Партизаны Столетней войны

Картина была фееричная. Здоровый парниша, а плачет, как дитя малое, с надрывом. Все понятно. Стресс у мальчика. Кто-то убил его родича. Понимаю его горе. Я на такое насмотрелся за годы службы. Зачерствел душой, но и меня эта сцена царапнула. Минут десять мы пытались успокоить Доминика. Наконец, он перестал причитать и начал рассказывать. Ему повезло. Дико повезло. Перед нападением на деревню Доминик пошел в лес, проверять силки и капканы. И подзадержался там часа на три-четыре. А когда вернулся, то увидел это. В деревне хозяйничали англичане. Воинов с красными крестами на одежде с английскими длинными луками трудно было с кем-то перепутать. Амбар с запертыми в нем жителями деревни уже вовсю пылал. И прятавшийся в лесу Доминик отчетливо слышал крики людей, сгоравших заживо. Когда англичане ушли, то парень еще какое-то время скрывался в лесу, не решаясь войти в деревню. А затем решился. И нашел труп своего дяди Пьера на пороге его кузницы. Родители Доминика умерли от лихорадки, когда он был еще совсем маленький. И дядька Пьер, оставшийся его единственным родственником, взял мелкого Доминика к себе. Он его вырастил, воспитал и научил кузнечному делу. Доминик любил дядьку Пьера как родного отца. И вот он его потерял вместе со всеми своими знакомыми.

– Теперь хотя бы ясно, кто виноват во всем этом! – задумчиво сказал Гризли, махнув рукой в круговом движении.

– Что будем делать, шевалье Андрэ и шевалье Мишель? – произнес Дилан, едва сдерживаясь. Яростью от него фонило не по-детски.

Кстати, у французов нет натершего оскомину слова «сэр». Это у англосаксов рыцарей зовут сэрами. А французы своих низших дворян обзывают «шевалье». И вот для Дилана мы были настоящими шевалье, то есть рыцари без феода. Поначалу напрягало, а затем мы привыкли. Назвались дворянами, надо соответствовать и не морщиться, когда тебя обзывают шевалье. Между прочим, «шевалье» в переводе с французского означает «всадник».

– Будем карать уродов! – отчеканил я, чувствуя, как и меня накрывает волна праведного гнева. – Такое прощать нельзя. Пойдем по следу и убьем их всех.

– Поддерживаю! – рявкнул Мишка, сжимая кулаки. – За подобное надо наказывать! По понятиям!

Нет, меня нельзя назвать святым. Мне приходилось не раз и не два раза убивать. Скольких я «бармалеев» за свою жизнь обнулил? Не знаю. Сбился на третьем десятке. А больше и не считал убитых лично мною. Плохая примета, однако. Я хоть и не верующий человек, но в приметы верю. Но я убивал мужчин, которые взяли в руки оружие. Не буду скрывать, были в моей военной карьере и бои с вооруженными детьми-подростками. Особенно негры этим грешат. Любят разные партизаны и повстанцы в Африке детей на войну отправлять. Хотя и среди исламских экстремистов есть малолетние убийцы. Но тут меня совесть не грызла. У меня такая философия. Взял в руки оружие и стал стрелять в других, значит, ты взрослый. Значит, должен отвечать по всей строгости закона. Поэтому моя рука в таких случаях не дрожала. Или я, или они. Все по-честному. По-взрослому. Он стрелял в меня, а я в него. Но даже такого прожженного циника, как я, бесило, когда кто-то убивал беззащитных, мирных граждан. Тех, кто не мог сопротивляться, стариков, женщин, детей. А в углях прогоревшего амбара я отчетливо видел женские и детские кости. Англичане не пощадили никого. Кстати, на небольшом деревенском кладбище мы нашли две свежие могилы с примитивными деревянными крестами и корявыми надписями на английском языке. Двух своих бойцов английские налетчики здесь все же потеряли. Наверное, дядька Пьер постарался?

