Сударь Благие Намерения

Он взял ее руку и стал осыпать поцелуями. Анна остановила его, убрала руку и с улыбкой проговорила:

– Вы такой страстный, что от вас даже жар исходит.

– Я сгораю от любви, – глядя ей в глаза, проговорил Михаил. – Погасите мой огонь поцелуем. Умоляю вас!

– Вы меня толкаете на преступление, – несколько игриво проговорила она. – Я замужем. Вы меня компрометируете, – голос ее зазвучал слабым шепотом. – Но не могу устоять перед вашими мольбами, – она закрыла глаза, давая понять, что готова ко всему.

Михаил тут же этим воспользовался и страстно прильнул к ее губам.

В этот самый момент на лестнице появился муж Анны – полковой адъютант Гуревич. Зная наклонности своей супруги принимать попытки ухаживания местных молодых людей, он старался вовремя это пресекать. Но в этот раз он заигрался с офицерами в вист и проворонил исчезновение своей второй половины. Надеясь все же, что слухи об ее адюльтере неправда, он бросился ее искать. И честно признаться, был на взводе от такого поведения – взяла и просто исчезла. Обойдя зал, он вышел в парк. Услышав какие-то голоса внизу, Гуревич тихо подошел к лестнице и остановился на верхней ступеньке. Внизу увидел целующуюся парочку и хотел уже уйти, как в женщине узнал свою супругу. Вне себя от ярости он кинулся вниз, крича на ходу:

– Что здесь происходит, сударыня?

Анна вскрикнула.

Подскочивший к ним Гуревич попытался схватить Михаила, но ухватился только за перчатку, которую тот держал.

Испуганный Михаил бросился бежать и скрылся в кустах.

Гуревич посмотрел на перчатку юноши, потом на свою жену и, схватив ее за руку, молча потащил вверх по лестнице.

В бальном зале веселье продолжалось – играла музыка и танцевали пары.

Сергей с Михаилом стояли в стороне от всех присутствующих и тихо разговаривали.

– Сережа, он убьет меня, – нервно говорил Михаил озираясь. Его губы дрожали. В глазах был страх.

Сергей, так же осматривая зал, пытался успокоить кузена:

– С чего ты взял?

– С того, что я в дерево с двух метров попасть не могу. А у адъютанта уже несколько поединков на счету. Из которых он вышел победителем. Так говорят! А ситуация явно тянет на дуэль.

– Говорят… Он видел твое лицо?

– У него моя перчатка, – Михаил показал единственную оставшуюся. – Что делать? – казалось, он сейчас расплачется. – Что делать?

Сергей увидел входящего в зал Гуревича с супругой.

– Возьми мои перчатки, а мне давай свою, – быстро проговорил он. Они обменялись.

Гуревич, увидев братьев, направился к ним. Он буквально тащил за руку супругу. По лицу было понятно, что ей больно и неприятно. Она говорила негромко, но зло, как бы шипя:

– Оставь меня! Позоришь нас обоих. Отпусти, мне больно!

Гуревич шел, не обращая внимания на ее просьбы.

Подойдя к братьям, адъютант обратился к Михаилу:

– Мерзавец! – одновременно он бросил в Михаила отобранную у него ранее перчатку.

Перчатку поймал Сергей.

– О! Адъютант, спасибо! А я-то думаю, где я ее обронил? – издевательски заговорил он. – Отчего ж вы себя мерзавцем-то называете? Вы – герой! Я ж без перчатки, как без руки.

Гуревич на секунду от такой наглости оцепенел и стоял с открытым ртом. Краем глаза он заметил, что окружающие свидетели этой сцены притихли и ждали развязки. Оркестр играл какой-то веселый танец. Из-за этого вся ситуация приобретала курьезно-издевательский оттенок. Гуревич был готов броситься душить этого шута и его братца, из-за которых он оказался в такой неприличной ситуации. Однако же сдержался. Он злобно впился глазами в Сергея. Но окончательно потерять лицо было недопустимо. Он твердо произнес:

– Не фиглярствуйте, корнет! Это не вам предназначалось, а вот тому мерзавцу, который прячется за вашей спиной.

Сергей сделал театрально удивленное лицо и потребовал:

– Объяснитесь, Гуревич!

Адъютант наконец отпустил руку своей жены. И та сразу скрылась, проскользнув среди обступивших их любопытных и жадных до скандалов и сплетен людей.

– Прекратите! – рявкнул Гуревич. Потом подошел почти вплотную к Сергею и проговорил несколько неуверенно, стыдясь и надеясь, что окружающие его не услышат: – Будто вы не знаете. Он вздумал волочиться за моей женой.

Сергей, явно провоцируя адъютанта, продолжал говорить развязным, насмешливым тоном:

– Благочестивее и благороднее моего кузена я еще не встречал человека. Вы лжете. Да и перчатка моя. А ваша супруга не вызывает у меня особых симпатий. Простите за прямоту.

Это было уже чересчур. Гуревич с ненавистью проговорил:

– Благие намерения, сударь-дурак? – делая акцент на последнем слове. – Это был он. Я знаю. Но убью я вас. Потому что вы его покрываете. А потом вызову на дуэль его. И тоже убью, – он посмотрел на Михаила, который выглядывал из-за плеча Сергея, но, встретившись взглядом с Гуревичем, сразу спрятался за спину брата.

Сергей, пытаясь защитить Михаила, сделал все, чтобы переключить внимание на себя. И ему это удалось. Он с ухмылкой произнес:

– Посмотрим еще. Жду ваших секундантов.

Гуревич резко развернулся и пошел к выходу. Присутствующие перед ним расступались. «Надо отдать должное, – подумал Сергей, глядя на удаляющуюся фигуру, – выправка у него что надо, военная. Говорят, фехтует и стреляет хорошо».

***

Раннее-раннее утро… Ветер порывами то и дело пробегал по высокой траве. Отчего она напоминала легкую рябь волн на воде. Сергей стоял посреди тумана, исчезающего под лучами рассветного солнца, с пистолетом в руке. Он поднял голову вверх и посмотрел на раскачивающиеся верхушки деревьев. «Боже, какое замечательное утро! Как птицы поют! – думал он. – Должно быть, солнцу радуются». От мыслей его отвлек голос. Он, как кнут пастуха, рассек воздух: «Примирение невозможно».

И будто услышав это, резкий порыв ветра всколыхнул верхушки деревьев. Не чувствуя ни рук, ни ног от волнения, Сергей поднял пистолет и направил в сторону противника. Увидел, как тот уверенно целился в него. Раздались почти одновременно два пистолетных выстрела.

3. Пара писем

Сергей открыл глаза. Занавески задернуты. В комнате полумрак. В голове какой-то шум, будто шуршание шелка. Очертания предметов какие-то нерезкие, но постепенно стали проясняться.

Он попытался приподняться, однако слабость и резкая боль в груди заставили его лечь. Вырвался непроизвольный стон.

В комнату с кувшином воды и какими-то тряпицами вошла хозяйка – Мария Филипповна Федошина, у которой Сергей снимал комнату. Она среднего роста, далеко за пятьдесят, опрятно одета, но как-то во все черно-серое.

– Очнулись никак? – прямо с порога заговорила она. – Ну, слава Создателю! По правде сказать, сударь, думала, что век ваш завершился и вы покинете этот мир, так и не придя в память. Думала, придется священника звать. Ан нет, глянь-ка… Вы уж лучше лежите пока. Не двигайтесь. Сейчас за доктором отправлю.

Она подошла к столику рядом с кроватью и поставила на него кувшин.