей так и остался стоять у столика, провожая взглядом медленно удаляющуюся широкую сутулую спину.

Через несколько секунд созерцания у Алексея в голове вспыхнула лампочка Ватт, эдак, на сто.

– Эй, Каменев[5 - Григорий Зиновьев и Лев Каменев – известные советские политические деятели, ближайшие соратники и ученики В.И. Ленина. По роду политической деятельности были неразрывно связаны друг с другом, в связи с чем, в исторической и политической литературе их имена очень часто упоминаются вместе. Расстреляны в один день 25.08.1936 г.]! – громко крикнул он.

Зиновьев, который был уже в дверях, словно натолкнувшись на какое-то препятствие, остановился и резко повернул голову на оклик. На его лице мелькнула тень неуверенности и, даже, как показалось Алексею, страха.

«Ну, наконец-то, – с облегчением подумал Алексей, – хоть чем-то я его зацепил…»

– Тебя же так в школе звали, да, обсос? – ещё громче крикнул он. – Вали уже, куда шёл, чего замер!

Зиновьев обдал Алексея таким взглядом, что тому стало одновременно страшно и до чёртиков приятно.

Удовлетворённый, он уронил своё усталое тело в кресло, закинул ногу за ногу и шумно выдохнул.

– Как будете платить? – поинтересовался нависший над столом официант.

– Наличными, – ответил Алексей, – принесите мне, пожалуйста, ещё стакан холодной воды без газа и включите в счёт ваши неудобства.

– Разумеется. Стакан воды без газа, неудобства и счёт, – и официант с поклоном удалился.

2. Дома

Дома Алексей оказался поздно, приблизительно в десять вечера. Он не задержался на работе, поскольку его некому было задерживать, просто ему в этот день захотелось купить что-нибудь жене. Такие желания посещали Алексея нечасто, но если уж накатывали, то уклониться от них не представлялось возможным. Алексей много раз пытался себе логически объяснить причины подобного поведения, но в этот раз и думать было нечего – это чувство вины после похода в «Звёздную» запустило свою жёлтую лапу в его пока ещё тугой бумажник. Алексей обычно кормил этого зверя деньгами, когда оказывался виноват, сделал он это и сегодня.

В торговом центре «Европейский» у Киевского вокзала он приобрёл браслет и серьги «Freywille»[6 - Австрийский ювелирный дом, специализирующийся на изделиях из эмали в сочетании с драгоценными металлами.] из коллекции «Магический сфинкс», на которые Марина ему уже пару раз прозрачно намекала и, не удержавшись, запонки из той же коллекции себе. Потом выпил двойной капучино в «Старбакс», взял несколько кульков кофе с собой, немного погулял по торговому центру и только потом поехал домой. О послеобеденном приключении он старался не вспоминать. Ещё на работе он смог убедить себя, что Зиновьев и его «организация» не станут сразу сдавать его жене и тестю, а выйдут на него снова, раз уж им так важна эта статуэтка, будь она не ладна. И вот к этой встрече он уже подготовится, как надо…

Марины дома не оказалось. Алексей проверил телефон, обнаружил там несколько не отвеченных звонков и СМС-ку, из которой следовало, что его благоверная сегодня отправилась в фитнес-центр со своей лучшей, естественно, ненавидимой им, подругой Леной. Алексей положил подарок на Маринин туалетный столик, быстро поел, плеснул в стакан на два пальца коньяку и пошёл в кабинет, где стоял абсолютно не вписывающийся в интерьер бабушкин книжный шкаф, в глубине которого хранилось то, чего от него сегодня добивался этот мерзкий человек с расстрельной фамилией.