Правда, сразу по следу английских убийц мы не отправились. Возникла проблема. Оружия-то у нас с Гризли не было нормального. Только наши складники и охотничьи луки, одолженные у Дилана. Но этого маловато. Если верить сведениям, полученным от Доминика, то на эту деревню напал отряд из двух или трех десятков англичан. Точного количества этот подмастерье кузнеца сказать не мог. На пальцах показывал. Примерное количество. Со счетом у него были проблемы. Но то, что там были как минимум один рыцарь с оруженосцем, это он запомнил хорошо. И тут нас удивил Дилан, заявивший, что оружие у него есть. В его доме в южном углу под большим деревянным сундуком находился схрон, из которого валлиец вытащил два неплохих кинжала, короткий меч типа «кацбальгер» (что переводится с немецкого как кошкодер) и одноручный боевой молот. Кроме оружия, там был и доспех. Простенькая пехотная бригантина. Если кто не знает, то бригантина – это кожаный доспех из двух слоев плотной ткани или кожи, между которыми наклепываются металлические пластины. Эта бригантина была явно не рыцарской. Слишком простая, из потертой кожи. Такие здесь только ополченцы носят или наемники. К сожалению, нам с Гризли она по размеру не подошла. Поэтому ее надел Дилан. Я на этом настоял. Из оружия я взял кинжал и кацбальгер, а Гризли прихватил второй кинжал и боевой молот. Сначала мы хотели и Дилану что-то оставить. Арсенал-то все же его. Но тот заупрямился и заявил, что они с сыном и так вооружены неплохо. Луки у них есть. И охотничьи ножи тоже. В общем, уговорил. Под конец наших сборов к нам подбежал запыхавшийся Доминик. В руках его грозно покачивался большой кузнечный молот.

– Господа рыцари, разрешите мне пойти с вами! – прокричал он, с надеждой глядя на нас.

– Ты уверен, парень? – развернулся к нему Мишка. – Мы ведь не на охоту идем. Тебе придется убивать людей. Живых! Ты сможешь это сделать? Рука не дрогнет?

– Не дрогнет, шевалье Мишель, – ответил Доминик, упрямо сдвинув брови. – Они убили дядьку Пьера и многих моих друзей. Я должен отомстить.

– Месть – это серьезный мотив, – сказал я, похлопав Доминика по плечу. – Помни о ней, когда будешь убивать этих англичан. И слушай наши приказы. Тогда отомстить и остаться в живых сможешь.

Больше нас ничто в этой деревне не задерживало, и наш маленький отряд двинулся в путь. Вел нас Дилан. Он хорошо знал здешнюю местность. Лесная дорога, по которой ушли англичане, не была прямой. И валлиец нас по ней не повел. Он предложил срезать путь через лес. Мы согласились. Ходить по лесу этот мужик умел. Мы в этом убедились. Этот здесь точно не заблудится. Вот пока английский отряд тащился по петляющей среди деревьев дороге, мы рванули напрямки, надеясь их перехватить по дороге. Но не успели. Слишком много времени прошло. Эти гады уже успели уйти далеко и добрались до следующей деревни, стоящей на этом лесном тракте. Когда мы их нагнали, то они уже вовсю веселились. Согнали всех деревенских жителей и заперли в двух амбарах (блин, у этих английских уродов какая-то нездоровая тяга к амбарам). Перебили собак и всю скотину. Солнце уже садилось за горизонт. Поэтому англичане решили заночевать в этой деревне. Заняли они два дома. Их, кстати, было не так уж и много. Всего восемнадцать человек. И они заняли самые большие дома. В наступающих сумерках слышались пьяные крики. Видимо, англичане нашли вино и сейчас его усиленно дегустировали. Кроме воплей рейдеров, мы услышали и крики женщин. Привычная картина. Банда вояк бухала и насиловала деревенских баб. Думаете, мы тут же ринулись в атаку в стиле книжных попаданцев? Правильно думаете. Мы с Гризли не одну войну прошли. Мы, конечно, были очень злые и жаждали поубивать этих уродов английских. Но мы профессионалы. Поэтому действовать будем правильно. Мы подождем, когда англичане напьются, насношаются и заснут. А уже затем пойдем с ними разбираться. Может, это и не по-рыцарски? Но и мы с Гризли ведь не настоящие рыцари. А Дилан если и удивился нашей тактике, то вида не подал и молча согласился.

