Исходный код

Всю жизнь трястись и бояться за собственную свободу он не желал и решил покончить с этим раз и навсегда, а напоследок отхватить немалый кусок. Именно в этот момент он и повстречал тогда еще капитана Курехина. Взяли Петю и его подельников тепленькими, по наводке, когда он самозабвенно ковырялся в сейфовых ячейках Сбербанка. Заключив с капитаном сделку, Грыжа был осужден и отправился в места не столь отдаленные, где с пользой для ума и здоровья отпраздновал два Новых года и дня рождения.

Выйдя на волю, Петр решил поставить крест на преступном прошлом, или, по-простому, завязать. Обзавестись семьей, устроиться на работу, что с его отметкой в биографии казалось почти невозможным. Начать оседлую жизнь со всеми ее прелестями вроде тапочек, вытянутого на коленях трико и бутылки дешевого пива по вечерам, употребляемой за просмотром очередного помойного шедевра, практически не светило. Каково же было удивление бывшего уголовника Грыжи, когда его взяли на работу, и не просто работу, а прилично оплачиваемую. Делал он старые трюки. Ломал двери и замки, вскрывал сейфы и ячейки, вот только начал заниматься этим на законных основаниях. К тому времени новые граждане современной России поднакопили подкожный жирок и, зачастую игнорируя заманчивые предложения акул капитализма, обзаводились личными схронами в стенах, неумело спрятанными за дешевыми репродукциями классиков да бронированными дверьми. Ключи терялись, пароли от кодовых замков вылетали из головы после ударной дозы виски, и тогда являлся Грыжа и все расставлял на свои места. Проработав в конторе год, Петр уверенно пошел на повышение. С новой должностью и зарплатой ему стали доступны такие мелкие радости жизни, как личный автомобиль китайского производства и отдых в Геленджике с новой подружкой Аленой, а также планирование бюджета за кухонным столом. С появившимися накоплениями Грыжин и сам вскоре стал обладателем бронированной двери и маленького сейфа, прикрытого растиражированным плакатом с товарищем «Че» в революционном берете, что он по случаю купил на вещевом рынке у местных кустарей. Шел в гору Грыжа, становился насквозь правильным. Срок и старые делишки теперь казались ему дурным сном, чем-то из чужой, вовсе не его жизни. Будто бы прочитал старый детектив, да и забросил книжку на полку.

И каково же было удивление Петра в один погожий летний вечер, когда, собрав в большую сумку принадлежности для шашлыка и взяв под руку верную подругу, он почти ступил за порог собственной квартиры, и тут в кармане задергался телефон.

– Кто там? – Поинтересовалась Алена, поправляя выбившуюся из-под бейсболки непослушную, сожженную перекисью челку.

Грыжа поставил сумку на пол, вытащил телефон и взглянул на дисплей. Номер ему был не знаком.

– С работы, наверное, – пожал он плечами. – Очередной лопух забыл ключи от дома в бюстгальтере своей любовницы, а мы отдувайся.

– Совсем обалдели, в выходной! – возмутилась Алена.

– Але.

– Гражданин Грыжин, Курехин беспокоит.

– Какой такой Курехин? – опешил от неожиданности бывший медвежатник.

– Такой, – довольно хохотнула трубка. – Самый что ни наесть взаправдашний.

– Это с работы, срочно, – объяснил Петр Алене и, пожав плечами, протопал на кухню прямо в ботинках.

Разговор получился быстрый и неприятный. Капитан, – точнее, теперь уже майор Всеволод Курехин был в центре, и ему срочно требовалось вскрыть дверь на месте происшествия. Почему нельзя привлечь к этому штатных специалистов, а такие в МВД имелись, и как мент вызнал его новый номер, Грыжа решительно не понимал. Сопротивляться или отговариваться было бессмысленно. Помня бульдожью хватку Всеволода, Петр сел за стол и с лицом печального поэта перед смертельной дуэлью быстро записал продиктованный адрес на полупустой пачке сигарет.

– Алена, я на час, ну максимум на два, – крикнул он с кухни. – На машине. Срочный заказ от дирекции.

– Ой, Петя… – Алена вздохнула и, по-бабьи подбоченившись, с укором посмотрела на своего мужчину. – Только быстро. Так не хочется этот вечер впустую у телика провести. Погода-то какая! Белые ночи!

– Да я быстро, – Грыжа забежал в комнату, снял с верхней полки свой чемоданчик с инструментом и, поцеловав на прощание подругу, схватил ключи и понесся по лестнице аки олень. Не то чтобы он боялся майора или торопился к нему на встречу. Просто он поддерживал Алену. Провести такой чудесный вечер за работой вместо того, чтобы насладиться сочным шашлыком под беленькую, ему тоже не хотелось.

