Красные камни

– «Лючия», месье. Конечно, я, как истинная француженка, предпочитаю одеваться по французской моде – но все же иногда любопытно, что носят у соседей. Честно признаюсь, они хоть и коммунисты, но у них есть вкус и оригинальные идеи. Аманда, насколько мне было известно, выписывала себе журналы со всей Европы и из США – тратя на это уйму денег. У нее, я видела, было даже что-то из Москвы. Ну, а итальянцы все ж наиболее нам близки по культуре. Я никоим образом не сочувствую коммунистам – но, месье, какое отношение мода имеет к политике, это ведь не призывы всех в колхозы загнать и не военные секреты?

– Это были коммунисты, – сказал Ламбер, когда женщина ушла, – лично у меня никакого сомнения.

– Из чего вы это заключили, коллега? – спросил Клаусен. – О нет, не подвергаю сомнению ваш опыт эксперта по Индокитаю, но мне хотелось бы подробнее узнать.

– Во-первых, как даже свидетельница заметила, бандиты из Бин Ксуен и им подобных никогда не решились бы на такое, – ответил Ламбер, – они, конечно, висельники, но имеют свой кусок и предпочитают на большее не замахиваться, не злить главных игроков. Можно допустить, что их наняли для столь грязного дела, если бы не следующее. Во-вторых, организация и дисциплина, немыслимая для банды – вся акция длилась не более четверти часа, девятнадцать домов были атакованы одновременно, причем нападающие продумали и подготовили пути отхода и просчитали действия сил правопорядка – не только выставив заслоны с пулеметами, но и заминировав дорогу, это для банд совершенно не характерно, а для штурмовых групп Вьетконга, обученных по образу и подобию советского осназа, напротив, обычная тактика. В-третьих, очень хорошее вооружение, опять же по стандарту вьетконговских штурмгрупп – автоматическое оружие у всех, что подтверждается рапортами участников того боя с нашей стороны, когда прибывшая моторизованная рота жандармерии понесла потери до половины личного состава всего за две-три минуты боя, причем в числе погибших оказались четыре офицера из пяти, убитые снайперами. В-четвертых, не было грабежей и изнасилований – что совершенно невероятно для бандитов, без разницы, работали они по найму на кого-то или нет – причем они даже не готовились к выносу ценностей, как заметила свидетельница, не имея тары, в чем носить. Ну, и такая деталь, что у рядовых исполнителей, вооруженных автоматами, не было пистолетов и ножей – снова сходство больше с солдатами регулярной армии, подобно которой формируется Вьетконг, чем с бандами, у которых холодное оружие носят даже самые захудалые как знак статуса. А их командир, конечно, мог быть и китайцем – но также одним из русских инструкторов осназ из сибирских народностей России, достоверно известно, что такие у вьетконговцев есть, и они не только учат, но и сами командуют, причем в наиболее трудных акциях.

– Отчего тогда пощадили свидетельницу?

– У вас в Стокгольме не продаются модные журналы из Рима? – усмехнулся Ламбер. – А у меня супруга даже покупает их иногда. И каждый месяц на обложке «Лючии» одно и то же лицо, в разных нарядах и интерьере – сами догадаетесь, кто, или вам подсказать? При том что это лицо весьма почитаемо и среди русского осназа – не только как жена их прославленного героя, но и сама по себе, одна из тех, кто Гитлера ловил, а теперь еще и лично ходила на абордаж, прямо какой-то дьявол, а не женщина. Русские, да будет вам известно, относятся к изображениям своих знаменитостей подобно дикарям, верящим, что зло, нанесенное портрету, переходит и на оригинал. Если вы, приехав в СССР, плюнете на портрет Сталина, а тем более его порвете, вас ждут десять лет в сибирских лагерях без права переписки. А если вьетнамцами командовал русский, то вполне могу поверить, что ему не захотелось стрелять в собственную удачу – солдаты в любой армии часто бывают очень суеверны, а в спецвойсках особенно.

