Общее учение о векселе

Пример. Есть воля на приобретение конкретного векселя. Но эту волю можно реализовать разными путями: приобрести вексель на основе договора купли-продажи; мены, уступки, и т. д. или же на основании формального акта путем передачи и принятия векселя непосредственно от векселедателя. Количество альтернатив волеизъявлений не всегда зависит от одного лица, стало быть, в юридическом плане волю можно разделить на одностороннюю и двустороннюю (многостороннюю). Если в правоотношении действуют 2 лица, то волеизъявление конкретизируется только в том случае, если будет совпадение воли и волеизъявления другого лица (к примеру, векселедателя и векселеприобретателя).

В вексельном обороте может иметь место двусторонняя воля, если есть совпадение не только воли, но и волеизъявления двух участников конкретного правоотношения. Не будет совпадения воль и волеизъявлений двух участников конкретного правоотношения – сделка не состоится и т. д. При этом определяющее значение будет иметь совпадение воль договаривающихся сторон, факультативное значение – волеизъявление (рис. 2).

Рис. 2. Волеизъявление

К примеру, одно лицо (векселеприобретатель) желает приобрести вексель на основании мены, купли-продажи. Вторая сторона (векселедатель) хочет передать вексель непосредственно ему. Значит и у первой и у второй стороны разные воли и волеизъявления.

Следовательно, определяющим в возникновении вексельного обязательства являются не конкретная воля и волеизъявление сторон, а совпадение воль и волеизъявлений договаривающихся сторон. Главное значение для вексельного обязательства, и юридически значимое, имеют воля и волеизъявление участников вексельного договора, если они включают: общее сходство; одинаковость; могут быть совместимы; соединены или сочетаемы. В этом случае они порождают отдельное вексельное правоотношение. Следовательно, заключен или не заключен вексельный договор, в первую очередь можно узнать по совпадению воль договаривающихся сторон (иначе говоря, договор между двумя волями), во вторую – насколько совпали изъявления сторонами воль, поскольку изъявление воли – внешнее изображение воли. Если имеются пороки в волеобразовании одного из участников договорного вексельного правоотношения, то можно сделать вывод о недействительности или частичной недействительности этого договора (или другой вексельной сделки). Только при наличии одного из указанных условий имеет место совпадение волеизъявлений, в противном случае этого нет.

Таким образом, можно прийти к следующим выводам:

1. Категория «воля» является важной не только для вексельного, но и гражданского права в целом. В учении о договорах в гражданском праве воля выступает одним из главных составляющих любого гражданско-правового договора. Профессор Р. Ф. Иеринг, исследуя волю (как внутреннюю, так и внешнюю) человека, приходит к выводу о том, что «без достаточного основания движение воли столь же немыслимо, как движение материи; свобода воли, понимаемая в том смысле, будто воля может прийти в движение без какого-либо принудительного основания не что иное, как сказочник Мюнхгаузен, извлекающий самого себя»[208 - Ф. Иеринг Р. Борьба за право. Избранные труды: в 2 т / Р. Ф. Иеринг. – СПб.: Юридический центр пресс, 2006. – Т. 1. – С. 95.]. Принудительным основанием движения воли, по мнению профессора Р. Иеринга, является цель о будущем, которая воля полагает осуществить (Выделено авт.)[209 - Ф. Иеринг Р. Борьба за право. Избранные труды: в 2 т / Р. Ф. Иеринг. – СПб.: Юридический центр пресс, 2006. – Т. 1. – С. 97–108.]. Вексельный договор также невозможно представить без учета воли.

2. Воля и волеизъявление выступают в единстве и могут быть ограничены нормами запрета или предписаниями вексельного закона, а также факторами и обстоятельствами неправового характера.

3. Воля и волеизъявление образуют единый процесс, который можно назвать «волевым процессом». Волевой процесс (формирование воли (т. е. волеобразование) и изъявление воли) является многоступенчатым и сложным явлением.

4. Предопределяющее значение для вексельного договора имеет совпадение воль и изъявление воль договаривающихся сторон.

5. Воля не может возникать в свободном (или «чистом») виде. На волеобразование влияют различные факторы: физиологические, мотивы, мотивация, правовые нормы-запреты, предписания, деловые обычаи, обыкновения и т. п. Поэтому следует различать внутреннюю и внешнюю волю. Последняя формируется под влиянием различных факторов и, как правило, в полной мере не соответствует первичной воле, поскольку под влиянием различных обстоятельств подвергается определенному изменению.

