Зеркало грядущего

«Фигаро», Париж

В фантазиях от «Кольер» американцы готовы объявить атомную войну русским «за убийство гражданина свободного мира». В реальности они сами убили правителя дружественной страны, из собственной политической выгоды, чтобы трусливо избежать объявления войны СССР.

«Гардиан», Лондон

США еще раз продемонстрировали, что прекрасные слова для них очень мало связаны с поступками в стиле «реал политик». Вопрос, нужен ли нам такой союзник – всегда готовый предать?

«Телеграф», Амстердам

Америка показала всем – у нее нет друзей, нет правил, есть лишь свои интересы. И эту циничную политику она прикрывает самыми возвышенными и лживыми словами.

«Эфтонбладет», Стокгольм

К нашему глубокому сожалению, Его Величество Улаф Пятый категорически отказался дать интервью нашему корреспонденту. Этой чести удостоился лишь репортер норвежской «VG». Однако наша редакция располагает сведениями, что реальный ответ Его Величества весьма отличался от опубликованного вышеназванным изданием: «Мне ничего не было известно», – и не мог быть оглашен, ради нравственности читателей, а особенно читательниц.

Осло, Королевский дворец.

14 октября 1953 г.

– Ваше величество, следует ли расценивать ваш поступок как недружественный акт по отношению к моей стране, Соединенным Штатам Америки?

– Вы это у меня спрашиваете, господин посол? Вы, три года назад убившие моего бедного отца, – вы ведь тоже присутствовали при этом, мистер Хант? Вернее, отдали приказ своим бандитам, а сами поспешили выйти из кабинета, ради соблюдения приличий. А теперь, когда эта грязная история выплыла на свет, вы еще смеете в чем-то обвинять меня?

– Вижу, номер «Кольер уикли» на вашем столе. Раньше я думал, что вы, потомки викингов, совершенно не склонны к чрезмерному страху. Первая запись, вероятно, в вашем личном сейфе, ваше величество? Ну а вторую Аронсен увез в Берлин – куда вы срочно его сослали своим указом. Нам тогда было не до того из-за кучи срочных дел: беглый рейхсфюрер, русское вторжение и угроза атомной войны. Но сейчас-то вы это сделали зачем? Не торгуясь, не выдвигая требований – а сразу, как выстрел без предупреждения. Полагаете, моя страна такое оскорбление простит?

– Так вы думаете, что Аронсен сделал это по моему приказу? Вынужден вас огорчить – хотя, наверное, вы не поверите. Он от меня даже при отъезде никаких инструкций не получал. Я всего лишь убрал его подальше от ваших длинных рук. А дальше – все в воле божьей.

– Ваше величество, ну мы же взрослые, деловые, государственные люди – чтобы верить таким сказкам. Чтобы в таком деле – и не дать точных инструкций, не обговорить порядок связи.

– Вам, торгашам, этого не понять. Для вас король – это не более чем бессменный и наследственный президент. Королевская честь для вас – пустое. Как бы я, монарх, смотрел в глаза своему офицеру, признаваясь в таком бесчестии и позоре? Викинги никогда и ни за какую выгоду не прощали убийства своих родителей. Господин посол, вот мне сейчас больше всего хочется позвать свою личную охрану, кто сейчас за дверью стоит, и приказать им сделать с вами то же, что вы с моим отцом! Меня останавливает лишь ваш дипломатический статус, а также… Ответьте честно, господин посол, если бы я отдал такой приказ, кому бы подчинилась моя гвардия, обученная вашими инструкторами – мне или вам?

– Строго по уставу, ваше величество: вы же Верховный Главнокомандующий. Солдат должен выполнять приказы своего командира – в той мере, в какой они не противоречат воле вышестоящего начальства. Когда-то в молодости я тоже верил в идеалы – а после, как все умные люди, стал верить в принципы. Различие в том, что идеал – это нечто абстрактное, возвышенное и несгибаемое, а принципы максимально конкретны и приземлены. Если вам угодно играть роль «я ничего не знал, Аронсен сделал это по своей инициативе», это ваше право. Но вы выступите публично, сделаете официальное заявление – что все это гнусная ложь, а Аронсен изменник и коммунистический агент, что соответствует истине, он же в ГДР сбежал. Или же…

– Или что? Прикажете и меня убить, как моего отца?

– Ваше величество, ну не надо нас дешевыми гангстерами считать. Есть гораздо более цивилизованные меры. Вот забыл, какой долг вашей страны перед моей страной, цифру не напомните? Если вместо очередного нашего кредита вы получите требование уплаты по всем накопившимся векселям и потеряете доверие банкиров, – а восстановить его очень сложно… И как вы объясните своему народу необходимость затянуть пояса? Так и до «либертэ, эгалитэ, фратернитэ» недалеко, – а мы умоем руки, как Пилат. В надежде, что ваш преемник наконец расплатится за нашу «Кока-колу».