– Безоружная женщина против троих головорезов, – усомнился Клаусен, – дело одной минуты скрутить ее, отобрать портрет. И зарезать несчастную или пристрелить в упор.

– Одному богу известно, что произошло в глубинах потаенной русской души, – произнес Ламбер, – я служу в полиции уже двадцать шесть лет и видел множество личностей, и столпов общества, и его отбросов. И даже разных народов и рас: Париж – это такой город, а мне довелось и в Алжире побывать, и в том же Индокитае. Я могу прочесть логику поступка любого человека европейской расы. Но был у меня знакомый, русский князь, как он сам себя называл, – и его побуждения иногда были для меня просто непонятны. Так же как, впрочем, и у туземцев – из чего следует, что в критикуемой теории «славянская раса – это не европейская белая раса» что-то есть. Но пока что эти варвары с востока подмяли под себя две трети несчастной Европы – и вполне способны проглотить остальное, если их разозлить. Кстати, это и вас касается – не надейтесь, что у себя в Швеции отсидитесь. А потому вопрос – что мы будем докладывать по этому делу господину председателю суда? Если Советы стоят на своем и требуют прямых доказательств, а не косвенных измышлений. И кого конкретно назначат виновным при неблагоприятном исходе? Я в отставку пока не хочу!

– А если общественное мнение слегка подтолкнуть? – спросил Клаусен. – Тогда мы уже вынуждены будем задать неудобные вопросы. Кстати, если у убитой соседки были похожие журналы, отчего это не остановило преступников?

– Возможно, она просто не успела их показать, – заметил Ламбер, – если записано, что ее убили прямо в постели, рядом с мужем. И вы правы, коллега, короткое заявление для печати делу не повредит.

Париж, Представительство ООН,

16 августа

– Ламбер, вы идиот! Что вы натворили? Теперь «Лючию» сметают с прилавков толпой. «Лицо, пугающее отпетых убийц – все знают, что русские своей крови не прощают», «Красные вьетконговцы не посмели убить ту, кто ценит их кумира», «Святая нашего века», «Героиня, актриса, красавица, счастливая жена» – вы понимаете, какую рекламу вы сделали этой чертовой девке, поливающей грязью весь свободный мир?! Не говорю уже о том, что сотворят с вами владельцы парижской модной индустрии. И персонально месье Фаньер, ставший в Нью-Йорке очень влиятельной персоной. Американский представитель уже выказал свое крайнее неудовольствие – вы должны были у меня разрешение получить, прежде чем сообщать газетчикам такое!

Имею большое желание сообщить вам, что наша организация больше не нуждается в ваших услугах, и что свое заявление вы делали, будучи уже частным лицом. Но наверху решили иначе – готовьтесь лететь в Индокитай, в гости к коммунистическим повстанцам. И если вы оттуда не вернетесь – искренне сожалею.

Валентин Кунцевич.

Львов, 16 августа

Вполне понимаю Алексея Федоровича. Поскольку и у меня устойчивое ощущение, что тут шалят не бандеровцы, а свои. Но конкретно ты в этой истории погореть можешь абсолютно реально. Да еще и руки у тебя полусвязаны – пришибешь не того, под трибунал пойдешь.