6. Изъявленная воля может быть свободной или выражена с некоторыми ограничениями под влиянием вексельных норм-запретов, предписаний, а также факторов, не имеющих правового характера.

7. Волю можно подразделить на внутреннюю (первоначальную) и истинную (действительную). Истинная (действительная) воля вырабатывается на основе первоначальной воли под воздействием физиологических, психологических и физических процессов и факторов и выражается путем совершения конкретного волевого усилия в способе выражения этой воли (изъявление воли). Для вексельного права имеет значение конечная воля – действительная воля.

8. Несмотря на то, что истинная и действительная воли в праве рассматриваются как правовые категории-синонимы, в отдельных случаях истинная воля может не совпадать с действительной волей.

По мнению автора, вексельный договор своим возникновением обязан согласованной воле договаривающихся сторон-участников вексельных отношений. Думается, что в результате этого формируется единая воля на установление, изменение или прекращение вексельных прав и обязанностей. Только единая воля вступающих в конкретное вексельное правоотношение может породить конкретный вексельный договор. Нет воли, нет ее изъявления, следовательно, не может состояться и вексельный договор. В отсутствие воли не может возникнуть какая-либо сделка (договор), волю нельзя исцелять. Воля, которая не изъявлена, также является причиной отсутствия договора. Она должна быть изъявлена, т. е. о воле лица должны узнать окружающие, в первую очередь лица, которые хотели бы вступить с ним в конкретные вексельные отношения по поводу установления, изменения или прекращения вексельных прав и обязанностей. Всегда действует принцип единства воли и волеизъявления (без конкретной воли не может быть ее изъявления, и, наоборот, изъявление воли не может быть фактически в отсутствие конкретной воли при нормальном вексельном обороте).

Уяснить волю сторон вексельного договора значит толковать эту волю, т. е. толковать условия договора. «Толкование есть искусство, – пишет профессор Ф. К. Савиньи, – …это искусство, как и любое другое, невозможно передать или приобрести через правила»[210 - Савиньи Ф. К. Система современного Римского права. – Т.1 / пер. с нем. Г. Жигулина / под ред. О. Кутателадзе, В. Зубаря. – М.: Статут, 2011. – С. 389.]. Если толковать вексельный договор исходя из норм позитивного права, то здесь встречаются большие трудности, связанные с недостаточным исследованием данной проблемы российской цивилистикой, противоречивостью судебно-арбитражной практики по разрешению гражданско-правовых споров, связанных с толкованием условий договора между сторонами. Это проблема, прежде всего, связана с тем, что в ГК РФ нет специальных норм, ориентирующих на однообразное толкование условий договора, за исключением неудачной, на наш взгляд, формулировки норм ст. 431 ГК РФ. Согласно ст. 431 ГК РФ, при толковании условий договора судом принимается во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений. Буквальное значение условий договора в случае его неясности устанавливается путем сопоставления с другими условиями, смыслом договора. Если правила, содержащиеся в части первой настоящей статьи не позволяют определить содержание договора должна быть выяснена действительная общая воля сторон с учетом цели договора.

Как представляется, данная норма содержит не только внутреннее противоречие. При буквальном следовании ее предписаниям однозначно можно сделать вывод о том, что судья (суд) вряд ли вынесет правильное решение по конкретному вексельному спору. Давайте попытаемся понять, почему такое возможно?

Законодатель предписывает «при толковании условий договора судом принимаеть во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений». Суд в каждом конкретном случае обязан обращаться к нормативному толкованию конкретного слова или выражения. Однако различные издания (Словарь Русского языка, Словарь Ожегова, Словарь Даля и т. д.), дают различные толкования слов. К примеру, слово «юрисдикция[211 - Словарь русского языка: в 4 т. – М.: АН СССР, 1988. – Т. 4. – С. 775.]«имеет значения: 1. Право производить суд, решать правовые вопросы; 2. Область, на которую распространяется такое право; или же «юрисдикция[212 - Российский энциклопедический словарь: в 2 т. – М.: Большая российская энциклопедия, 2000. – Т. 2. – С. 1868.]«– круг полномочий суда или административного органа по правовой оценке конкретных фактов, в т. ч. по разрешению споров и применению предусмотренных законом санкций.