Король чуть заметно поморщился – этот янки настолько бестактен и толстокож, что попрекает нас собственным обманом? Завод «Кока-колы» в Осло был построен год назад в плане американской «помощи», предполагалось, что на общих паях и к взаимовыгодной прибыли (так сладко пели эти торгаши, желая получить разрешение). У бедной Норвегии не хватает денег на свой взнос – не беда, дадим кредит, после сочтемся. Вот только договор был составлен так, что большая часть прибыли уходила за океан, а норвежской доли дохода едва хватало на уплату процентов по кредиту. Зато норвежцы теперь могли в изобилии пить эту вонючую пенистую гадость вместо старого доброго пива!

– Ваше величество, не надо смотреть на меня как на своего личного врага. То, что сделали вы, или по вашему приказу, оскорбило мою страну, дав сомнительной прессе повод называть нас нацией убийц. И оттого не лично я, а Соединенные Штаты Америки в моем лице требуют от вас опровергнуть эту гнусную ложь. Ваше величество, вы же понимаете, что такое политическая необходимость и что мы в той конкретной ситуации были вынуждены поступить так. И что в политике нельзя руководствоваться обывательской моралью.

– У вас говорят: «Ничего личного, только бизнес». Когда-то очень давно один поэт и мыслитель сказал про генуэзцев: «За грош выгоды родного отца или брата в рабство продадут, и еще будут хвалиться выгодной сделкой». Мне кажется, что вы, янки, генуэзцев в этом сильно превзошли.

– Ну, ваше величество, сказано было очень давно, бог пускает в рай не совестливых, а богатых. Тому в подтверждение моя страна – самая сильная, самая успешная из всех в этом мире. И моя страна сейчас требует от вашей оказать услугу. И давайте не будем спорить о том, что было – вы же изучали юриспруденцию и знаете, что с юридической точки зрения было то, что доказано. А как обстояло на самом деле – волнует лишь моралистов и книжных червей.

– Ваша нация – потомки пиратов, воров, бандитов. В какой другой стране бандиты считаются национальными героями, как ваш Джесси Джеймс? Мои предки сидели на этом троне, когда по вашей земле одни лишь дикие индейцы бегали по прериям и лесам. И кстати, то, как вы с индейцами обошлись, лучше всего характеризует вашу мораль и вашу честь.

Посол обиделся. Теренс Хант был простым парнем из Техаса – решившим, что богатство будет неплохо дополнить политической карьерой. Для настоящего техасца же очень важно, даже после отъема у кого-то собственности или лишения статуса, еще и убедить жертву в правильности данного поступка. Высшим шиком считалось, когда ограбленный тобой оставался тебе благодарен. Но годился и более простой вариант – просто втоптать неудачника в грязь, показав, что такое ничтожество было не вправе владеть тем, чего лишилось. Конечно, мистер Хант был обучен хорошим манерам, но сейчас этикет слетел с него, как шелуха.

– Как назвала ваше королевство и вас некая итальянская шлюха три года назад – полукоролевство и полукороль? У этой девки очень хорошо подвешен язык – вы таковым и являетесь. Сегодня вы могли видеть в небе над этим городишком маленькую точку с белой полосой – это наш бомбардировщик с базы в Англии совершал патрульный полет у границ красного блока. С Бомбой, снаряженной по-боевому, – и пилоту важна лишь одна воля – воля нашего президента. Если поступит приказ – этого города больше не будет, причем обойдется даже без объявления войны, случайно оторвалась бомба – искренне сожалеем, а теперь примите наши условия, пока то же не произошло с другим вашим городом. Когда-то было «у нас есть пулемет, у вас его нет» – сегодня же «у нас есть Бомба, у вас ее нет». И если вы этого не понимаете, как тогда не поняли дикие зулусы, это ваши проблемы.

Началом карьеры мистера Ханта была некая банановая республика. Диктатор которой имел милую привычку бросать своих политических противников в пруд с аллигаторами, – и Хант помнил, какие маски смерти и ужаса были вместо лиц у тех, кого тащили туда. Сейчас же, наблюдая за лицом короля, посол с неудовольствием отметил, что угроза настоящего впечатления не произвела. Может, не поверил? Что ж, добавим!

