Die Kante und das Kind

Мамона поправил наушники и начал подниматься на третий этаж. С каждым шагом, его сердце, почему-то билось всё чаще и чаще.

Добравшись до нужного этажа, он закрыл глаза и поторопил себя мыслью, что из соседних квартир могут выйти люди. Он ещё раз мысленно сверил воспоминания с тем что видит… и нажал на кнопку звонка.

Услышав звон за дверью, Мамона напрягся. У него – «ПОЧЕМУ?!..», – сжалось сердце. Он подозревал что имеет какой-то невроз, связанный с сигнальными звуками, будь то автомобильный гудок, звонок/стук в дверь или вибрация на телефоне, извещающая о входящем звонке…

…Он не слышал шагов, но знал, что они приближаются. Когда раздался звук открывающегося замка, Мамона вспомнил что у Зузанне есть муж Абелард, который работает на дому и не выходит из квартиры без крайней необходимости… Не успев придумать приветственную фразу, Гигант увидел, как к нему приближается дверь.

Когда он увидел Зузанне, его настигло облегчение. Он сам не понял, что его вызвало. Приветливое лицо тёти, которое обычно было наполнено задумчивостью… или несостыковка её внешности с образом из его памяти?

Не вдаваясь в долгий анализ, Мамона поздоровался и спросил можно ли войти.

4

02:13PM

Темы для разговоров находились сами собой и развивались с невероятной быстротой. К концу обсуждения прошлого Зузанне, Мамона уже окончательно сформировал собственную – как ему показалось, – цель, по которой он пришёл сюда. Он почти полностью отделался от липкой теплоты, которая окутывала его во время оживлённой беседы с тётей… В такие моменты он радовался, что собеседник видит его либо в первый раз, либо впервые за долгое время. Он называл это: «Контроль поступления сахара.».

– Мне бы хотелось кое-что узнать у тебя. – начал он, закрыв губы костяшкой указательного пальца правой руки.

Зузанне допила воду и посмотрела на племянника со смиренным удивлением.

– Ты помнишь тот день, когда разбился папа? – спросил Мамона.

Зузанне на несколько секунд замерла, но после, вспомнила что он всегда называл папу по имени. Ни «отец», ни, хотя бы, «папа».

…Это её озадачивало.

– А как же, – пытаясь унять удивление, начала она, – твоя мать позвонила мне буквально сразу как узнала об этом. Мы собирались с ней встретиться и устроить что-то вроде паломничества в алкогольные края, но всё пришлось отменить…

Зузанне усмехнулась.

– …Твой отец даже после смерти, успевал подпортить людям жизнь.

Мамона улыбнулся про себя и, на секунду даже восхитился собой.

Они с Зузанне никогда не общались натянуто или формально. Скорее, как редко встречающиеся знакомые, которые как бы не друзья, но беседуют абсолютно свободно… а сейчас, Зузанне, казалось, была предрасположена как никогда. У Гиганта даже пролетела мысль, что в её стакане была не вода, а какая-то замаскированная водка или что-то типа того.

– Портить жизнь другим он всегда умел, – улыбаясь уголком рта, ответил Мамона, – но мне хотелось бы узнать, как тогда вела себя мама?

Зузанне почувствовала, как к горлу подступает ком. Она понимала, что в любом случае расскажет про тот вечер, но её напряг тон, с которым племянник задал вопрос. Она слышала в нём что-то инородное, будто её спрашивает собственный внутренний голос.

– Она была уставшая, – начала Зузанне, наполнив свой голос безразличием, – но в то же время, она была на взводе. Оно и понятно… но мне кажется, то возбуждение было вызвано не тем, что она увидела твоего отца в искромсанном состоянии…

Мамона молчаливо подался вперёд. Улыбка исчезла с его лица, отчего Зузанне немного успокоилась.

– Мне кажется она была рада тому что увидела. – закончила Зузанне и встала из-за стола.

Она подошла к столешнице и наполнила стакан.

Мамона молча смотрел перед собой, перебирая пальцы. Чувствовал он примерно то же самое что и в школе на сдаче экзаменов. Мнимое волнение и уверенность в собственной правоте, которая, пока, ничем не подкрепилась.

– …а как ты отреагировала на известие о его смерти? – внезапно спросил он.

Теперь, Зузанне полностью потеряла контроль над эмоциями и едва не задохнулась от радостной мысли, что её лица не видно. Она через силу взяла себя в руки и произнесла всё тем же безразличным тоном, который уже начинал потихоньку перерастать в паническое лепетание:

– …Ты же знаешь, как я реагирую на новости о смерти людей.

– И тем не менее…

Зузанне почувствовала, как глаза начинают слезиться.

«Если он хотел что-то узнать, он будет давить до тех пор, пока не услышит хруст или ответ…».

– Меня это шокировало, но в хорошем смысле. – ответила женщина, нормализуя дыхание. – Я перестала испытывать симпатию к твоему отцу, когда родился ты.

Зузанне осеклась и мысленно отругала себя за то, что завела разговор так далеко.

– Что ты имеешь в виду?.. – сдержанно удивился Мамона.

Женщина нахмурилась и… осмелившись, обернулась.

– Ты же знаешь про историю, произошедшую после твоего рождения. – почти пролепетала Зузанне.

Она отпила воды чтобы перевести дыхание.

Мамона сидел в недоумении около полуминуты, после чего, хлопнул себя ладонью по лбу.

– Точно! – с ноткой торжественности воскликнул он, – Из головы почему-то вылетело…

5

Зузанне думала, что к концу разговора схватит инсульт. Она аккуратно попыталась перевести тему, но к её облегчению, гость стал медленно и в то же время торопливо, собираться…

– Было приятно увидеть старых друзей. – сказал он с тёплой улыбкой, стоя на лестничной площадке.

Она помахала ему рукой и увидев взаимный жест, закрыла дверь и дождавшись, пока причина нервозности спуститься на первый этаж, быстро задвинула все замки и направилась в спальню.

Мухой оглядев окна, она убедилась, что те закрыты и рухнула на кровать. «Дружеская» беседа высосала из ней все силы… Перед глазами у неё всё ещё стоял он, чьи зелёные глаза налились синим холодом, от которого у неё засосало под ложечкой.

Мамона вышел из квартиры с облегчением. Он не знал из-за чего, но почему-то, в квартире чувствовался странный… сладкий запах.

«Может, пирог сгнил?..».

6

«Нужно выпить этот чёртов кофе!..».

Мамона снова сидел на кухне и осматривал плиту со столешницей и полками, которые своим крохотным – по сравнению с плитой, – видом, протягивались вдоль всей стены. С рациональной точки зрения, Гигант был счастлив что у него с матерью были плюс-минус одинаковые вкусы в вопросах обстановки жилплощади… но в то же время, он чувствовал, как мебель, кухонные принадлежности, элементы декора в гостиной и двух комнатах, давят ему на виски. Из-за острого ощущения давления со стороны ещё и чайного сервиза, Мамона заглушался кофеином. Это было безопаснее, чем алкоголь. К тому же, Мамона не очень любил алкоголь, а если и напивался, то до такого состояния, чтобы, в крайнем случае, умереть как Джон Бонэм[16 - Английский музыкант, наиболее известный как барабанщик английской рок-группы Led Zeppelin. Утром 25 сентября 1980 года, после продолжительного употребления алкоголя накануне, Джон Бонем был найден мёртвым в доме Джимми Пейджа The Old Mill House в Клюэре, Виндзор. В отчёте коронера говорилось, что смерть наступила в результате несчастного случая: он захлебнулся рвотными массами.]…