Даже среди правоведов в большинстве случаев нет однозначного толкования юридических терминов. А если взять слова или выражения из текста договора, имеющие иностранное происхождение, вряд ли мы найдем единодушие по поводу толкования значения слова не только среди юристов, но и специалистов-филологов.

Допустим, суд остановливается на одном из официальных толкований слова или выражения и принимает какое-то одно значение данного слова или выражения. Всегда ли совпадает смысл слова или выражения, который вкладывают стороны при заключении договора? Думается, нет. Потому что стороны или одна из сторон могли вложить в слово или выражение совсем иной смысл. Следовательно, суд вопреки интересам сторон или потерпевшей стороны (потерпевшей стороной в нашем случае предполагается сторона, которой необходимо предоставить судебную защиту. – Примеч. У.В.Н.) и цели заключенного договора может прийти к совершенно противоположному выводу, и последует вынесение неправильного решения. К примеру, суд откажет удовлетворить иск одной из сторон или в разрез интересам, как истца, так и ответчика признает договор незаключенным, хуже того – недействительным, что на практике часто имеет место.

Таким образом, правило, сформулированное в абз. 1 п. 1 ст. 431 ГК РФ, не отвечает потребностям нормального гражданского оборота, поскольку у сторон по договору нет уверенности в том, что суд правильно даст толкование условий договора. Оправдано ли это с точки зрения основного принципа гражданского права «автономии воль»? Безусловно, нет. Только стороны по договору вправе придать его условиям те значения, которые они имели в виду при заключении договора.

Фактически указанное в ст. 431 ГК правило дает большие возможности судьям вторгнуться в сферу частных интересов и судейского усмотрения. Более того, норма ст. 431 ГК РФ, как указывалось, страдает внутренними противоречиями. На что направлено «уяснение буквального значения содержащихся в нем слов и выражений»? Только на установление воли сторон путем толкования волеизъявления воли сторон, т. е. в данном случае отдается предпочтение волеизъявлению. Но во второй части данной нормы указывается, если эти правила не позволяют определить содержание договора, должна быть выяснена действительная воля сторон. Как понимать предложение «Принять во внимание буквальное значение содержащихся в нем слов, выражений»? Нечто иное, как не установить волеизъявление (которое выражено словами и словосочетаниями) и установить волю участников договора, указывающие на достижение или согласие по тем или иным условиям договора. Представим, что истинное волеизъявление при толковании договора не позволяет установить волю сторон. Тогда закон предписывает выяснить истинную волю сторон. Этого невозможно достичь, поскольку о воле стороны можно судить только по ее изъявлению. Каким же образом можно уяснить эту волю? Получается замкнутый круг. Германский гражданский закон (§ 133)[213 - Гражданское уложение Германии / пер. с нем. – М.: Волтерс-Клувер, 2004. – С. 816.] гласит: «При толковании волеизъявления должна быть исследована действительная воля, и нельзя быть связанным буквальным значением выражения». В ст. 431 ГК РФ заложен принцип приоритета воли. Представляется, формулировка § 133 ГГУ более отвечает современным требованиям имущественного оборота. На наш взгляд, имеется насущная потребность в переработке нормы ст. 431 ГК РФ. В нее следует заложить иные принципы толкования договора, в противном случае в практике судебных органов будет доминировать принцип «судейского усмотрения», который несовместим с принципом свободы договора. Если руководствоваться нормой ст. 431 ГК РФ, то толкование договора происходит исключительно без учета воль сторон в договоре и только на основании умозаключения конкретного судьи (умозаключения и участников договора могут быть совершенно разными, в зависимости от профессиональной, юридической, образовательной подготовки и т. п.).