Вот она – третья полка сверху, где хранилось всё, что осталось от Георгия Андреевича Силаева, его прапрадеда, ветерана трёх войн – китайской, японской и гражданской – отца шестерых детей, из которых выжила и родила своих детей только одна, маленькая сильная женщина Антонина Георгиевна, Алексеева прабабка, царствие ей небесное…

Алексей отхлебнул коньяку, поставил стакан на пол, а сам аккуратно вынул из шкафа сначала папку с письмами и документами, а затем самое дорогое – огромный, инкрустированный перламутром фотоальбом, купленный в Японии, видимо, ещё до китайских событий. Алексей нежно погладил ладонью обложку, по которой вот уже сотню лет среди облаков летела на одноглазом драконе знатная японская дама в компании служанки, обмахивающей её опахалом. У дракона не хватало одного глаза и уса, отсутствовала часть хвоста, вместо одного облака чернела тёмная выемка в полированной обложке, но в целом альбом сохранился неплохо. Именно в таком виде он попал к Алексею в руки в девяносто восьмом году, когда не стало прабабушки.

Алексей очень ценил эту вещь, берёг и мало кому показывал. Ещё в детстве, когда ему уже разрешили брать этот альбом в руки, он ощущал исходящие от него мягкие и невидимые лучи старины, которые излучают далеко не все музейные экспонаты. Алексей раскрыл альбом и с удовлетворением отметил, что со временем чувства не притупились – он и теперь ощутил ясно различимый трепет, когда встретился глазами с молодым ещё мужчиной с открытым славянским лицом, одетым в старинную морскую форму. На его бескозырке Алексей без труда разобрал надпись славянской вязью: «ГИЛЯКЪ».

Алексей бережно перевернул следующую страницу. Наклеенные сюда фотографии были до мельчайших кусочков знакомы ему с детства и, несомненно, представляли собой историческую ценность. С неподвластных времени отпечатков прошлого Алексееву взору предстали сначала снятые, видимо, с Электрического утёса виды Порт-Артурской гавани, её внутреннего и внешнего рейдов, затем городские пейзажи – фотографии узких, совсем деревенских улочек, дальше следовали бытовые зарисовки, вроде, развала китайских торговцев, а замыкало разворот одно, явно постановочное фото, на котором были запечатлены молодые офицеры с дамами и два китайца, с интересом наблюдавшие за процессом съемки из-за невысокой ограды.

А вот и корабли первой тихоокеанской эскадры: эскадренный броненосец «Петропавловск», броненосный крейсер «Громобой», крейсер «Владимир Мономах», броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков» – сколько испытаний принесёт этим кораблям и людям на них следующий год… тут же, непонятно как попавший в дедов объектив французский крейсер «Паскаль», который чуть позже станет свидетелем боя «Варяга» и «Корейца» в Чемульпо…

Нынешний хозяин бесценных реликвий не спешил отдавать их в какой-либо музей и вообще делиться с кем-либо фактом наличия оных. Не то, чтобы им руководила жадность, просто он не хотел, чтобы к этим фотографиям прикасался кто-то ещё.

К одиннадцати Алексей ополовинил бутылку «Мартеля», которую ему ещё на новый год подарил кто-то из подрядчиков, вдоль и поперёк просмотрел дедов альбом и теперь читал его письма жене – Викторе Лазаревне. Алексей раньше этого не делал, в основном из-за того, что очень трудно было сходу разобрать летящий в завитках дедов почерк, но теперь, вооружившись восьмикратной лупой, он всматривался в каждое слово, иногда даже в каждую букву, чтобы понять смысл написанного. Сколько же нежности было там, сколько любви… Когда подошла очередь дневника, по обеим щекам Алексея покатились горячие пьяные слёзы.

1904 г.: 9

Января в?нчался в г. Самар? у отца Петра.

11

Января взялъ в домъ молодую жену.

26

Октября, утромъ народилась дочь, имя Капитолина. Крещена 28

, имянины 27

Октября

1995 г.: 27

Апр?ля въ 1

часу ночи померла дочь Капитолина, проживъ на св?т? 6 м?сяцевъ и 18 часовъ.

1096 г.: 3

Марта в 9 ? часовъ вечера народилась 2