Ну не было никогда у бандеровцев в пропаганде советской риторики. И уж в чем они «проклятых москалей» не обвиняли по отношению к «ридной неньке» Украине, но вот в искажении марксизма-ленинизма – это как бы Адольф евреев в забвении иудейской веры упрекал. Хотя встречался среди оуновцев и образованный народ (особенно в их СБ), кто труды классиков знал (тот же Кук, гори он вечно в аду или двадцать лет на Втором Арсенале – и еще неизвестно, что легче, хе-хе – так он на допросах тоже иногда Ленина цитировал, чтоб пожалели убогого), – но вот использовать это бандерам даже не идейная зашоренность не дозволяла, а страх, что свои же решат, ты и в самом деле усомнился в великоукраинской идее, и удавят. Зато обвинять «проклятый сталинский режим» в отступлении от ленинских идеалов было излюбленной темой у троцкистов – так же как для «болотных демократов» следующего века кричать о «коррупции» Путина и единороссов. И хотя сам пламенный Лейба Троцкий уже тринадцать лет как помер, дело его живет – есть и основанный им Четвертый Интернационал, не гнушающийся сочетать призывы к мировой революции с сотрудничеством с ЦРУ и СИС, «как Ленин от кайзера помощь принимал». При том что внутри СССР, буде на то желание, в троцкизме можно обвинить любого из старой партийной гвардии – с обвиняемым знаком был? Говорил что-то когда-то на партийных дискуссиях и даже в прессе? И что с того, что давно это было, «бывших врагов не бывает», 58-я статья тебе. Так что хватали не всех поголовно – а прежде всего тех, кто сам в политику заигрался, можно тогда папочку с материалами на тебя из архива достать и сдуть с нее пыль. Великим мастером интриги и борьбы за власть был товарищ Сталин – тут Макиавелли, всю жизнь проходивший у кого-то на побегушках, нервно курит в сторонке. И я вождя совершенно не осуждаю – поскольку сам на его месте вел бы себя таким же образом (хватило бы лишь не моральных, а иных талантов), ну зачем мне конкуренты на мое место во власти?

Итак, Якубсон Михаил Григорьевич, 1935 года рождения, был задержан в ночь на пятое августа возле дома четыре по улице Советских Партизан (не центр, заводская окраина). И не милицией, а бдительными гражданами, патруль уже на шум подошел. И еще народ повыглядывал на бесплатное развлечение – так что в толпе мог оказаться и напарник нашего агитатора, милиционеры всех присутствующих не переписали, так надо тех, чьи фамилии в протокол попали, срочно опросить, кого они видели еще, не было ли посторонних. Пока примем, что сообщники (или товарищи) Якубсона об его задержании вполне могли узнать немедленно.

На допрос он попал пятого августа в 17:15. Долговато – хотя пока милиция с кем надо связалась, приехали, забрали. Но все же надо уточнить – могли бы и пораньше. Следователь, капитан ГБ Перепетько И. М. (записано – уроженец Полтавы, в войну служил в СМЕРШ, имеет явные заслуги в борьбе с бандеровщиной), задавал обычные, предусмотренные протоколом вопросы. Якубсон отвечал возбуждено, прозвучало об «ошибках товарища Сталина», разговор пошел на повышенных тонах. И тут конвойный, сержант ГБ Горьковский И. А., с криком «ах ты, бандеровская сволочь!», ударил Якубсона в голову «дубинкой двойной» (как по-уставному называются нунчаки, ставшие в СССР весьма распространенным полицейским инвентарем). Черепно-мозговая, труп.

А что конвойный делал в кабинете во время допроса? В самое время войны с бандеровщиной понятно – народ в схронах сидел отпетый, вполне могли и на следака наброситься. Но в данном случае, хотя не видел я пока этого Перепетько, сильно подозреваю, что капитан, отвоевавший в СМЕРШ, и восемнадцатилетний студентик – это слишком разные категории даже в рукопашке. Умысел, или инерция мышления сработала? Горьковский под арестом, как положено – характеризуется положительно, в РККА с 1942 года, на оккупированной территории не был, ранен под Сталинградом в октябре 1942-го, после излечения из армии комиссован, с лета 1943-го служил в милиции Харькова, странно, что абсолютно никаких отметок, ни хороших, ни плохих, в 1950-м был направлен во Львов (как товарища Федорова сюда назначили, так он вытребовал массово себе кадры «в усиление»). Родители неизвестны – фамилия Горьковский не от города, который в мое время снова станет Нижним Новгородом, и не от писателя, «буревестника революции», а от трудкоммуны его имени (той самой, в которой Макаренко рулил), бывшим беспризорникам в ней подобные фамилии и давали, раз своя неизвестна. То есть личных счетов с бандеровцами у тебя нет – да и мужик тридцати трех лет, воевавший и с десятью годами в милиции (и какими – про послевоенный разгул преступности братья Вайнеры в романах нисколько не врут), должен себя в руках держать, а не срываться в истерику, как барышня-институтка. Если на голову контуженный, то как в милиции служил, такого должны были раньше отсеять, после первого же неадеквата. На допросе, что действовал по чьему-то наущению, отрицает категорически (даже «наигранно», как в особых отметках в протоколе). Ну, если что-то знаешь, придется тебя трясти по полной, ты уж прости, сам напросился.