Практика требует совершенствования толкования условий договора, т. е. уяснения истинной воли договаривающихся сторон. В гражданском праве одним из основополагающих принципов является свобода договора. Этот принцип закреплен в ст. 421 ГК РФ. «Граждане и юридические лица свободны в заключении договора». Но этим принципом в полном объеме руководствовались в классический период развития гражданского права. В настоящее время, в век бурного развития промышленности, всеобщей информатизации и автоматизации, этот принцип сужен до минимума. На свободное волеизъявление сторон при заключении договора влияют как различные предписания законов и нормативных актов (п. 4 ст. 421, 422 ГК РФ), так и другие факторы. Во многих случаях доминирует сильная в экономическом отношении сторона (монополисты и др.) путем навязывания другой стороне всевозможных, примерных условий страхования, банковского вклада и т. п. (ст. 427 ГК), в другом случае – использование так называемых договоров присоединения (ст. 428 ГК). На эти обстоятельства обращали внимание еще русские, так и иностранные правоведы XIX в. Так, по мнению Л. Дюги, «нет и свободы договоров. В современной жизни обычно отсутствуют выработка и определение содержание будущего договора двумя независимыми друг от друга сторонами. Чаще всего одна из них просто присоединяется к определенному существующему порядку, регулирующему жизнь крупных социальных образований – фабрично-заводской мастерской, железной дороги, страховой кампании, большого магазина и т. п. Этот порядок устойчив и не меняется по воле контрагентов. Отдельный человек бессилен перед целым учреждением, выполняющим свою социальную функцию согласно однообразным правилам, сформулированным в тарифах, страховых полисах, правилах внутреннего распорядка и т. д.»[214 - Цит. по: Агарков М. М. Избранные труды по гражданскому праву: в 2 т. – М.: ЮрИнфор, 2002. – Т. 1. – С. 45.].

По мнению русского цивилиста профессора И. А. Покровского, «…эта свобода не может быть безграничной… Известные ограничения принципа договорной свободы неизбежны, и весь вопрос заключается только в том, как далеко они могут идти и в каких терминах они могут быть выражены. А это раскрывает перед нами новую и чрезвычайную трудную проблему – и, быть может, одну из самых труднейших проблем всего гражданского права»[215 - Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. – М.: Статут, 1998. – С. 251.].

Слова профессора И. А. Покровского действительно были пророческими. В настоящее время указанная проблема стала более актуальной, поскольку принцип свободы договора претерпел существенные изменения в сторону его сужения и принижения. Эти обстоятельства также подчеркиваются ведущими цивилистами современной России[216 - См.: Брагинский М. М., Витрянский В. В. Свобода договоров Договорное право. Общие положения. – М.: Статут, 1998. – С. 121–133.]. Следует константировать, что фактически принцип свободы договора действует только между частными лицами.

Актуальными являются исследования соотношения воли и волеизъявления в гражданском праве, в том числе и в вексельном праве. Чему отдает предпочтение наш гражданский закон – воле или ее изъявлению? (Этот вопрос имеет также актуальное и принципиальное значение при разладе между волей действительной и изъявленной). В цивилистике, как указывалось выше, придерживаются трех принципов:

1. Предпочтение воли ее изъявлению.

2. Приоритет волеизъявления.

3. Предпочтение воли или волеизъявлению в зависимости от интересов гражданского оборота.

Какие принципы указанных теорий заложены в российском гражданском праве? Какие преимущества и недостатки этих принципов? Возникающие в процессе волеобразования проблемы установления истинной воли и волеизъявления участников гражданского оборота носят далеко не исчерпывающий характер. Автором сделана попытка обозначить вопросы наиболее актуальные как для правоприменительной практики, так и для цивилистики, в том числе вексельного права. Начинать исследование обозначенных проблем, как полагает автор, следует с последней краеугольной проблемы – соотношения воли и волеизъявления в современном гражданском праве, поскольку она является одной из краеугольных. Данный вопрос в юридической литературе новейшего времени мало исследован и освещается крайне редко. Как правило, при освещении отдельных вопросов не углубляются в данную проблему. Этот вопрос фактически не находит должного отражения в разъяснениях высших судебных инстанций (Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного РФ, Конституционного Суда РФ).

Исследование норм Гражданского кодекса РФ и судебной практики, как полагает автор, дает основание сделать вывод о том, что в российском гражданском праве применяются все три принципа соотношения воли и волеизъявления: «приоритет волеизъявления», «предпочтение воли изъявлению»; «предпочтение воли или волеизъявления с учетом гражданского оборота».