Дилан

Я хорошо помню нашу первую встречу с этими людьми. Они мне показались очень странными. Чужими. Не похожи они были ни на французов, ни на англичан, ни на валлийцев, ни на шотландцев, ни на германцев, ни на итальянцев. Я многих иностранцев повидал за свою жизнь. А эти ни на кого не были похожи. В них все было таким чужеродным. Одежда, обувь, язык. А самое главное – манера поведения. То, как они разговаривали. Как общались с нами и друг с другом. Почему я подумал, что они дворяне? Так это же ясно не только мне. Так могут себя вести только благородные. Да и одежда у них слишком богатая для простолюдинов. А у шевалье Мишеля я видел золотой крест на золотой же цепочке. Тонкая работа. Такие кресты могут носить только очень важные дворяне. А у шевалье Андрэ золотое кольцо на пальце. В общем, не простые это люди. Чувствуется в них порода и умение повелевать. Они как матерые волки. Двигаются по-особому и давят на окружающих своей волей. Опасные бойцы. С такими не хочется ссориться. Им хочется подчиняться. Думаю, что у себя на Родине они были не простыми рыцарями. Интересно, что заставило их покинуть ее? Скорее всего, что-то не поделили со своим королем. Может быть, мятеж подняли. Благородные любят мятежами баловаться. В то, что эти люди прибыли из загадочной и далекой Руоси, я поверил сразу. Я о такой стране и не слышал. Я раньше думал, что за германскими землями на востоке живут только дикие звери, мифические чудовища и язычники. А оказывается, что нет. Есть там и христианские страны, которые ведут непрекращающуюся войну с сарацинами и язычниками. Мне об этом шевалье Андрэ рассказал. И еще мне понравилось, как они со мною говорили. Нормально и ровно. Без дворянского высокомерия и спеси. А то мне в жизни часто встречались такие благородные, что смотрели на простолюдинов как на навоз и общались через губу, всячески подчеркивая свое высокое положение. А эти ничего так. Нормальные шевалье. Был бы я помоложе, то попросился бы к ним на службу.

Когда мы настигли англичан, то они уже вовсю грабили другую деревню. Наших ближайших соседей. Я из этой деревни многих знал. Неужели и их всех убили? Тогда счет к англичанам у меня вырастет. Наши шевалье сразу в бой кидаться не стали. Сразу видно, что вояки они опытные. Не то что некоторые французские благородные. Видал я, как многие графы и герцоги командуют. Тут никаких бранных слов не хватит, чтобы описать. Помню вот, в битве при Азенкуре молодой и отважный герцог Карл Орлеанский рвался в бой, не слушая возражений опытных командиров французских отрядов. Все знали, что герцог Карл является талантливым поэтом и неплохим турнирным бойцом. Но турнир – это не настоящая война. И это даже я, простой валлийский стрелок, понимал. А молодой герцог не видел разницы. Боевого опыта у него не было. Вот и рвался глупый юнец в бой. И многие дворяне его поддержали тогда. И пошли за ним как на бойню. И все там полегли на том грязном поле под Азенкуром. Хорошо, что тогда все благородные на своих конях ринулись вперед. А нас пехотинцев в тылу оставили. Хотели победить без нашей помощи. Захапать себе всю славу и трофеи. И жестоко поплатились за это. А я тогда выжил и смог удрать с поля боя невредимым, благодаря глупости наших французских командиров. Англичане же в той битве и построились правильно, и воевали очень грамотно. Их-то командиры, в отличие от французов, хорошо командовали своими войсками. Вовремя подтягивали подкрепления на угрожающие участки боя. А французы тупо ломились в центр и гибли, гибли, гибли. По сути, ими там никто и не командовал. Командиры французских отрядов дрались в первых рядах, как простые рыцари. Глупо. Очень глупо. Но французы так воюют. Я-то на это насмотрелся в свое время. Вот валлийцы во время восстания против англичан умело воевали. Часто нападали из засад или уклонялись от боя. Эх, нам бы тогда в Уэльсе столько войск, сколько есть у глупых французов. Мы бы победили английских захватчиков. Но у нас столько сил не было. И мы проиграли Уэльс. Эх, до сих пор вспоминать тошно.

