Евка

«Дамы и господа! Наш самолёт должен пройти противообледенительную обработку. Просим Вас оставаться на своих местах с застегнутыми ремнями безопасности. Благодарим за внимание».

Две девушки и один парень устремились занять свои места в передней, средней и хвостовой части самолёта. После того, как командир объявил о том, что нас обслуживает команда из трёх человек в лице – Евдокии, Владлены и Георгия, они принялись обозначать все инструкции, которые требовал регламент. Представляю, как им это надоело, постоянно выдавливать улыбку, которая разнится с их состоянием после. Работа есть работа. Я отвёл взгляд от их представления и посмотрел на экран своего телефона, где была фотография Лины, где видя её лицо, из меня вышло только одно слово.

«Я скоро».

Все были готовы к взлёту, и экипаж, который выводил все параметры в норму, и пассажиры, готовившиеся к полёту. Мой сосед слева, дедушка лет шестидесяти пяти, смотрел куда-то вдаль салона. Он даже не стал снимать куртку, как и багаж, предпочтя оставить его при себе в ногах. Рисковый шаг с перспективой получить потливость из-за температуры в салоне. Интересно, и почему меня это волнует. Я отвернулся от него, находясь в центре кресел, и моему взору попался мужчина справа от меня. Он смотрел в иллюминатор и видимо предвкушал полёт судна, где его боязнь самолётов проявлялась все больше и больше и была заметна невооруженным глазом. Главное без психов. И все же, глядя между иллюминатором и ним и моей задумчивостью встал вопрос, который меня волновал, видя переживания этого мужика – почему при такой боязни, он не передвигается по земле. Поезд, автобус, машина, вариантов было предостаточно, но тут всё зависело не от меня, хотя примеров подобных ему, было предостаточно. Мне вспомнился знаменитый голландский футболист Денис Бергкамп, который не любил летательные судна и на одну из игр приехал на автомобиле в одиночке, оставив самолёт вместе с командой. Вот это я понимаю, боязнь, а у соседа был скорее накинутый извне штамп переживаний. Впрочем, он и не был похож на Бергкампа, разве что только светлыми волосами. Не хотелось осуждать или выдавать какие-либо указания, но этот вопрос меня часто будоражил, видя на какие риски идут люди при своей фобии. И это не могло меня не радовать. Ведь если ты переступаешь через свои страхи, ты поистине силён. Единственное, что пришло на ум, так это закрыть его графу страха, анекдотом, который смог бы его как-то успокоить. На языке крутился один мотив.

«По салону самолёта проходят стюардессы и пилоты с парашютами. Внимательный пассажир, заметив их передвижение, интересуется:

– Что-то случилось?

– Да так, неприятности на работе».

Желание озвучить его вслух своему соседу вышло на грань, но я знал, что инициатива наказуема. Поэтому видя его состояние, лишь улыбнулся про себя. Другой голос говорил мне, что нужно смотреть в лицо страху и со временем от него останется пыль. В голове проецировались моменты детства и походов в цирк, где я приобрел один из главных страхов своей жизни – Клоуны.

Мне было лет пять, и мы с дедушкой пошли в манеж нашего цирка. Ожидалось грандиозное шоу. Нарядные лошади стояли и катали моих ровесников вдоль циркового парка. Внутри маленькие обезьянки фотографировались с каждым, кто пожелает взять их на руки, а в дальнем углу виднелся образ большого питона, изгибающего на руках своего хозяина. Чувствовалась эта атмосфера веселья, где запах цирка сложно с чем-то спутать. Мы взяли сахарную вату и по иронии судьбы красный нос клоуна, и пошли усаживаться на своё место. Шоу набирало обороты, а я сидел и наблюдал это шикарное зрелище, но вот всё изменилось. После представления с собачками, которые бегали по кругу и перепрыгивали препятствия на арену выбежали ОНИ. Точнее он. Он единственный из их синдиката побежал наверх по моему ряду и искал зрителя, который поможет ему в выполнение номера. Глядя на то, как он бежит в мою сторону я резко прижался к дедушке и стал рыдать навзничь, кричать, чтобы он не бежал ко мне, а он, словно знал, куда нужно подойти. Подбежал ко мне, нажал на нос, пробубнил что-то на своём клоунском и убежал, а я остался с детской травмой на долгое время. Дедушке было смешно, а я в эту ночь не спал. Последующие тоже. Это засело в моей голове ровно до тех пор, когда я решил, что пора избавляться от этой занозы. Тогда, судьбоносно, спустя двадцать семь лет на экраны кинотеатров вышел фильм «Оно». С кем? Правильно. С клоуном. Решив, что это идеальный случай, я пошёл в кино в сопровождение своей подруги Насти. Она смеялась над моим детским страхом, а я ей упоминал пауков, которых она боится. У нас, скажем так, была взаимная «любовь» подогретая страхами. И вот, фильм начался, уже была ночь, а динамики кинотеатра всегда делали эффекты неожиданными. Первые сцены с клоуном я, конечно же, пропустил, но Настя, взяла меня за руку как дитя и сказала, что если последующие сцены просмотрю без закрытия глаз, вечером меня будет ждать «бонус». Желание освобождения и близости с прелестной девушкой дали свои плоды. К концу фильма, я уже почти смеялся. Выйдя из зала, я будто сбросил оковы. Вечер наслаждений ждал меня. Беспрерывная ночная страсть и уход из головы клоунов радовал. Под утро, я лежал в обнимку с ней, утомлённый смотрел в потолок и понимал, что страх крошится на части, как песочное печенье. Спустя два года вышла вторая часть, которая прошла на одном дыхание и даже с заядлым преимуществом и воодушевлением действиями главных героев, но уже без Насти.

