Дитя неба и земли

– Это не ваше прегрешение, а её; а значит платить должна она, а не вы, – насыщенно голубые глаза, вопиющие о родстве с небесными, выдали лукавый огонёк. Тема круто поменялась: – Я не видел вас вчера вечером. Вы избегаете больших сборищ или кого-то конкретного из свиты?

– Некоторые могли бы сказать, что мне не место в замке… – пробормотала девушка, не в силах не выдать детской накипевшей обиды.

Взрослая разумная женщина перед лицом власть имущего с большими перспективами и состоянием постаралась бы не напоминать о своих изъянах. И уж точно не стала бы подсказывать, как некрасиво можно было бы с ней поступить, так что она, привыкшая к плохому, даже не возропщет; а ему – баба с воза… Но девушке так давно некому было излить горькие слёзы сердца, что зацепившись за личный вопрос и мягкие интонации, она не смогла привычно промолчать.

Губы обиженно надулись. Девушка была примерно на год младше Маркуса. Леди не теряла времени даром. Едва Лорд расквитался со своей взбалмошной фантазией воевать с небом – по факту, родился Килин, и птахи прекратили бои, ничего не требуя и не принимая ответных требований – высадка варваров на северных берегах оторвала войско от дома. Все, Пер-Моншаль, Сен-Клеман, Жак-Жебой и другие, двинулись к морю. Пока Лорд Марвинг демонстрировал конклаву и северным варварам воинскую отвагу, Леди в какой-то момент пришла к мысли о досрочных похоронах супруга. Однако на руках у неё был младенец женского пола, и о регентстве не могло быть речи. Как же не повезло, что и от другого мужчины, даже не связанного узами с небесными, Леди всё равно родила девочку.

Мирисса, наверное, много часов провела в сожалениях о своём естестве, но учитывая что Лорд не сгинул-таки в далёких боях, женская суть спасла ей жизнь, ибо есть границы снисхождения даже у самых добрых людей. Иметь среди детей бастарда жены, и ещё мальчика среди двух девок, как монументальное свидетельство лордской несостоятельности… Маркус с этой точки зрения был сплошным опровержением и символом восстановленного достоинства Лорда-отца: первенец, военный трофей со стороны божеств, которые отказались как-либо компенсировать потери, не по-людски, просто бросив всё в какой-то момент. Здоровый, юношески пылкий, но при этом разумный, он относился к отцу с таким трепетом и почтением, которого Лорд отчаялся добиться от родных дочерей, самой близкой из которых для него оставалась старшая непоседа. Может, потому что в её родстве с собой не сомневался…

– Вы хотите, чтобы они забыли о вашем существовании, леди? – настойчиво выделил последнее слово Маркус. – Они сделают это без зазрения совести, и будут счастливы простоте, с которой вы это позволяете.

Он прошёл несколько шагов, расслабленно держа кисти в карманах брюк, цветом зимнего моря сливающихся с верхней плотной частью костюма. Сегодня на его предплечьях были защитные наручи из тёмной кожи, которые сидели, как сделанные на заказ, хотя весь секрет кроя заключался в гармоничном телосложении юноши. Всё, в чём его отец был слишком широк и неловок, в нём сгладилось кровью изящной птахи, так что молодой наследник повсюду и всегда привлекал взгляды.

– Хороший вид, – заметил молодой Лорд, засмотревшись в окно.

Мирисса остро осознавая каждое движение обернулась вслед за ним, ощущая свежий и непривычный запах его тела.

Он тоже глубоко вдохнул – рассохшееся дерево, стоящей враспорку, вымоченной дождями рамы, проскваживающий ветер, выстиранные вещи небогатого обихода, обрезки кожи, из которых девушка надумала кое-что смастерить, коробочка с травяным сбором для купания, коробок с сушёной тыквой…

– Можно? – отреагировал на запах он.

Мирисса поспешно развязала короб, предоставляя угощение.

– Вкусно, – прожевав кусочек, похвалил молодой наследник. – Можно взять ещё пару?

Девушка быстро кивнула, хотя ей не так часто доставались лакомства, за ними к ней обращались ещё реже.

Маркус отдал оба кусочка птахам, дожидаясь, когда они прожуют и смогут поделиться впечатлениями.

– Вкусно, – признала беловолосая, ни единая мышца не побеспокоила совершенную гладь безэмоционального лица. Медноголовая медленно дожёвывала, молча.

– Берите ещё, – решилась Мирисса.

– Давайте лучше пообедаем вместе, – он огляделся, замечая, что единственный стол занят рукоделием, а тётушка смотрит на собравшихся совиными глазами, каждый с дупло. – Не хотите ли присоединиться ко мне?