Что еще странно. Как водится, все знавшие об инциденте – тотчас же попали под подписку о неразглашении. Но красные гвоздики у памятника Мицкевичу появились уже в ночь на шестое. Вместе с фотографией Якубсона с нарисованной черной лентой в углу – иначе бы милиция и не реагировала, мало ли кто решил свой восторг перед поэтом Мицкевичем выразить? И стали с тех пор хватать на площади молодежь с цветами – причем все задержанные в один голос говорят, что решили выразить свое соболезнование исключительно сами, без всякой просьбы и организации. Что, кстати, по психологии может быть и правдой, по крайней мере в отношении части – вот помню я такое явление будущих времен, как «флешмоб», но все равно информация должна была откуда-то пойти?

И агентура среди университетских (уши кровавой гебни) ничего не сообщает. Прежде не раз докладывала о бандеровских кознях – а тут «не знаем, не видели, пока не установили». Хотя это университет, традиции тайных студенческих братств не Пушкин придумал, в Европе это явление со средневековья существовало, иначе просто не выжить было студиозам на чужбине, в какой-нибудь Сорбонне или Болонье. Причем внутри братств могли существовать еще, для особо посвященных, а бывали и такие, члены которых входили в несколько прочих. Конечно, тут очень много было от игры и пустой романтики – но именно так и начинались всякие там «Молодые Италии», времена марксовой юности, год 1848-й. Теперь и тут «Молодая Украина» завелась, с ленинско-коммунистическим приветом?

У местных товарищей ума хватило у задержанных с цветами студентиков выяснять, кто им сказал, кто сагитировал – «что значит все говорили, ты конкретно укажи, кто, где, когда и в чьем присутствии?». Кто все правильно понимает, тот молодец, а кто упорствует, с теми уже иной разговор – нет, пока воздействие исключительно словесное, как киношный Глеб Жеглов на карманника Кирпича. Вот и фамилии – по мере накопления материала, график нарисуем, от кого информация распространилась, кто заводилы, а значит, больше должны знать. Ну, а вы посидите пока пятнадцать суток – после, если вам не повезет, переквалифицируем на более тяжкое. Такая вот тяжелая и неблагодарная работа сталинского сатрапа.

И шутки в сторону – это не диссиду в позднем СССР гонять. Война совсем недавно была, психология у людей соответствующая, и оружие на руках у людей еще осталось… Тем более что в этой реальности с личным оружием куда легче – если ты «наш», то трофейный парабеллум вполне могут тебе оставить, лишь номер записав. В деревне и винтовки дозволены, обычно мосинки или немецкие «маузеры-98» (лично я видел и арисаки, и манлихеры, и прочую экзотику, но к ней с патронами тяжело). Автоматы, гранаты и взрывчатка под запретом – но «Народную волю» помним, еще семьдесят лет назад, как они пироксилин делали, за десятилетие до того, как он даже на вооружение российской армии был принят. И бог знает, до чего тут дойдет – а вдруг найдется кто-то с шилом в заднице, кто на самого товарища Федорова решится покуситься?

И беспокойно мне, что Мария со мной – да еще после того, как сказала она мне, трое нас будет, месяцев через восемь. Это выходит где-то в марте, ну и куда бы тебе твой институт, даже если поступила бы, пришлось бы академку брать. А как родишь, там и посмотрим, станешь учиться, или будешь просто меня дома ждать, каждый день.