Я-то уже думал, что меня ничем не удивишь. Но шевалье Андрэ и шевалье Мишель меня смогли поразить. В бой они сразу не ринулись, а решили подождать, когда англичане перепьются вина и уснут. Вот это правильно! Это я одобряю. Зачем зря рисковать? Врагов-то гораздо больше, чем нас. А когда стемнело, они пошли в деревню. Вдвоем.

Я-то сначала думал, что мы постреляем из луков по англичанам и скроемся в лесу. Но нет. У этих шевалье был совсем другой план. Когда они его озвучили, то я засомневался. Они хотели перебить всех англичан. Весь отряд из восемнадцати человек. И это не какие-то там ополченцы, которые и копье-то держать правильно не умеют. Это настоящие английские лучники, прошедшие множество битв. Я видел, на что они способны. И не надо еще забывать о рыцаре и оруженосце, командовавших этим отрядом налетчиков. Все англичане хорошо вооружены и одеты в доспехи. Но этих чужеземцев это не смущало. Они хотели врываться в дома, занятые англичанами, и убивать там всех, кого встретят. Я было предложил свою помощь, но шевалье Мишель приказал мне, Жерому и Доминику им не мешать. В дома не лезть, а смотреть по сторонам и стеречь, чтобы никто из врагов из штурмуемого строения не выбрался. Он еще все это назвал неизвестным словом «зачистка». А затем началось. Эти двое тихо и быстро добрались до центра деревни. Мы крались за ними немного позади. Кругом было уже темно.

И только в центре деревни горел костер возле дома старосты. Еще был свет в домах, где засели англичане. Там уже было тихо. Англичане в домах наконец-то угомонились и завалились спать. А вот у костра еще бодрствовали двое из них. Они сидели у огня, пили вино и громко разговаривали. Третий лежал на земле и громко храпел. Хм! А эти англичане опытные вояки. Вон, даже часовых выставили. Не все уснули в домах. Помнят, твари, что они находятся во враждебной стране. Но им это не помогло. Я краем глаза посматривал на англичан у костра, стараясь не смотреть на пламя. Это чтобы не слепить глаза. Лук в руках, стрела на тетиве, руки готовы к стрельбе. Вот я моргнул, и тут к англичанам, смеющимся у костра, метнулись две тени. Миг – и два вражеских воина упали сломанными куклами. Через мгновение замолк и храп третьего англичанина. Вот так. Пара мгновений – и трое врагов мертвы.

Я даже ударов не заметил. А шевалье Андрэ и шевалье Мишель лишь мелькнули в пламени костра и тут же рванули к дверям одного из домов, занятых англичанами. Вот они проникли внутрь, и мы застыли, прислушиваясь. Тишина. Ни вскрика, ни хрипа, ни звона клинков. Ничего. Прошла всего минута, а наши шевалье уже вынырнули обратно. Мы подошли поближе, и я заметил, что их клинки обагрены кровью. Кого-то они там только что резали. Неужели смогли убить всех англичан, что там были? Так быстро и тихо? Но это же невозможно! Это выше человеческих сил! Но я это видел! А затем они вошли во второй дом. Это был дом старосты. Самый большой в деревне. И англичан там должно было быть больше. Поэтому я решил послать Доминика, чтобы он там присмотрел с тыльной стороны. Там три окна, которые мы не видим с улицы. Вот пускай там постоит со своим кузнечным молотом. Пускай покричит нам, если кто-то станет вылезать через окно. Мне так спокойней. И он при деле. В этот раз прошло минуты три или четыре, а затем тишину разорвал дикий крик. Почти звериный, наполненный такой яростью, что у меня по спине мурашки забегали. Кричали оттуда, где сейчас находился Доминик.