Самолёт начал выезжать на взлётную полосу. Плеер я поставил вновь на паузу, когда командир вещал о том, что они готовы к взлёту, вместе со стюардессы, занявшие свои позиции согласно регламенту. Все пристегнулись, свет погас, и вместо него включились неоновые подсветки синего цвета. Хорошая цветовая гамма. В голову взбрело сопоставление берегов Волги и Невы. Но эти мысли я отогнал и при наборе скорости я взялся за крестик и стал молиться. Молитва для меня была обязательной церемонией перед взлётом. И вот когда самолёт все больше принимал позиции выше земли, я проговаривал её про себя. Внешне я был абсолютно спокоен, в отличие от своего соседа. Он держался руками за поручень так, что видимо его было не оттащить, если кто-то постарался бы. Он был как беременная женщина, которая ухватилась за руку своего мужа при схватках, а тот, потеряв дар речи и чувствуя её силу, встал как вкопанный и орет громче, чем она. Благо, крики не исходили от него.

«Дамы и господа! Говорит командир корабля. Высота нашего полёта 5367 метров. Скорость 650 км/ч. Длина маршрута составит 1600 км. Сейчас наш полёт проходит над городом Липецк. Расчётное время прибытия в город Санкт-Петербург, аэропорт Пулково 23:05 по Московскому времени. Благодарю за внимание!»

Все выдохнули, начав заниматься своими делами. Одни наблюдали за ночным небом, в котором изредка виднелись огни городов. Вторые спали, третьи, по классике, смотрели скачанные фильм. Мой сосед слева, достав из своего чемодана бутерброды, принялся составить компанию тем, кто смотрел кино. Смачно пережёвывая их и время от времени смеясь. Теперь я понял, почему он оставил свой чемодан внизу впереди стоящего кресла, только не разобрался, почему куртку, в такую теплоту в самолете, не снял. Да и не хотел разбираться. Проблемы шерифа, как говорится, индейцев не волнуют.

Когда сидишь на месте F, то есть у окошка, ты можешь наблюдать за полётом. Видеть города, если погода и время суток позволяет, смотреть, как железная птица несёт тебя над землёй. Когда ты сидишь на месте D, возле прохода, для тебя не составит труда встать и выйти когда вздумается в клозет и «размять кости» от несколько часового сидения. Когда ты сидишь на месте Е, как я посередине, тебе остается смотреть изредка в иллюминатор, просить твоего соседа пропустить, что он делает, но с недовольным лицом и, слушать музыку, наблюдая за тем, как включаются приборы панели над головами людей, чтобы позвать стюардессу к себе. Весело наблюдать, как только один человек зажёг её, чтобы попросить Владлену принести стакан воды, сразу зажглись несколько других, чтобы сделать то же самое. Бюджетные авиакомпании не предусматривают позднего ужина, поэтому максимум, который могли предложить обслуживающие нас стюарды это вода и газета. Кто-то умудрялся протащить литровую бутылку напитка, что в принципе запрещено, но кого это волновало. Стюардесс? Нет. Того, кто пронёс? Тем более нет. Я перебивался мармеладом, купленным мной в автомате. Мне этого хватало с лихвой.