– У моей державы в арсенале есть тысяча Бомб. Достаточно, чтобы обратить в каменный век любую страну, вызвавшую наше неудовольствие. Благодарите бога, что мы гуманные и цивилизованные люди, живущие в просвещенном двадцатом веке – а не варвары викинги, кто, взяв на копье Лондон или Париж, не оставлял там никого живого. Но вы знаете, ваше величество, отчего всякие там панамы и гондурасы – это республики, а не монархии? Потому что там правитель, нас огорчивший, тут же получает пинка под зад – представьте, как бы тогда династии менялись? И если мы пожелаем, в этой стране тоже завтра вместо короля будет президент, – а лично вы в лучшем случае будете в изгнании мемуары писать, а в худшем вас на эшафот потащат, когда ваш народ решит, что республиканский строй ему ближе. Кстати, вашей семье, королеве Марте, принцу Харальду, принцессам Астрид и Ранхильде, тоже никто не гарантирует безопасности.

Теренс Хант уважал больших людей. Понимая, что любой из них на пути к власти и богатству должен был сожрать не подавившись великое множество врагов. Однако по той же причине простой техасский парень Хант, «сделавший себя сам», абсолютно не уважал бледных немощных аристократов, получивших все по праву рождения. Ставить их на место (приходилось уже пару раз) было для Ханта искренним удовольствием. Однажды он даже подумал (но, конечно, не сказал вслух), что «родись я в России, стал бы истинным большевиком».

– Но ведь этого не будет, ваше полукоролевское величество? Если мы договорились. Вы выступите на пресс-конференции и скажете то, что нам надо. Иначе же моя держава будет очень недовольна и вами, и вашей страной. Если вам себя не жалко, то подумайте о своей семье.

– Марта, моя королева, в эту войну была гостьей вашего президента. Жила в вашем Белом доме, вместе с детьми, и Элеонора Рузвельт называла ее подругой. Вернулась домой лишь после изгнания немцев. Она всегда считала и считает себя искренним другом вашей страны.

– И ваши подданные дали ей имя Мать нации еще до того, как вы стали королем. Сейчас же она очень больна, и ваши врачи не дают ей больше года жизни. Так что для нас, цинично говоря, она сыгранная фигура на игровом поле. Ну, а ваши дети… нет, я не угрожаю вам, ваше величество, но те, кто придет к власти после вас, вполне может решить, что им не нужны живыми возможные претенденты.

– Будьте вы прокляты! Я выступлю с пресс-конференцией. В ближайшее воскресенье.

– Ну я всегда считал вас благоразумным человеком. И последнее, ваше величество. Ваш экземпляр той записи.

– Вы понимаете, что я его не в ящике своего стола держу. Куда подкупленные вами люди уже заглядывали, – не делайте невинное лицо. И даже не в своем личном сейфе, который тоже монтировали люди из дворцовой охраны. Но вы получите пленку после пресс-конференции.

– Тогда честь имею, ваше величество. Приятно иметь дело с умными людьми.

Когда посол вышел, король откинулся в кресле и закрыл глаза, стиснув рукояти с такой силой, что ни в чем не повинная мебель затрещала. Ярость, бушевавшая в душе Улафа Пятого, требовала выхода, но воспитанная с малолетства привычка сохранять достоинство позволяла держать себя в руках.

Англосаксы всегда были торгашами, умевшими скрывать за высокими словами свою гнилую суть. В отличие от отца, основателя династии Хокона Седьмого, король Улаф Пятый считал русских врагами, воевавшими с его страной и захватившими почти половину территории – но все же не вселенским злом. В них даже было что-то сродни викингам, а не торгашам – они захватывали и убивали, но не издевались, не унижали. Но теперь они и американцы сильны, а Норвегия слаба, и как потомкам викингов сохранить свою прежнюю жизнь, не сгибаясь ни перед кем? Подобно соседней Швеции, балансировать между противоположными лагерями? Но долгий мир с русскими невозможен, пока они захваченные земли не вернут. Будем честны, Финнмарк, скорее всего, мы потеряли навсегда – Советы активно переселяют туда свое население народности pomor, их там уже больше, чем норвежцев, – но провинцию Нурланн еще есть шанс когда-нибудь возвратить. И как хочется войти в историю королем – собирателем потерянных земель! Но это смешные идеалы, как сказал бы мистер Хант, а приземленные принципы говорят, что как только он, Улаф Пятый, начнет сближение с СССР, то не проживет и дня. Иностранцы удивляются, как это король, и ходит по улицам без охраны – и вошли в историю монаршьи слова: «У меня есть три миллиона телохранителей, все мои подданные». А правда состояла в том, что формальная охрана – тайная полиция, контрразведка и даже королевская гвардия, вымуштрованные в свое время американцами – после тех событий три года назад были в глазах Улафа Пятого на первом месте в списке его вероятных убийц. Потому о любых тайных попытках дипломатии люди из ЦРУ узнают очень быстро, и их ответ будет очевиден. Но есть ведь еще дипломатия публичная, и глас народа – это глас божий, которому король вынужден будет подчиниться. Так что, заокеанские хамы, вы еще не знаете, какой будет мой ответ!