Правовые проблемы соотношений воли волеизъявления были предметом отдельных исследований советских ученых, но их трактовка отличается от классического учения о соотношении воли и волеизъявления, выработанного германскими цивилистами XIX в. и получившего дальнейшее развитие в русской гражданско-правовой науке. Например, в советской юридической литературе преобладали следующие теоретические выводы. Профессор Н. В. Рабинович полагает, что «при расхождении между волей и волеизъявлением (если все же воля распознаваема и сделка вообще может быть признана состоявшейся) предпочтение должно быть отдано воле, а не волеизъявлению»[217 - Рабинович Н. В. Недействительность сделок и ее последствия. – М., 1960. – С. 22.]. По мнению профессора И. Б. Новицкого, «…юридические последствия связываются именно с волеизъявлением, благодаря чему и достигается устойчивость сделок и гражданского оборота в целом…»[218 - Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. – М., 1954. – C. 22.], т. е. предполагается отдать предпочтение волеизъявлению. Профессор М. М. Агарков серьезнейшее значение придает и воле, и волеизъявлению[219 - Агарков М. М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву. Избр. тр. по гражданскому праву: в 2 т. – М.: ЮрИнфор, 2002. – Т.2. – С. 334–347.]. Нетрудно заметить, что, в отличие от классиков русской цивилистики, известные советские правоведы-цивилисты соотношение воли и волеизъявления трактуют несколько иначе, чем русская и зарубежная гражданско-правовая наука. Но общий смысл не сильно отличался от суждений русских и иностранных цивилистов.

В современной юридической литературе преобладает взгляд, согласно которому «…основу сделок составляет действительная воля…»[220 - Брагинский М. И., А. В. Витрянский. Договорное право. Общая часть. – М.: Статут, 1998. – С. 135.], хотя следует подчеркнуть, что эти же авторы обращают внимание на усиление роли волеизъявления (фактически отдается предпочтение волеизъявлению) в новом Гражданском кодексе. Приоритет воли перед волеизъявлением они объясняют существованием «…общей презумпции в пользу того, что волеизъявление соответствует воле и сделка по этой причине будет признана недействительной только при условии, если сторонам удастся доказать: в указанных случаях воля либо отсутствовала, либо была порочной, либо ей не соответствовало то, как она была выражена…»[221 - Брагинский М. И., А. В. Витрянский. Договорное право. Общая часть. – М.: Статут, 1998. – С. 136.]. Профессора М. И. Брагинский, А. В. Витрянский полагают, что в российском гражданском праве имеется приоритет волеизъявления, но при этом не отрицают первичности воли и вторичности волеизъявления: «И все же, на наш взгляд, перечисленные случаи, при которых оценке подвергается волеизъявление, отнюдь не означают его примата по отношению к воле. Такой примат не может существовать, ибо следствие не может быть поставлено впереди причины»[222 - Брагинский М. И., А. В. Витрянский. Договорное право. Общая часть. – М.: Статут, 1998. – С. 137.].

Таким образом, в российской цивилистике доминирует теория предпочтения волеизъявлению воле, и, как правило, вопросы соотношения воли и волеизъявления не связываются с интересами требований нормального гражданского оборота. Разлад между волей и волеизъявлением рассматривается только как одно из условий недействительности сделок. Между тем опыт правоприменения зарубежных стран и потребности экономического оборота требуют «исцеления» от такого разлада путем создания в гражданском законе различных правовых конструкций (на некоторых мы остановимся ниже). Российское гражданское право содержит нормы, которые отдают предпочтение воле, а также нормы, в которых, наоборот, имеет место обратное: отдается предпочтение волеизъявлению. В отдельных случаях законодатель использует и третий принцип: предпочтение воли или волеизъявления в интересах стабильности имущественного оборота.

Далее рассмотрим группу норм ГК РФ, в которых наблюдается приоритет воли. При этом имеется причинно-следственная связь воли и волеизъявления, т. е. волеизъявление является следствием воли. Воля является доминирующим в части элемента сделки (договора) либо другого гражданского правоотношения. Воля предопределяет волеизъявление. Воля выбирает способ волеизъявления свободно или в рамках, начертанных гражданским законом (словесный и письменный, простой или нотариальный, конклюдентными действиями и т. п.). Воздействие на волеизъявление в рамках гражданского закона наблюдаем тогда, когда законодатель в интересах экономического или имущественного оборота вводит определенные ограничения. Эти ограничения могут быть связаны, например, с защитой слабой обороны гражданского правоотношения, и только на основании закона. Как утверждает Ю. Павел: «мы не можем заключить соглашение ни в нарушение закона, ни в нарушение добрых нравов»[223 - Юлий Павел. Пять книг сентенции к сыну. Памятники римского права / пер. с лат. Е. М. Штафман. – М.: Зерцало, 1998. – С. 9.].

