Иной вариант: Иной вариант. Главный день

После чего сдвинул кобуру на живот и картинно положил на нее руку. А я, чувствуя плечом, как трясет прижавшуюся ко мне девчонку, просто стоял, кусая губы. Черт, черт, черт! Прогадал… Этот мудак, конечно, стоит всего в двух шагах от меня, но вот Шварц, хоть и не стал подходить ближе, зато просто сместился по фронту и теперь, вскинув свой «микро-узи»[13 - Израильский пистолет-пулемет калибра 9 мм.], снабженный длинным набалдашником глушителя, полностью контролирует ситуацию. Стоит мне только дернуться, здоровяк наплюет на все педагогические порывы и просто нашпигует возникшую для своего подопечного опасность свинцом.

Блин, а я так рассчитывал, что мелкий ублюдок подойдет вплотную и начнет, брызгая слюнями, шипеть мне прямо в лицо. А может?.. Вспомнив любимое словечко нашего курсового «залетчика» Рината Игнатуллина, я пробормотал:

– Иншалла[14 - Считается, что это значит – «на все воля Божья». Но более верно это звучит так – «может, да, может, нет», и не несет никакой христианской обреченности. То есть, с одной стороны, воля, конечно, Божья, но и человек вполне может поучаствовать в решении своей судьбы.].

Бандиту, наверное, показалось, что он ослышался, и, сделав шаг вперед, щегол переспросил:

– Что? Что ты сказал, американец?

И как раз в этот момент с другой стороны нашей шеренги послышался надтреснутый вопль:

– Она не дышит! Не дышит! Вы ее убили!

Шварценеггер и второй автоматчик машинально повернули голову в сторону шума. Арабчонок тоже. И даже захотел отступить назад, дабы получше разглядеть, из-за чего возник незапланированный переполох и кто именно там «не дышит». Но я, начавший работу за мгновение до неожиданного даже для меня вопля, не дал ему этого сделать. Ухватив за тонкую шею, подтянул бандита ближе и со словами: «Я – русский!» – ткнул большим пальцем ему в глаз. Морда у него была повернута, поэтому тычок вышел не очень удачным. Но боевику и этого хватило. А пока он еще только вскидывал руки к поврежденному месту, одним рывком развернул легкого пацана спиной к себе. Кобуру он, конечно, исключительно вовремя сдвинул, вот я и смог заранее разглядеть, что там не пистолет, а револьвер, который вовсе не нужно взводить. Это сыграло решающую роль, поэтому, не связываясь с ножом, схватился именно за револьвер. Здоровяк и автоматчик еще только поворачивались в мою сторону, а я, уже направив ствол в сторону замотанного в куфию мужика с автоматом, сделал два выстрела.

Зараза! Расчет на то, что у них лишь автоматы с глушителем, себя не оправдал… Кургузый уродец в моей руке оказался чем-то вроде нашего ОЦ-38[15 - Бесшумный револьвер под спецпатрон СП-4, разработанный И. Я. Стечкиным.], поэтому чуть слышно кашлянул и все. Черт, и где он только добыл настолько эксклюзивный ствол? Хотя какая сейчас разница, главное, что возможность звуком выстрелов поднять тревогу у меня отсутствует! А ведь так надеялся, что бабахами привлеку внимание кого-нибудь. Место, конечно, пустынное, но чем черт не шутит. Вдруг кто-нибудь по округе бродит. Те же археологи, например…

Только, видно, не судьба… Ну и хрен с ним! Главное, что мне удалось попасть и автоматчик упал, а я, не теряя времени на пустые сожаления и пытаясь спрятаться за щупленькой фигуркой неудачливого террориста, каким-то мерзким фальцетом завопил:

– Оружие на землю! Оружие на землю, а то я убью этого человека! Оружие на землю!