Бегу к углу дома старосты. Осторожно выглядываю и замираю от открывшейся картины. Обычно добродушный и тихий Доминик, громко рыча от ярости, лупит своим огромным молотом по чему-то высунувшемуся из окна дома. Присматриваюсь и понимаю, что парень весь залит кровью с ног до головы. А то, что он бьет с таким остервенением, является телом английского лучника. И это тело не в самом лучшем виде. Голова расплющена в блин, как и верхняя часть торса. Враг, видимо, начал вылезать из окна и застрял там. И тут его приметил наш Доминик. У парня недавно единственного родича убили. Вот его и переклинило. Кое-как смог успокоить его и оттащить от останков англичанина. На подмастерье кузнеца было страшно смотреть. Весь в крови, как вурдалак, но то не его кровь. И глаза. Глаза у него были дикие и очень злые. Доминика так трясло, что огромный молот в его руках ходил ходуном. И тут из темноты вынырнул шевалье Андрэ. Покосился на Доминика, перевел взгляд на то, что осталось от англичанина, хмыкнул и тряхнул головой.

– Понравилась тебе твоя месть, Доминик? – спросил он у парня.

– Да, господин, мне понравилось! – медленно произнес Доминик, очнувшись от оцепенения и неловко поклонившись.

– Наш человек! – с одобрением в голосе сказал шевалье Андрэ. – Мы из тебя настоящего бойца сделаем. Научим правильно убивать англичан. Если ты захочешь, конечно.

– Я захочу! Я очень хочу научиться быть воином! – встрепенулся Доминик, опуская свой молот на землю.

– Ты готов служить нам? – задал вопрос шевалье Андрэ.

– Готов, господин! – ответил Доминик, опускаясь на колени. – Я хочу быть вашим слугой.

– Я принимаю тебя, Доминик, к себе на службу! – торжественно произнес шевалье Андрэ, положив руку на голову доминику. – А теперь встань и займись делом. Помойся и одежду свою от крови отстирай. А то как вампир выглядишь.

– Господин Андрэ! – решаюсь я вмешаться. – А что там с англичанами?

– С англичанами все нормально, – с усмешкой ответил шевалье Андрэ. – Мы их всех убили, кроме одного оруженосца. Его мой товарищ оглушил и связал на всякий случай. Потом допросим.

Поначалу я не поверил. Но усомниться простолюдину в слове благородного прилюдно нельзя. Да лучше сразу же зарезаться. Я видел, как убивали и за меньшее неуважение к дворянину. Поэтому я сходил и сам все проверил. Сам все осмотрел. Все было так, как и сказал господин Андрэ. Все англичане были здесь. Семнадцать трупов и один оруженосец, валяющийся в беспамятстве. Практически все враги были убиты одним ударом. На десяти из них были доспехи, но это им не помогло. Таких наши шевалье убивали ударами в горло. А троим сломали шеи. В том числе и английскому рыцарю, командовавшему отрядом. Правда, сам этот рыцарь был без доспеха. Я его нашел в кровати старосты. Видимо, решил расслабиться благородный сэр. Уснул с комфортом и не проснулся. Бывает. Если бы кто-то мне такое рассказал, то я бы ему не поверил. Два человека без доспехов и хорошего оружия убили шестнадцать вооруженных и одоспешенных врагов. И захватили в плен еще одного. Конечно, те были пьяными и сонными. Но и наши шевалье тоже были вооружены несерьезно для боя с таким количеством противников. Да и я много раз видел, как пьяные воины могли драться в бою. Так что нельзя сказать, что шевалье Андрэ и его товарищ убивали беззащитных англичан. Всякое там могло случиться, в этих домах со скудным освещением. Поэтому, кто бы что там ни говорил, а в моих глазах наши шевалье совершили самый настоящий подвиг. О таких вот подвигах любят петь менестрели в тавернах для наемников. Для благородных такую балладу лучше не петь. Французские дворяне так не воюют.

Не нападают ночью на спящего противника. А вот валлийские вполне могут так поступать. В Уэльсе балладу о сегодняшней ночи можно петь без всякой опаски. Там бы шевалье Андрэ и шевалье Мишель стали героями. Когда я вышел из дома старосты, то принял решение, изменившее всю мою дальнейшую жизнь. И не только мою. Я принял решение и за своего сына Жерома. Тут же при свете горящего костра мы попросились на службу к шевалье Андрэ и шевалье Мишелю. Так мы стали их слугами. Теперь мы их люди. У нас появились господа.

Глава 5

О допросах, трофеях и пополнении рядов

Его звали Роджер Грин, и был он эсквайром или оруженосцем у сэра Персиваля Финча, английского рыцаря на службе короля Англии Генриха Пятого. Этот эсквайр был совсем не похож на подростка. Матерый парниша. Лет двадцати – двадцати двух. Здоровый и мускулистый. Да, это не рыцарь. Но тем не менее, это не самый плохой воин, который обычно сражался в бою вместе со своим господином, поддерживая его. Вообще-то, оруженосец – это слуга рыцаря. Привилегированный слуга. Во Франции в оруженосцы старались брать в основном выходцев из благородного сословия. Принимать в оруженосцы простолюдинов тут считалось неприличным, но иногда и это случалось. Уж слишком много французских дворян полегло в ходе Столетней войны. А многие древнейшие роды пресеклись. Но тем не менее французы все же старались придерживаться традиций. А вот англичане относились к этому проще. Они охотно брали простых бойцов в оруженосцы, а затем и посвящали их в рыцари. Сэр Персиваль Финч как раз и был из таких худородных рыцарей, получивших рыцарские шпоры из рук английского короля за проявленную храбрость в битве при Азенкуре. И Роджер Грин также являлся выходцем из семьи простолюдинов.

Сейчас Роджер Грин стал нашим пленником. Во время нашей экстремальной ночной атаки он встретился с Гризли. После чего потерял сознание и отрубился. Очнулся он уже с головной болью и надежно связанный. Перед его очумелым взглядом предстал выложенный на земле ряд из семнадцати трупов, в которых он узнал людей из своего отряда. И сэр Персиваль там тоже был. Лежал раздетый догола с неестественно свернутой шеей. Поэтому на наши вопросы этот кадр стал отвечать довольно охотно. Тем более что рядом мы поставили небольшую жаровню с раскаленными углями, на которых грел свое лезвие один из трофейных кинжалов. Да и Мишка, стоявший неподалеку, корчил злобные рожи и рассуждал о пытках раскаленным железом. Нет, сначала-то этот Роджер пытался гнуть пальцы, возмущаясь нашими методами обращения с пленными. Типа, благородные люди так не поступают. Но я его быстро заткнул, усомнившись в его благородном происхождении. Припомнил ему все, что натворили англичане в деревне Дилана. Не могли благородные люди сотворить такое злодейство. Ладно еще мужиков бы побили, а баб изнасиловали. Но зачем они убили детей? Это же не воины. После этого английский эсквайр стыдливо понурился и заявил, что он лишь слуга и выполнял приказы своего рыцаря. Вот же выхухоль гребучая!!! Оказывается, эту гнилую отмазку всякие подонки и мрази, убивающие безоружных и беззащитных людей, придумали не в просвещенном двадцатом веке.

– Раз ты слуга и всего лишь выполнял преступные приказы, – сказал я, глядя ему в глаза, – то и обращаться мы с тобой будем как со слугой и простолюдином. Будь ты настоящим дворянином, то не стал бы пятнать свою честь такими низкими поступками. И твой господин, сдохший как собака, был еще тем подонком и моральным уродом. Он опозорил своим поступком всех английских дворян. Я иностранец. И в нашей стране за такие вот шалости на кол сажают. В общем, рассказывай все, что знаешь. И тогда я подарю тебе быструю и легкую смерть. Ты мне в любом случае все расскажешь.

Выбирай сам, как это будет. Быстро и безболезненно или очень больно и долго.