Король повертел в руках серебряный портсигар, лежащий на столе. Вы решили, что обложили меня со всех сторон, каждый мой шаг держите под контролем? Я даже в своем личном камердинере не уверен – кто-то ведь открывал в мое отсутствие мой личный сейф, спрятанный за портретом дорогой матери, королевы Мод. Не говоря уже о содержимом моего бюро. Но вот того, что будет, вы не предусмотрели!

Осло, площадь перед Королевским дворцом.

18 октября 1953 г.

День, когда король Улаф Пятый выступил с броневика перед собравшимся народом.

Позже, вспоминая этот день, его королевское величество решительно отвергал всякие параллели со случившимся раньше в другой стране. Это чистая случайность, что архитектурный вид фасада королевского дворца имел некоторое сходство со Смольным, штабом большевистской революции в Петербурге. И парк, окружающий дворец и площадь перед ним, имеет совсем другую планировку. И памятник, установленный посреди – великому королю Карлу-Юхану, маршалу Бернадотту, а не какому-то вождю пролетариата. И выступать перед народом его величество собирался с балкона над парадным входом, как бывало прежде. Но вмешался экспромт.

Заранее было объявлен свободный вход для всех желающих и, конечно, для прессы. Так что треугольная площадь среди дворцового парка была забита народом, и люди все прибывали, вот уже кто-то и на постамент памятника Карлу-Юхану стремится влезть. На возражения дворцовой охраны, что среди публики могут оказаться злоумышленники, король ответил:

– Я без всякой охраны, с лыжами на плече, ходил по улицам Осло. И тем более я уверен, что в этот день со мной ничего плохого не случится!

Однако сам Улаф Пятый не был настолько уверен. Потому что среди ВИП-гостей на балконе был посол, мистер Хант, в сопровождении двух здоровенных типов в штатском – «ради вашей безопасности, ваше величество!» Сделают незаметный укольчик, как тогда отцу – «королю стало плохо, сердечный приступ». И увезут в их госпиталь – та же смерть. И нет рядом людей, на которых король мог бы абсолютно положиться. Хотя охраны множество, во дворце у каждой двери стоят (эти, надо думать, самые опасные – кому посол бы первое внимание уделил), внизу цепью выстроились, перед крыльцом дворца, даже два броневика пригнали, все ради той же безопасности. Лейтенант гвардии в мегафон орет: расступись, не напирайте, соблюдайте порядок.

До двенадцати, объявленного часа, еще пятнадцать минут. И Улаф Пятый решил выйти к народу. Просто для того, чтобы увидеть вблизи тех, кто ему верил – и кому мог верить он: не могли же все эти его верноподданные, простые жители столицы, быть агентами мистера Ханта? Кричат «слава нашему королю», хочется верить, что искренне – потому что если не верить совсем никому, тогда не стоит и жить. Сын Харальд рядом – а если и он в игре, как тогда он сам, нет, не собирался отяготить душу грехом отцеубийства, но ведь знал, что американцы затевают что-то, и даже готов был занять престол, «если Его Величество Хокон Седьмой отречется – чтобы не было опасной анархии». Тот же Хант обещал, что королю лишь ультиматум предъявят, вынудив подписать – а после с честными глазами лгал, что у короля во время напряженной беседы случился приступ. И он, Улаф Пятый, стал законным монархом, а очень скоро узнал, как умер отец – и ничего не предпринял, ради спокойствия в государстве. А вдруг и Харальду сказали то же самое – он честный мальчик и поверит слову джентльмена. Проклятие, что делать-то – ведь убьют, если я там, среди них, на балконе это скажу!

Гвардеец орал в мегафон. Удобная вещь эти новомодные аппараты – и с автономным питанием. А там, на балконе, микрофон отключат, и все. Подхватят под руки и уведут, «королю плохо», на глазах у королевы и дочерей. Стоп, а если… Этого они точно не ждут – ну не поступают так короли!

– Лейтенант! Помогите мне. – Ох, только бы этот офицер не оказался тоже среди агентов Ханта!

Нет, молодой офицер не был в заговоре – или растерялся, не понял, что ему делать? Помог королю подняться на броневик (не было рядом иного столь же возвышенного места, видного всей толпе), протянул рупор. Ну все, теперь обратной дороги нет!