Так, на формирование воли влияют предписания нормы ст.10 ГК РФ, согласно которым не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с целью причинить вред другому лицу, злоупотребление правом в иных формах, а также не допускается использование гражданских прав в целях ограничения конкуренции, а также злоупотребления доминирующим положением на рынке.

Определение истинной воли большого труда не составляет, поскольку воля только та, что воплотилась в слове, действиях (бездействиях). Если же в воле нет пороков, предусмотренных в ГК РФ (к примеру, ст. 170 ГК РФ (мнимая и притворная сделка)), 171 ГК РФ (сделка, совершенная несовершеннолетним, не достигшим четырнадцати лет), 175 ГК РФ (сделка, совершенная несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет), 176 ГК РФ (сделка, совершенная гражданином, ограниченным судом в дееспособности), 177 ГК РФ (сделка, совершенная гражданином не способным понимать значение своих действий или руководить ими), то такая воля является свободной. В гражданском кодексе описана норма о воле, которая, формально являясь свободной, не является таковой вследствие воздействия отрицательных обстоятельств (факторов) различного характера, поскольку она искажена или изменяет волеобразование. Это, на наш взгляд, связано с тем, что физиологические процессы, влияющие на формирование воли, нарушены. Например, таковыми являются случаи, предусмотренные ст. 178 ГК РФ (сделка, совершенная под влиянием обмана), 179 ГК РФ (сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, стечения тяжелых обстоятельств и т. д.). Думается, в последнем случае речь может идти не о пороке воли, а о воле, сформированной несвободно, т. е. в связи с нарушением нормального хода волеобразования. В данном случае на волеобразование сильное воздействие оказывают физиологические факторы, которые формируют несвободную волю, или происходит замена действительной воли на другую, которая не согласуется с мотивом и мотивацией действительной воли. Следовательно, и мотив и мотивация не являются категориями, чуждыми гражданскому праву. Наоборот, их роль в определенных случаях для оценки воли имеет предопределяющее значение. (Если не было мотива, не должна была возникнуть и воля). Следовательно, здесь можно говорить не о пороке воли (не в связи с нарушением физиологических процессов и (или) их неформированием ввиду различных причин (болезнь, психическое состояние, которое не дает возможность контролировать свои действия и т. д.)), а об искажении воли, т. е. процесс формирования воли идет в нормальном русле, но на момент формирования воли она искажается под влиянием различных факторов (обмана, угрозы, заблуждения и т. д.). К примеру, у покупателя сформировалась воля отказа от покупки конкретного автомобиля, но под воздействием угроз со стороны продавца он заключает сделку купли-продажи указанного автомобиля. Следовательно, свободная воля в праве – это воля, совпадающая с выработанной внутри человека волей и истинной (действительной) волей, изъявленной внешне таким образом, что она стала узнаваема.

Принцип предпочтения волеизъявления характерен для договорных отношений. Это связано, как было отмечено, с правилами ст. 431 ГК РФ, в которой при толковании договора предписывается выяснить буквальное значение содержащихся в нем слов и выражений путем сопоставления с другими условиями и смыслом договора в целом, т. е. требуется установить волеизъявление в первую очередь. Если же волеизъявление не позволяет определить содержание договора, должна быть установлена общая воля сторон с учетом цели договора.

Следующий принцип, который заложен в Гражданском кодексе, – «предпочтение воли или волеизъявления зависит от предпочтения интересов гражданского оборота «. Так, Гражданский закон (ст. 175–177 ГК) в отдельных случаях предпочитает волеизъявление – воле, поскольку предоставляет возможность другой стороне, во-первых, оспорить в суде отсутствие порока воли или исцеление таким образом порока; во-вторых, первоначально по внешнему изъявлению другой стороны была заключена сделка, и эта сделка считается действительной, пока судом не будет констатирована ее недействительность. Это обстоятельство положительно влияет на гражданский оборот (нельзя же при заключении какой-либо гражданско-правовой сделки каждый раз убеждаться в ограничении дееспособности контрагента; каково состояние здоровья, каков возраст; отдает ли отчет своим действиям и т. д. и т. п., т. е. все это является негативным процессом в гражданском обороте, в конечном итоге отрицательно влияющим на оборотоспособность объектов гражданского права). Следовательно, действует презумпция – «волеизъявление соответствует внутренней (действительной) воле контрагента».