После моего крика послышался топот ног. Ага, понятно, это сюда бегут те, кто полковника к машинам утаскивал. То-то сейчас им радости будет от незапланированно изменившейся ситуации! Или я перед смертью «порадуюсь», если ошибся в своих расчетах и мой заложник представляет гораздо меньшую ценность, чем рассчитывалось.

Но прошло уже секунды четыре, а по мне пока никто не стреляет. Все члены тургруппы, как будто им ноги подрубили, с началом пальбы повалились на землю, прикрыв голову руками, а бандиты всё молчат. И ведь не посмотришь, что они там делают, так как стоит только высунуть голову, как ее моментом прострелят. Тут даже гадать не нужно. Поэтому я и не высовывался, продолжая орать, срывая горло:

– Оружие на землю! Быстро! Оружи… Кхе кхе…

От волнения я перестарался в громкости, поэтому, пустив позорного «петуха», закашлялся. Да и английский для показания экспрессии и непреклонности намерений как-то не очень подходит… Наверное, поэтому машинально стал вносить в свои требования русские непарламентские выражения:

– Стволы на землю, суки! Я ему, б…ь, башку сейчас отстрелю, в п…у! Вы, п…ы, маму вашу через семь коромысел, выполнять приказ! Е…е папуасы, быстро оружие положили!

А сам тем временем, чтобы оценить обстановку, присел еще ниже и, используя обмотанную вокруг шеи щегла «арафатку» как удавку, осторожно на секунду выглянул из-под его локтя. Этой секунды хватило, чтобы увидеть, что двое захватчиков, вбежавших во двор, остановились, повинуясь жесту здоровяка, и застыли недалеко от входа на площадь. И вот еще что интересно – действительно у Шварца, когда он услышал русские маты, глаза, видимые в щель куфии, расширились, или мне показалось? Хотя какая разница? Главное, что они автоматы так и не побросали! Чувствуя противную дрожь в коленках, я выдал длинную матерную тираду на родном языке, закончив ее, однако, по-английски:

– Считаю до пяти и, если вы не бросите стволы, убиваю этого крысеныша! И пох… что будет дальше! Раз! Два!

И тут услышал хриплый бас, ответивший на том же английском:

– А если мы сейчас перестреляем заложников? И первой будет твоя баба! А сам ты пожалеешь, что родился на свет. Лично тебе буду кишки выпускать!

– Ха! Начинай! Тогда вторым, после девушки, будет этот п…ш! И живым вы меня один хрен не возьмете! Три! Четыре!

И бас сломался:

– Стой, не стреляй! Мы положим автоматы и отойдем, а ты отпустишь Ахмета.

После этого послышался металлический бряк. Еще раз выглянув и убедившись, что оружие террористы действительно положили на землю, я продолжил выдвижение требований:

– Эй, здоровый, возьми рацию и скажи снайперу на башне, чтобы выбросил винтовку! Говори!!!

Этот снайпер был самым уязвимым местом моего плана. То есть там была, конечно, целая куча этих мест, но снайпер… Я ведь его не видел и поэтому, пока тыкал в глаз арабчонку, попутно выдирая ствол, все время ожидал выстрела. Но видно, стрелок тоже несколько отвлекся на крик, поэтому момент упустил. Или, что гораздо вероятнее, как только боевики взяли ситуацию под контроль, занялся наружным наблюдением, следя за дальними подходами. А когда все завертелось и я уже палил в автоматчика, то он мог видеть только мою руку с револьвером. Вот и побоялся работать, опасаясь задеть главаря. Да и сейчас наверняка какие-то части моего тела, выступающие из-за щегла, он может наблюдать. Но, видимо, не жизненно важные, поэтому и не стреляет. Ведь если меня только ранить, я всегда могу успеть нажать на курок, а лишняя дыра в организме арабчонку точно здоровья не прибавит!

Но от этого стрелка один черт надо избавляться как можно быстрее, поэтому мне пришлось снова завести счетчик:

– Б…ь! Не вижу винтовки! Считаю до пяти и валю вашего п…а! Раз! Два! Три!