Весело подмигнув Давыдову, майор заспешил вверх по лестнице, где, сидя на тумбочке, зачем-то дежурил сержант.

– Здорово, служивый, как трудится? – ехидно поинтересовался Всеволод у пригорюнившегося сотрудника.

– Как в сказке, – начал бубнить давно уже заученную фразу безымянный полицейский. – Хлеба нет и нет колбаски.

– Встрял, значит?

Сержант хмуро глянул на старшего по званию, но ничего не ответил.

– Встрял, – довольно заключил тот. – Кто бы тебя помещение охранять оставил, если бы ты чего не натворил. Ты давай, признавайся. Завтра ведь все равно по всем отделам разлетится новость, а так я хоть твою версию знать буду.

– Ну да, – сдался парень. – Вышла штука нехорошая.

– А что так?

– Да пакет с деньгами посеял.

– Отступные с вокзала для герр капитана?

– Точно.

– И сколько было?

– Четыреста косых. Ума не приложу, что теперь делать. Конкин с меня три шкуры спустит. Сегодня на дежурстве, завтра буду детские сады охранять. Кончилась моя спокойная служба.

Всеволод от удивления присвистнул. Конечно, такое хлебное место, как Московский вокзал, обязано было приносить ежедневный доход, но чтобы столько? Работали обычно относительно скромно, даже в пору своей жадности. Что-то делили, что-то откупали. Иногда даже организовывали свой бизнес, отмывая в нем денежки, добытые сомнительными способами. Последний, конечно, исправно переводили на родственников. Так и получалось, что основной доход в семью приносили жены и дети, а взрослые крепкие мужчины оставались чисты перед налоговой.

– Конкина ты не бойся, – дружелюбно улыбнулся Курехин. – Он попылит-попылит, да и забудет. Отходчивый. Сволочь редкостная, но и в ситуацию вникает. Да и деньги твои, думаю, скоро найдутся. Опорному в метро сообщил?

– Первым делом.

– А эсбэшникам на вокзале?

– Тоже. Они и сказали, что с такими бабками кто хочешь кирпич отложит и домик построит.

– Значит, найдутся. Но мы с тобой, парень, похожи.

– И чем это, товарищ майор?

– Оба пострадавшие, и оба на сухую.

Дружный гогот, раздавшийся через пару минут сверху, дал Семену понять, что Всеволод работает в нужном направлении. Быстро установив дружеский контакт с агентом врага, он, ни секунды не сомневаясь, вручил ему несколько мятых соток и отправил парня за водкой, а сам, встав у окна, принялся дожидаться медвежатника. Расчет Всеволода был прост. Парень почти наверняка должен был сам обойти все злачные места, попытавшись найти концы потерянных денег. На это у него уйдет минимум минут тридцать, а затем, плюнув на все, он отправится в магазин за водкой. Сорок минут чистого времени и оставленный пост. Ну ничему людей жизнь не учит.

Грыжа не заставил себя долго ждать. Через двадцать минут после звонка под окнами «Нового рубежа», скрипнув тормозами, остановилась старенькая «тойота» и, прихватив сумку, медвежатник поспешил внутрь.

– Где дверь? – с порога начал Петр.

– И даже не поинтересуешься, законно ли это? – наигранно удивленно поинтересовался майор.

– Я тебя знаю, – отмахнулся Грыжин. – У тебя все сплошь и рядом условно законно. Главное, чтобы я там не засветился. Ну? Где работа? Меня баба моя на шашлыки заждалась, а тут ты со своими мурашками.

– Пошли. – Всеволод поманил рукой и бодрой походкой направился в подвал, где его поджидал Давыдов, нервно меряющий помещение маленькими шажками. Курехин, увидев такую картину, сначала подумал, что аналитика вновь накрыло, но тот при их появлении замахал рукой. – Времени у нас не больше десяти минут. Справишься?

– Плевое дело, – присев на корточки около замка, медвежатник несколько секунд просто смотрел на замочную скважину, а потом полез за инструментами.

Пока Грыжа с одухотворенным лицом возился с «Цербером», Всеволод и Семен отошли в сторонку, чтобы не загораживать свет.

– Как думаешь, что там? – спросил Всеволод, машинально касаясь марлевой шапочки на голове.

– Как что? – удивился Давыдов. – Два стола на колесиках, как в больнице. Приборы, оборудование, капельницы. Препараты еще какие-то химические были. Запах как в приемном покое.

– Готово. Спекся ваш «Цербер», все три головы.

– А вы, батенька, еще и интеллектуал, – усмехнулся майор.

– Если от меня вам больше ничего не нужно, то рву когти, – спешно засобирался Грыжа.