Другой случай. Закон, отдает предпочтение воле, а не волеизъявлениею. Это происходит тогда, когда волеизъявление имеет какие-либо пороки или волеизъявление не позволяет судить достаточно уверенно о воле контрагента. Это наглядно можно проиллюстрировать нормой ст. 174 ГК РФ, которая гласит: «Если полномочия лица на совершение сделки ограничены договором либо полномочия органа юридического лица – его учредительными документами по сравнению с тем, как они определены в доверенности, в законе либо как они могут считаться очевидными из обстановки, в которой совершается сделка, и при ее совершении такое лицо или орган вышли за пределы этих ограничений, сделка может быть признана судом недействительной по иску лица, в интересах которого установлены ограничения, лишь в случаях, когда будет доказано, что другая сторона в сделке знала или заведомо должна была знать об указанных ограничениях».

Здесь предпочтение отдается воле лица, вступающего в гражданские правоотношения, как правило, в интересах третьих лиц. Есть ли такие ограничения на совершение сделки или нет, контрагенту трудно узнать только по волеизъявлению. В ином случае он вступает, к примеру, в договорные отношения, ориентируясь только на волю контрагента, утверждающего, что для него не существуют какие-либо ограничения полномочий на совершение сделки.

Следует заметить, что в российском гражданском праве, в отличие от наиболее развитых национальных правовых систем, например, германской, отсутствуют специальные нормы соотношения воли и волеизъявления.

В Германском гражданском уложении, в отличие от российского гражданского кодекса, достаточное внимание уделено волеизъявлению, которому посвящен целый раздел (раздел 2, § 116–144)[224 - Гражданское уложение Германии / пер. с нем. – М.: Волтерс-Клувер, 2004.]. Более того, в ГГУ § 133 предписывает: при толковании волеизъявления следовать действительной воле, не придерживаясь буквального смысла выражений (Курсив авт.). Как указывают специалисты немецкого права, «…эта формулировка направлена против использования юридических ловушек, попыток обмануть контрагента»[225 - Жалинский А., Рерихт А. Введение в немецкое право. – М.: Спарк, 2001. – С. 321.].

Значение правильного толкования сделки (гражданско-правового договора) для гражданского оборота осознавалось и Редакционной комиссией Проекта Гражданского уложения. Согласно Проекту была предусмотрена гл. VI «Толкование сделок». Остается только сожалеть, что при разработке Гражданского кодекса РФ не был использован опыт Проекта Гражданского уложения. Глава VI Проекта содержала правила, которые могли бы снять многие вопросы и споры, возникающие при толковании договора. За основу при составлении гл. VI были взяты нормы Французского гражданского кодекса, Германского гражданского уложения, Австралийского гражданского уложения, Итальянского гражданского кодекса и других наиболее развитых гражданских законов. Так, в Проекте при толковании сделок предусматривалось следующее:

«86. Сделки должны быть изъясняемы по точному их смыслу, по доброй совести и намерению лиц, их совершающих.

87. Если выражения сделки возбуждают различное толкование, следует руководствоваться тем смыслом, в каком они обыкновенно употребляются в месте жительства совершающего сделку лица, а при толковании договоров, если лица, заключившие их, живут в разных местах, в месте жительства той стороны, которая их предложила.

88. Слова двусмысленные должны быть изъясняемы в смысле, наиболее соответствующем существу сделки.

89. Неясные выражения объясняются по тем, которые несомненны, и вообще по разуму всей сделки, а также по предшествующим переговорам, изложенным на письме, и прежним сделкам тех же лиц; во всяком случае, неясные выражения должны быть объясняемы в смысле, наиболее благоприятном для поддержания действительности сделки.

90. Если основанные на сделке права и обязательства в каком-либо отношении не определены в самой сделке, содержание ее восполняется на основании закона и обычая.

91. Сомнения, которые не могут быть устранены на основании правил, изложенных в статьях 86–90, разрешаются в пользу того лица, на которое по сделке возлагаются обязательства.