Думал он не долго. И вскоре начал рассказывать. Добровольно. Мы его даже пальцем не тронули. Кстати, общались мы с ним на французском языке. Английский язык Роджера Грина мне был решительно непонятен. Хотя этот язык я тоже знал очень даже неплохо. Но этого англичанина я не понимал. Видимо, современный английский тут еще не сформировался. А вот французский язык английский оруженосец знал очень неплохо. Оказывается, у англичан вся знать свободно говорила по-французски. У них даже короли имели французские корни. Те же Плантагенеты, правившие сейчас в Англии, были выходцами из Анжуйской династии французских герцогов. Не зря же английские короли претендовали на трон Франции. Они, между прочим, были кровными родичами с французскими монархами. Вот такие пироги с котятами.

Значит, есть тут такой термин, как «шевоше». Что переводилось как «конный набег». Так англичане называют рейды на французскую территорию. Типичный грабительский рейд. При этом местное население подвергалось насилию и истреблению. Уничтожались продовольствие, дома, урожай и личное имущество. Такие методы ведения боевых действий были известны очень давно. Наверное, еще во времена неолита первобытные люди ходили в такие походы на своих врагов. В общем, тут англичане не оригинальны. Особенно сильно при шевоше страдала сельская местность. Разорительные набеги, которые при этом тщательно планировались, преследовали три цели: устрашение врага, уничтожение ресурсов и производительных сил, грабеж (являвшийся часто формой оплаты английским солдатам). Вот в современном мире почему-то много говорят о такой тактике разных варваров вроде гуннов, вандалов, викингов, турок или татаро-монголов. А про цивилизованных европейцев тактично забывают. Но ведь те творили то же самое со своими соседями? Вон те же англичане тут в пятнадцатом веке ничем не отличаются от монголов по своим повадкам. Такие же уроды кровавые. Обычно шевоше осуществлялось небольшими, мобильными отрядами от нескольких десятков до тысячи бойцов. В состав карательного корпуса входили лучники, рыцари и латники. Часто все воины сажались на лошадей для большей мобильности и внезапности.

Вот и отряд сэра Персиваля Финча был лишь частью английской рейдовой группы, отправившейся в очередное шевоше. Новость эта нас не порадовала. Мы-то надеялись, что это отдельная мелкая банда английских вояк, которая заявилась в эти края на свой страх и риск. И если они тут все полягут, то никто за ними не придет. Но нас ждал полный облом. Придут. Еще как придут, чтобы выяснить, что же случилось с этим отрядом налетчиков. Вообще, в это шевоше отправились две сотни англичан. Из них три десятка рыцарей, оруженосцев и латников. А все остальные были лучниками. Причем часть лучников передвигались на лошадях. Кстати, если кто не понял, то латники тоже являются кавалеристами. Англичане их называют «мэн ат арм», то есть «люди в броне», а французы «жандармами». И многие из латников могут дать фору тем же рыцарям. Основная колонна англичан под командованием барона Томаса Харпера двигалась по главному тракту из Лаваля в Ле-Ман. А от нее во все стороны по округе разбегались мелкие отряды вроде того, что мы недавно уничтожили. Они быстро грабили встреченные французские поселения и возвращались обратно к основным силам. Так рейдеры могли захватить большую территорию. Впрочем, эти мелкие отряды английских мародеров могли и немного задерживаться для грабежа наиболее жирных целей.

У сэра Персиваля была договоренность, что через двое суток его отряд должен догнать колонну барона Харпера. Головорезы сэра Персиваля уже возвращались, когда наткнулись на лесную дорогу, которая привела их к деревне Дилана. Не повезло сельчанам. Там произошел неприятный инцидент. Когда англичане начали грабить деревню, то наткнулись на пасеку. И захотели забрать оттуда весь мед. Мед по средневековым меркам очень дорогой товар. Но правильно обращаться с пчелами англичане не умели. За что и огребли по полной программе. Шестерых английских лучников, сунувшихся к ульям, разозленные пчелы здорово искусали. Один из них при этом даже умер. Видимо, от аллергии сдох бедолага. Земля ему стекловатой. Но самое печальное – пчелы успели несколько раз укусить и сэра Персиваля, что его чрезвычайно взбесило. После чего английский рыцарь приказал загнать всех крестьян в амбар и там сжечь. А тех, кто при этом будет сопротивляться, убить. Вот тогда английский отряд понес еще одну потерю. Деревенский кузнец умудрился заколоть еще одного стрелка. Кузнеца-то, конечно, убили. Но английского лучника уже было не вернуть. Могилы этих двоих мы тогда и видели в разоренной деревне. Англичане их быстренько похоронили. Затем подожгли амбар с людьми. Кроме того, они сожгли и все ульи. Облили их маслом и подожгли.

А затем двинулись дальше по лесной дороге. Сэра Персиваля раздражало это место, и ночевать тут он не хотел. Он торопился дальше. Поэтому другие дома в разоренной деревне даже жечь не стали. Затем англичане добрались до следующей деревни лесовиков. И начали ее грабить. Здесь они успели убить только нескольких человек. Для устрашения всех остальных односельчан. Затем быстро загнали всех жителей этой деревни уже в два амбара (здесь-то народу больше жило, чем у Дилана). Но поджигать пока не стали. Это планировалось сделать утром при уходе англичан из деревни. Ночевать решили в этом французском поселении. Ночь быстро приближалась. И двигаться по лесу в темноте никто из рейдеров не хотел. Опасно это. Средневековые люди ночь не любят. Боятся они ее. При грабеже крестьянских домов были обнаружены солидные запасы вина. Это была заначка деревенского старосты. Четыре десятилитровых бочонка вина. Эта находка очень обрадовала английских рейдеров. Хватило всем. Кроме этого, сэр Персиваль распорядился вытащить из амбаров нескольких деревенских женщин. Брали тех, что помоложе и покрасивее. Понятно, для чего. Бандиты во все времена одинаковы. Выпивка и бабы. Вот ради таких моментов эти дегенераты и живут. Сначала побухать, а затем изнасиловать парочку деревенских красоток. И жизнь удалась. Впрочем, здесь в пятнадцатом веке в просвещенной Европе все этим грешили. Тут солдат трудно было отличить от бандитов. Здесь все любили грабить, убивать, бухать и насиловать. Так что для большинства аборигенов такое поведение было нормой жизни. Здесь даже к изнасилованию сами женщины относились философски. Уж очень часто такое вот дерьмо случалось. В общем, бравые английские вояки приняли на грудь, а затем перешли к разврату. Своему рыцарю тоже подогнали вина и женщин. Причем ему достались самые молодые и красивые. С наступлением ночи захватчики утомились терзать свои жертвы и снова загнали плачущих женщин в амбары к остальным односельчанам. А потом выставили пост и завалились спать. Но хорошо поспать уже мы им не дали.

– А остальное вы сами знаете! – закончил свой рассказ Роджер Грин.

– Знаем, знаем, – подбодрил его Мишка. – Ты не отвлекайся. Рассказывай, где и когда ваш отряд должен был встретиться с силами вашего барона?

– Барон Харпер не наш барон… – начал возражать английский оруженосец.

– Ты меня понял?! – нахмурился Гризли, сжав свои здоровенные кулаки. – Ты рассказывай, рассказывай.

И он нам рассказал. Всё рассказал. Где и когда будет проходить главный рейдовый отряд англичан. Дилан тоже присутствовал при допросе и подтвердил, что неплохо знает это место. Наконец, наш пленник обреченно замолк. Сказать ему больше было нечего. В принципе, он свою часть сделки выполнил. Рассказал обо всем, что нас интересовало.

И теперь ждал, когда мы выполним свою часть сделки. Я обещал, что пытать мы его не будем. Он умрет быстро и безболезненно. Поначалу я сам хотел его прирезать. Но потом мой взгляд наткнулся на мнущегося вдалеке Жерома.

– Подойди сюда, Жером! – крикнул я, подзывая парнишку.