– Подожди! Сейчас, сейчас он ее выбросит!

Ага – здоровяк опять поддался и что-то начал говорить по-арабски. Наверное – в рацию. А я спросил у стоящей за моей спиной девушки:

– Чего он бормочет?

– Не слышу… Кажется, что-то про оружие.

– И что?

– Пока ничего… подожди… вот! Выкинул!

Ну, одной головной болью меньше. Но только одной. На самом деле все только начинается, а чем закончится, вовсе не известно. Сильно ткнув стволом начавшего трепыхаться заложника, я более смело высунул голову и окинул взглядом создавшуюся диспозицию. Понятно, что у снайпера есть альтернативное оружие, но до бойницы, откуда выпала винтовка, достаточно большое расстояние, поэтому пистолета можно не опасаться. Да даже если там и автомат, точнее говоря, пистолет-пулемет у помощника снайперюги найдется, то стрелять все равно никто не решится. Пока не решится. Но стоит мне отпустить заложника, из любой щели могут начать пальбу. Я ведь не знаю, сколько их всего собралось. В принципе, должно быть не более десяти человек. То есть от семи до десяти. Один уже лежит. Один у меня. Трое передо мной. Один-два на башне. А где еще трое, можно только гадать.

Радует, что за спиной стена капитальная, без проломов, и оттуда ни одно мурло не вылезет. Но больше поводов для радости не вижу. Пока сыночек крутого папы пердит от переживаний, выгибаясь от упертого в поясницу ствола, все застыло в равновесии. Только вечно так продолжаться не может…

Всей шкурой ощущая общую напряженность ситуации, я обильно потел, чувствуя себя мужиком, поймавшим тигра за хвост. И держать боязно, и отпустить – смерть. Правда, потел не просто так, а попутно перебирал варианты. В конце концов, решившись, крикнул стоящим шагах в двадцати от меня бандитам:

– Снимайте подсумки и отходите к выходу. Вон туда! Когда мы заберем автоматы, я освобожу вашего человека!

Здоровяк, просунув руку под платок, поскреб шею, а потом, повелительно кивнув стоящим рядом арабам, принялся стягивать с себя амуницию. Через минуту, покидав боеприпасы рядом с оружием, они отошли еще шагов на тридцать, расположившись возле кучи валунов перед входом. А я, очередной раз ткнув стволом в почку мелкого крысеныша, которому никак не стоялось смирно, спросил у девчонки:

– Тебя как зовут?

Та, не выходя из-за моей спины, ответила:

– Майя[16 - Майя (от маим (ивр.) – вода) – еврейское женское имя.].

Хм, имя какое-то не еврейское. Но сейчас это роли не играет никакой. Поэтому, не теряя времени на посторонние мысли и понимая, что помощи ждать мне больше все равно не от кого, попросил:

– Майя, ты сейчас медленно и спокойно подойдешь к лежащему оружию, соберешь автоматы и подсумки, после чего принесешь всё сюда. Поняла?

Барышня от такого предложения вздрогнула, но после пятисекундного молчания ответила:

– Поняла. Только мне очень страшно…

Я вздохнул:

– Мне тоже, но деваться некуда. Если я сам пойду, да еще и вместе с этим арабом, то меня из любой дыры могут пристрелить в спину. Если я начну передавать тебе револьвер и меняться местами, чтобы ты встала возле заложника, то в этот момент нас тоже кто-нибудь сможет подстрелить. И тогда всех положат. А пока этот пацан у меня в руках, тебя не тронут… Ну что, сделаешь?

Девчонка вместо ответа всхлипнула и, вывернувшись из-за меня, какой-то деревянной походкой направилась к амуниции. Ну вот и хорошо… А то я боялся, что она струсит и откажется идти. Тогда – пиши пропало. Но сейчас мы еще повоюем.

Глядя, как Майя, сгибаясь под тяжестью барахла, возвращается обратно, я довольно кивнул и приказал подошедшей девчонке: