Личинки иноземных мух

«Чой-та вы тут?» Почтальонша Зинка тянула шею вслед своему бабьему любопытству.

«Да вот, Сеня куколок наших обронил – ищем!» плаксивым голосом посетовал Старик.

Почтальонша энергично толкнула велик вперёд, бормоча под нос: «До куколок допилися, черти старые…» Писем теперь никто не пишет, а пару газет в библиотеку можно и завтра отвезти. Сейчас надо было быстро сообразить, кому первому сообщить о замечательном происшествии. Постоянно оглядываясь в поисках подробностей и оттого вихляясь, Зинка скрылась за поворотом.

В процессе поиска приятели вели оживлённую беседу, и в результате обмена глубокими мыслями и серьёзными идеями стало понятно, что начинать дело с такого мизерного поголовья – смешно. Поэтому на ближайшие дни была запланирована вылазка в город для закупки племенного стада. Теперь оставалось лишь выработать стратегию и отработать технологию – дело плёвое. И тут бы потерянные личинки очень пригодились в качестве опытных образцов.

Удивительно, но все три драгоценные куколки были найдены. Как-то сразу вспомнилось, что опарыши – непременный атрибут выгребной ямы. Старик прошлым летом снёс свой дворовой сортир и поэтому решительно протянул смятую сигаретную пачку Арсению Ильичу.

«Да ты чего? Мы ж вместе ватерклозеты в дом завели! Сначала мне, потом тебе… Уж года два, почитай…»

«Но ты же сортир в огороде оставил?»

«Да, цела сакля родовая… Мало ли что… Там, правда, корму особо нету, пересохло поди давно.»

«А ты ведра два воды плескани – оно и разбрякнет. Зато культура будет чистая – без здешних мух.»

«Ну – чего ж не плескануть? Плескану ввечеру…»

Глава третья

Утром Старик, подгоняемый деловым нетерпением, отправился с визитом к своему компаньону. Уже издали он заметил шумную толпу местных жителей, облепивших забор соседки Арсения Ильича – почтальонши Зинки. Хозяйки береговых зарослей хрена и кривенькой бани.

Он даже не сразу понял, что видит, когда заглянул через головы односельчан вглубь зинкиных владений. Сначала выделил старое ржавое ведро с повядшими сорняками, которое удивительным образом само по себе тихонько раскачивалось на будто бы перепаханной земле. А потом нутром почуял, что это не земля, а пузыристая, неприятно пахнущая субстанция, которая вялым потоком покрыла большую часть огорода и уже подбиралась к  самому забору, у которого расположились охочие до бесплатных чудес зрители. Эпицентром зловонного потока высился древний дощатый туалет с распахнутой дверцей.

На узком перешейке чистой травы вдоль забора бесновалась Зинка: «Что за напасть такая? Я ща милицию вызову! Кто это натворил?!»

«Зинка, кто ж в твоём сортире окромя тебя натворит?» – пахабно хохочет дряхлый, неприятный во всех отношениях, но исключительно начитанный старикан-сосед через три дома Эдуард Львович. Зинка, размахнувшись от уха, по-бабьи кидает в него калошей. «Ну что ты орёшь? Станет милиция тебе это вот по двору собирать, что ли? Или арестует его? Побег тваво говна не по их части. У них своего там – выше крыши… У них – своё, а это вот – твоё; для тебя – своё, значит! Хотя, на мой нюх – воняет больно… Но так ведь это… оно ж твоё, а не моё… Должно мне вонять.» Пытается успокоить почтальоншу Арсений Ильич. Вторая калоша летит в его сторону…

Калоша не напугала Эдуарда Львовича. Перестав хохотать, он заговорил серьёзным голосом: «Я читал как-то… в технической литературе… будто бы в Крыму, в пещерах специальных, шампанское всё в один день вдруг бурлить начинает. Наука факт не объясняет! И это вот, похоже – та же херня!»

Зинка плюнула и коряво, но беспомощно махнула ногой в полосатом носке – калоши кончились. «Не послать ли тебе, пан Эдуард, за фужером? Черпанёшь прямо из пещеры!»

Эдуард Львович сморщился беззубым лицом: «За фужером! Дура ты, как есть дура! Надо в баночку накласть субстанции, да в Академию наук послать, вместе с фотографиями. Наши сейчас только и ждут, где бы им Америке нос утереть? А тут – вот оно, само к людям идёт! Это ж невероятное явление природы!»

«Точно», энергично подхватил Арсений Ильич, «это стихийное бедствие! Непредвиденные обстоятельства!»

Безутешная почтальонша не внимала научным фактам, а пузыристая каловая масса неумолимо поглощала грядку за грядкой.

Приятели покинули аварийное собрание и отправились на участок Арсения Ильича обсудить текущие задачи бизнес-проекта.

«Слышь, Старик, это ведь моих рук дело…», вдруг печальным голосом признался Арсений Ильич.

«Как это?»

«Да я воды-то вчера в саклю плесканул, но продукта там годного совсем мало было. Я даже посидел полчасика, хотел свежего выдавить… Но нет, я же не депутат и не журналист – по заказу не лезет! А потом думаю: что ж я тужусь? У почтальонши сортир аккурат за моим, жопа к жопе… и действующий. Подброшу наших первенцев прямо в закрома! А уж вечером смотрю – моя к дочери собирается, пироги затеяла. И тут меня как торкнуло… Приметил, что она в морозилке дрожжи прячет, думаю – брошу кусочек в это самое, для опары… Опарыши же, Старик! Опарыши!!! Понимаешь, от какого слова?! Хотел отломить уголочек, как жена выйдет, но она чегой-то сразу вернулась, я под пиджак пачку спрятал, и в огород. Думаю уж – на месте отломлю… А на месте у меня весь шмат из бумажки и вывернулся… Я бумажку сжёг, и – спать. А утром – видал тут чо? Ночи-то тёплые… Господи, хорошо хоть уклон к пруду, а не ко мне!»