Лючия Смоленцева.

16 августа

А Львов, оказывается, на Одессу похож. Основан был сыном первого (и единственного) русского короля Даниила Галицкого семь веков назад, и помнят эти улицы, мощенные камнем, и древних русичей, и польских шляхтичей, и немцев, а еще тут издревле евреи с армянами живут. Латинский католический собор и Успенский православный – в Старом Городе, рядом друг с другом. Еще тут есть костел и монастырь иезуитов, Бернандинский монастырь, доминиканский монастырь, ну еще, конечно, Ратуша и площадь Рынок, вот и весь центр, Старым Городом зовущийся, в поперечнике чуть больше пятисот шагов.

– Ленинград северной культурной столицей называют, – сказал Кармалюк, – ну а мы такая же столица западная. Университетский город, живший по Магдебургскому праву, когда Петербурга не было еще. Старейший университет в СССР!

А разве в Кенигсберге, что сейчас Калининград, университет не был еще раньше основан? Я там не была, а вот Юрию довелось, там в Пиллау база подводного спецназа БФ. Интересно бы и мне съездить – Анне завидую, она даже на Дальнем Востоке побывала со своим Адмиралом, ну а я хочу весь Советский Союз посмотреть! Потому на этой пешей прогулке по Львову стараюсь все увидеть и ничего не упустить – не только ради любопытства, но и рекогносцировка, как мой рыцарь говорит, всегда бывает полезна. Утром нас на машине возили, а сейчас под вечер время нашлось пройтись не спеша. Конечно, я не одна, а с мужем, еще двое ребят из киногруппы с нами, и порученец Федорова, который нас встречал, а теперь исполняет обязанности нашего гида. Костел действующий – зайти бы, глянуть? Хотя знаю, что в СССР все ж не приветствуется, когда коммунист и в церковь. Мне быть коммунисткой и католичкой дозволяется – при условии этого не афишировать. Да и поляки все-таки – собор у них называется костелом, и, наверное, в церковной службе отличия есть, так же как у французов?

– Товарищ Кармалюк, откуда вы так хорошо историю знаете, тем более церковную?

– Так положение обязывает-с, товарищ Смоленцева! А с церковью у нас сейчас уважение – так что не грех и вспомнить, что тут прежде было. Тем более что сейчас тут в большинстве учреждения светские – но историю не перепишешь.

На стене Ратуши висело ядро на цепи – а если кому-нибудь на голову упадет? Нет – оказывается, оно тут с 1672 года, в память об отбитой турецкой осаде. Львов за всю его историю много раз штурмом пытались брать – а он от одной страны к другой исключительно мирно переходил, по крайней мере до нашего двадцатого века. Думаю, что теперь он в Советском Союзе навек – кто ж посмеет на нас напасть? А насчет перестройки, так мы затем и работаем, чтобы ее не было никогда. Нет здесь никакой «украинской» нации. И как нас в Академии учат, нет и никакого «украинского» языка – а есть какое-то количество просторечных русских слов, разбавленных латынью, польским, венгерским. А что в Киеве произношение иное, чем в Москве – так и в Италии, в Риме и Милане (не говоря уже про Неаполь) говор тоже различен. И Даниил Галицкий, кто этими землями владел, себя русским правителем считал, а не «украинским». Ой!

– Что случилось? – тихо спрашивает меня Юрий, заметив мой испуг. После того как быстро по сторонам огляделся, убедившись, что опасности нет.

Улыбаюсь в ответ – ветерок подул, повеял прохладой. В жару приятно – но мне показалось, сейчас мое крепдешиновое платье превратит из миди в мини. Однако не в штанах же мне быть, не «в бою и походе», а с мужем на прогулке, «лучшее украшение для любого синьора – это красивая синьорина рядом». К тому же под юбку-солнце можно незаметно пистолетик прицепить – пантерочки мы, лишь на вид мягкие и пушистые, а кто себя врагом покажет, разорвем, и детей своих так воспитаем. Интересно, кем мои дети вырастут по культуре – русскими или итальянцами? Хочу, чтобы они взяли все лучшее от обоих народов. А может быть, в этой реальности к 1991 году Народная Италия уже войдет в СССР.