На минуту другую, сложив руки в замок, я закрыл глаза. В наушниках играл знакомый мотив одной из групп, которая сравнивала сладость женских форм с ягодами. Сразу захотелось только что сорванной земляники, в такт их строк, которые росли близ быстрых вод рек Карачаево-Черкесской республики. Мгновенно вспомнилась поездка на Домбай, когда вместе с бабушкой и дедом мы ездили к знакомым, где каждый день был наполнен событиями. Поездки в горы, с которых открывался затуманенный пейзаж, воздух пах чем-то особенным. Медовые водопады, поток которых падал с ближайших гор. Бурные потоки рек, несравнимые ни с какими другими, смотря в них, с деревянного моста ты будто замирал, внутренние ощущения нырка не покидали, говорят, если долго всматриваться в глубину, можно прыгнуть не задумываясь. Большие скалистые камни, на которые я полез ради красивого фото, покоренного мной и омываемого с каждой стороны рекой. Атмосфера родства, где каждый присутствующий получал удовольствие от разговоров, жареного мяса в деревянном домике или подле речки и пониманием того, насколько важно иметь таких душевных людей в своей жизни.

«Дамы и господа! Говорит командир корабля! Мы начинаем снижение. Просьба не расстегивать ремни безопасности до окончания посадки».

Салон оживился. Уже не было тех сонных лиц, что я видел в течение двух часов. Больше часа я никогда не летал. Это были московские рейсы, в которых быстрая смена локаций не заставляла себя ждать. Часто смеясь над тем, что до столицы можно долететь быстрее, чем доехать на машине с одного конца моего города в другой. Протяженность города-героя это позволяла. Однажды, я даже пошёл пешком по этому маршруту, но точкой моего завершения был другой населенный район города, и всё же, за два часа пешком я добрался через два района, а тут за два часа в небе почти долетел до Петербурга.

Все готовились к посадке. Самолёт брал снижение так, что заложенность в ушах менялась с быстротой упражнения на лесенке, перебивая порой слова в текстах песен. Интересно, чем занята сейчас Лина. Ждёт ли она меня так, как жду её я. Может она уже в аэропорту, как вариант. Телефон поставлен на авиа-режим, а сеть пока не доступна. Частенько меня посещали мысли, которые мешали смотреть на реальность происходящего адекватным взглядом, но уж если посетили, то моё Альтер-эго с нарастающей скоростью разрасталось во мне и заменяло трезвый взгляд. Пиздостраданием я не занимался, но мой внутренний купидон мечтал о том, что эта девушка будет противопоставлением предыдущих дам, чьи образы я носил в своей черепной коробке.

Всё больше и больше стали видны огоньки города, автострада и движения машин. Самолёт спускался всё ниже и ниже, пока шасси не дотронулось резиной о полосу приземления, о чём вещали аплодисменты большинства пассажиров салона. Рассказы о них я слышал, но никогда не удавалось видеть, и вот теперь, эти хлопки руками расходятся по всему самолёту, но больше всего меня удивил тот самый сосед справа. Его овации были похожи на театральные, когда в конце представления нависает тишина, и главный поклонник данного произведения, встаёт со своего места, и широко расставляя свои руки, проводит серию монотонных, и с каждым разом увеличивающих свою скорость аплодисментов. Это было интересно наблюдать. Хорошо, что он не додумался встать с места.

Все разом стали суетиться и вставать со своих мест, хотя самолёт еще не подъехал к своему выходу. Женщина впереди уже надела свою куртку и стояла в проходе, а кто-то и вовсе только начал просыпаться. Я включил телефон, где на экране высветились палочки связи. Сразу позвонив маме, я обозначил, что приземлился и, закончив разговор, убрал телефон обратно в сумку. Это было успокоением слышать, как она отходила от тайны двухчасовой пропажи в небе. Я радовался, что она теперь была налегке и могла не беспокоиться. Осталось только дождаться, когда толпы людей впереди разойдутся, чтобы не спеша пройти вдоль рядов и поблагодарив стюардов за помощь во время полёта вдохнуть свежий воздух города на Неве, выходя на его территорию, делая дальнейшие шаги к своей даме сердца, которая уже оставила своё голосовое сообщение в моём телефоне.

«Дорогие дамы и господа! Добро пожаловать в Санкт-Петербург. Наш полёт завершён. За окном +3 градуса По-Цельсию. Местное время 23:10. От имени всего экипажа благодарим за выбор нашей авиакомпании. Желаем хорошего вечера!»