– Этот район Лычагов называется, – пояснил Кармалюк, – тут прежде интеллигенция жила. «Только во Львове», нашу песню знаменитую, тут написали.

А я и не заметила, как Старый Город мы миновали. Хотя отличия невелики, улицы такие же узкие, и дома похожи, только этажей меньше, и зелень чаще встречается. Вот улицу Ивана Федорова пересекли, на следующем перекрестке если свернуть на Подвальную, то будет Арсенал – в шестнадцатом веке построенный, был и собственно арсенал, и тюрьма, и военный склад – теперь тут военное учреждение, однако сам генерал Ватутин, командующий округом, вчера разрешение дал здесь снимать какие-то наши эпизоды, поскольку интерьеры подходящие. Но сейчас мы туда не пойдем, а дальше прямо, свернуть на улицу Советскую, и через Дарвина, Лысенко (приучил меня муж, перед тем как идти куда-то, обязательно карту увидеть и запомнить). Так, а это еще что такое? Поперек дороги шестеро стоят, все с красными повязками, и на нас смотрят недобро!

– Ах ты… – Кармалюк припустил вперед, к этой подозрительной компании. – Товарищи, сейчас все решим!

Мы не останавливаемся, лишь идем чуть медленнее. Ребята – Дед и Репей – оказываются у нас по бокам.

– Эти клоуны наши, – шепчет мне мой рыцарь, – ты контролируй тыл.

Клоуны – на нашем жаргоне, отвлекающие, массовка. Юра думает, что тут может появиться кто-то более опасный? Например, снайпер – хотя тут на узкой улице оптика не нужна, автоматчик будет опаснее. Или просто кто-то решил нас на прочность проверить и со стороны взглянуть? Быстро пробегаю взглядом по окнам – прижавшихся к стеклу лиц не вижу.

Ветер снова налетел, мое платье надул. Я зонтик в левую руку переложила, правой будто подол придерживаю – на самом же деле моя рука в прорезь по боковому шву как в карман всунута и уже на пистолете лежит – Анна рассказывала, она в сорок третьем на севере английских шпионов на этот трюк поймала. Что мой муж и двое офицеров русского осназа с боевым опытом сумеют справиться с шестью какими-то пентюхами, я не сомневаюсь – но подстраховка не помешает, при осложнении ситуации стрелять из-за их спин. «Штурмовик огневой поддержки», как называет мой рыцарь эту мою роль, многократно отработанную на тренировках с красящими шариками. Маша рассказывала, как на них с Валей в Москве в парке хотели напасть и она испугалась жутко, – а у меня сейчас лишь азарт, вот представляю, если до боя дойдет, из шести мишеней сколько я выбить смогу? Браунинг калибра 6,35 игрушкой выглядит – но из него с этой дистанции (метров пять) я навскидку в спичечную коробку попадаю. А пульки экспансивные, и вблизи даже более опасны, чем винтовочные.

Нет, Кармалюк старшему из той банды что-то сказал, и отошли все в сторону, нам освобождая путь. Мимо проходим, взгляды их ловлю – а смотрят-то больше на меня, чем на ребят! И шепот слышу:

– Вот вырядилась…

– Актриса. И московская.

– Живут же люди… Тьфу!

– И что с того, что московская? Попалась бы в парке одна, мы бы ей подол завязали!

А Кармалюк подбежал и спешит объяснить:

– Прощевайте, это комсомольцы наши, сознательные. Ходят, смотрят, чтобы порядок был. Вот только наряженных по-капиталистски очень не любят – и бывает, что наказывают по-свойски. Но это не со зла, а ради победы коммунизма!