Глава VII

Холод Пулково

По большим и длинным лабиринтам коридоров аэропорта я проходил всё ближе к выходу. На некоторых рекламных щитах виднелись картины Исаакиевского собора, стадион «Газпром-Арена» и радужные приветствия гостям города на Неве. Мелькали различные вывески с недвижимостью, намекая приезжим о том, чтобы купить квартиру в новом жилом комплексе. Обёртка всегда располагала к себе, имея красивую подачу, но хитрости новых домов были таковы, что после покупки тебе дают, пустую коробку со стенками, в которых слышно как человек над тобой топчется, как будто он готовится к прыжкам через барьер, а сосед сбоку справляет утреннюю нужду в туалете. Иногда за ней прячется абсолютная иллюзия, но, безусловно, жить в таком городе, в своей квартире было целью многих гостей северной столицы. В моём случае я мог пока только любоваться данными видами с рекламных щитов.

Подходя всё ближе к сердцевине аэропорта, я забыл, что Лина оставила мне голосовое сообщение. В нём она спрашивала, долетел ли я и о том, что она дома. Одному желанию уже не суждено сбыться, но расстраиваться не входило в мои планы. Я позвонил ей и сообщил,что берег поменялся, где её милый голос сообщал мне, что мой визит не напрасен. По крайней мере, мне так думалось. Такой голос я слышал однажды, от человека, который любил меня во всех проявлениях так называемого термина любви, по крайней мере она так считала, да и я в какой-то момент так думал. Да, во мне были и есть изъяны, часто я располагал свой образ в ее сторону не совсем той стороной, что нужно, но на то они и отношения, что показывают кто как к кому относится не только в светлые времена, а как раз в те, когда его не хватает. И все же, оставим эту личность на линии судьбы где ей теперь и место. Мне не хотелось об этом думать, а уж тем более о ней. Когда начинается новая глава в твоей жизни, важно не смотреть на пройденные страницы прошлого, а со всеми почестями принимать какой она была и двигаться. Моя история являлась моими граблями со всеми отметинами на теле. Произошедшего не вернуть, но это будет ориентиром, который заставляет тебя идти вперёд, несмотря на ошибки. Не ошибается только усопший, ведь так?

На эскалаторе спустившись вниз и пройдя через пункт выдачи багажа, я вышел в холл, который вёл к выходу. Захотелось кофе, но решив, что оно подождёт, первым делом вызываю такси и направляюсь на улицу к седьмому столбу, обозначенным на карте как пункт ожидания. Меня сразу окружают бомбилы предлагающие довезти до любого места с комфортом, но я миную их как фишки на тренировке и выхожу через двери на улицу. Морозно. Выискивая взглядом тот самый столб, брожу по периметру входа, но все оказалось куда проще, чем я думал, и тот самый столб красовался желтым цветом недалеко от выхода, оставалось только подойти к нему.

Народу было множество, машин ещё больше. Сигналы водителей сменялись гулом приезжих. Индикатор показывал, что через восемь минут машина должна приехать, но на холоде, как известно, зарядка садиться ещё быстрее. Однако заряд моего устройства меня не особо волновал, ибо у меня имелась портативная зарядка, а вот состояние моего организма весьма колыхало моё нутро. Взглянув на телефон и увидев, что ждать, осталось ещё десять минут, я ничего кроме как сказать, ахуеть, не мог. Водитель вообще не двигался, а движение ветра с каждой минутой приближения ночи развивалось стремительно. Двигаясь по асфальту, от столба к столбу, разогреваю мышцы и стараюсь прилить кровь к замерзшему телу. Поняв, что мой Питерский проводник от аэропорта до отеля не собирается двигаться, отменяю поездку. Машин становится всё больше, как и людей. Решаюсь попытаться вызвать другую машину. Водитель берёт заказ сразу. Выдыхаю свершившемуся упоению и остаюсь ждать приезда. В ожидание машины продолжаю разогреваться, но слышу знакомую мелодию неподалёку от себя. Звонок. Беру трубку. На том конце провода житель южного региона сообщает мне.

– Дорогой, отмена сделай. Заказ новый взял.

– Что случилось? – Уточняю я.

– Новый взял, отменяй! Слышно?

– Какой новый? Я машину заказал.

– Хьо суна к1ел ву! Не русский что ли ? – Ответил он.

– Что? – Парировал я

– Что услышал. – Раздражительно крикнул он и сбросил телефонный звонок.

Замершими руками без слов, но с недовольным лицом, кладу телефон в карман, а функции моих ледяных пальцев при этом оставляют желать лучшего. Потеряв полчаса времени, выбираю оптимальный вариант, видя перед собой остановку автобуса. По времени вроде успеваю на метро. Забегаю и вижу, что он ещё не заполнился, но сейчас ожидания было мне на пользу только в том, чтобы согреться. Сажусь возле печки и начинаю растапливать свои конечности. «Подорожник» предательски завалился вглубь портфеля и, ругая себя, расплачиваюсь наличными. Тепло проникает всё больше и больше, теперь остаётся ждать, когда шеф тронет свой автобус в сторону Московского метро и надеюсь, вход не закроется.

Города ночью между собой очень похожи. Огни домов, машины спешат сквозь знаки светофора, темнота прилегающей территории, не успеваешь увидеть всю палитру города, замечая только ближайшие лица пассажиров автобуса, которых на удивление, с каждой остановкой становится всё больше. Пальцы стали отходить. Тепло после холода, как спасательный круг, главное успеть во время согреться, а то имеешь все шансы стать айсбергом. Впрочем, паре моих бывших подруг, которые были как снежные представительницы, это было бы не аргумент. Какие-то меланхоличные мысли, подумал я про себя. Как та теория о ведре с крабами, которые тянут вниз тогда, когда ты уже готов вылезти из него. Ничего. Мы своё не отпустим.

Мимо меня мелькал Пулковский парк и его деревьями с голыми стволами. Зимний Петербург выделялся, но для каждого он представлял в разном свете. Вдохновение в таком городе не заставляло себя долго ждать, но и в этом плане каждый видел своё. Одни замечали грязь, дожди и серость, а другие палитру природы, перестук капель по зонту и атмосферу тепла, после выпитого горячего напитка в уютном заведении. Какая может быть хандра в этом городе Петра? Правильно – никакой. Однако это был мой свет, а не чей-либо.

Автобус начал заходить на круговое движение и это означало, что мы проезжаем монумент героическим защитникам Ленинграда. Одной поездки хватило понять это движение по дороге, когда транспорт рулил лишь по прямой. Гранитная стела высотой 48 метров красовалась в центре площади, вокруг которой стояли плиты круглой формы. Я бросил на неё взгляд и сквозь темноту увидел на одной стороне пробитое ограждение, означавшее прорыв блокады Ленинграда. Величие и преклонение. К сожалению, проехав его, я видел только орнамент этого памятника из-за ночного времени суток и быстроты движения автобуса, а это означало, что на следующей станции мне нужно готовиться к выходу.

Московский проспект имел большую протяженность, растянувшись на десяток километров и, входил в список самых длинных проспектов Петербурга, соединяя между собой сенную площадь и площадь Победы, но пути дальше мне не было, и я уже стоял, готовый к выходу, у дверей. Согретый теплом, которое исходило под сиденьем моего места, я вышел на холодные улицы города. Взглянув на часы, сверил с расписание закрытия. Вроде успеваю, ускоряюсь и обгоняю неторопливых людей, которые не спешат попасть в вагон метро. Быстрой частотой перемещения вниз по лестнице свойственной мне спускаюсь в подземку. На ходу стараюсь найти «Подорожник» и, нащупав его уже перед входом в метро, победоносно достаю из глубины. Кассы были уже закрыты и, оставалась только пополнить счёт карты через автомат. Технологии в этом плане радовали и не стояли на месте. Пройдя мимо охранника, прикладываю карту и тем же быстрым шагом иду по левой стороне эскалатора, но слышу, как мой телефон вибрирует, тем самым останавливая меня на полпути.

– Ты где?! – Интересуется Лина.

– В метро – Обозначил я. – Такси ждал долго и теперь спускаюсь по эскалатору.

– А ты знаешь, где нужно делать пересадку?

«Как будто я первый раз здесь»

– Интернет выведет. Главное успеть забежать в вагон. Повиси на линии немножко.

Спустившись, я осознал, что опоздал на долю секунды за ушедшим вагоном. Ругаюсь почти шёпотом, чтобы в трубке не было слышно мое разочарование.

– Не успел. Придется ждать другой – Сказал я ей.

– Ничего, по времени успеваешь, главное успеть на пересадку, потому что красная ветка закрывается скоро, а тебе именно на «Техноложке» надо будет пересесть. Там только перейти на другую сторону, идти никуда не надо.

Хорошо, когда о тебе заботятся.

– Понял Вас. Ждите, скоро наберу, а ты давай ложись, время уже поздно, завтра на пары. – Вымолвил я с тоном указания, но Лина быстро отбила мои нападки.

– Сама разберусь, жду звонка и бросила трубку.

Вот девушки, думал я. Никогда не знаешь, что скрывается в их голове, какие тараканы поют сонаты сегодня, а какие демоны взяли палочку дирижёра. Одно я понимал точно, что за каждой из них скрывается собственный мирок, в котором они живут, и они сами кормят зверя, выращивая при этом свои цветы. Только у одних были Церберы и Белладонны, а у других верный Артемон и прекрасный сад из тюльпанов и что самое интересное, одно другому не мешало.