Мирисса редко могла весело провести время. В кругу сестёр ей были не рады, копируя отношение отца и чуя нерасположенность и раздражение матери. Чёрная овца стала персоной нон-грата для всех. Её не звали на прогулки или хотя бы повышивать вместе, рассевшись на ковре в ногах у матери в солнечной гостиной её покоев.

Маркусу прислуживал сам Кельвин, приведший с собой пару доверенных служанок, втроём они следили за отсутствием ядов в еде самого Лорда и вот теперь приглядывали за его сыном. Девушку немного выбивало из колеи, что Маркус тоже незаконнорожденный. Невольно учуешь, что среди равных есть более равные…

Красавицы с небес не позволяли себе поблажек во время обеда за закрытыми дверьми, стоя навытяжку как на первом вечере в приёмном зале с Лордом. Мирисса с трудом отводила от них глаза, чтобы не промахнуться ложкой с бульоном мимо рта.

За обедом Маркус избавился от кожаных щитков на предплечьях и голенях и сразу стал излучать небесное изящество. Его костяк нельзя было назвать хрупким, но по сравнению с заложенной Лордом наследственностью, он конечно был тоньше и легче, с треугольным силуэтом широких плеч и узкой талии, которой можно было позавидовать самой утончённой красавице. Несмотря на заметное расположение к себе слуг, Маркус отпустил их, избавляя от необходимости прислуживать, и подавал блюда сам, начиная с тарелок особы, которая не была ему сестрой ни по отцу, ни по матери.

– Давай в тех же тарелках? – предложил Маркус, когда было покончено с супом. – Не вижу смысла создавать дополнительное беспокойство… Если тебе это не претит…

Мирисса искоса глянула на птах.

– Они последние, кто придерётся к нарушению замковых манер, – хмыкнул парень, легко читая взгляд. – На небе нет слуг.

– Правда ли… что и вещей на небесах нет?

– Только то, что можно держать при себе.

– Значит, и уборка у вас не распространена, – прикинула Мирисса.

– Мы прибираем планету, – выдохнули из-за спины Маркуса.

Мирисса не посмела спрашивать разъяснений, юноша предлагал выбрать из коричневого глиняного противенька тефтельку, которая ей наиболее симпатична. Блюда были хороши.

Маркус налил в её бокал половинку пенящегося мёда. Летом напиток не подогревали. Девушка пригубила прохладную жидкость из погреба и не удержалась от очередного взгляда на красивых невозмутимых птах – будто им не хотелось есть.

Молодой наследник не хотел бросать остатки обеда в чистой комнате и не видел ничего особенно унизительного для достоинства в том, чтобы отнести грязную посуду на нижние этажи прислуги. Мирисса бывала там нечасто, несмотря на неприглядный статус. В замке просто предпочитали убрать её с глаз и не вспоминать, большинство её занятий оказались сведены к четырём стенам комнаты, она стала затворницей почти без знакомых, хотя её знали все.

Кухни Пер-Моншаля подобием грибницы заполняли нижний уровень, тесня мастерские, кладовые, псарни, овчарни, конюшни, птичники и прачечные. Кухонь было много, никто не понёс бы обеды через половину замка, чтобы накормить кого-то из родни дюк-кнехтов. Рядом устраивали свою кухню. Жар их печей прогревал полы каменного замка.

Кухня зала приёмов была самой главной и большой. Комната едва превосходила площадью спальню Маркуса, но на ней готовились до десяти различных блюд на сотню человек в день. При энергичном действе присутствовал незаменимый Кельвин и младшая служанка Гилия, через день приходящая перестелить постель молодого наследника. При появлении двоих из семьи в сопровождении четырёх телохранителей девушка загадочно зарделась. Мирисса внимательно на неё посмотрела.

– Что делаешь? – обратился Маркус к Кельвину, возвращая чистую посуду.

Андвер, знакомый с поварихой, завёл с ней разговор, мало того что не исполняя собственные обязанности, так ещё и отвлекая женщину. Гольд миролюбиво гыгыкал рядом, опёршись в свободный угол разделочного стола пухлым кулаком.

– Лушу стручки к ужину.

– Мы поможем?

Незаконные чада Лорда и Леди с похвальным азартом взялась за короб, ссыпая гладкие зёрнышки в большую чашу. Фасолинки дробно стучали по дну. Кельвин хмыкнул, легонько ткнул локтём кухарку, напоминая о недавно развернувшейся сценке со скучающим и разочарованным учеником повара. Не далее чем двадцать минут назад юнец был освобождён от этого скучного дела и вне очереди премирован возможностью задрав хвост помчаться гулять с товарищами:

– А этим другого и не надо!

Как всегда Кельвину нашлось новое дело.

Пользуясь рассеянностью внимания, птахи незаметно довыхлебали остатки супа, сжевали по паре тефтелей и поделились остывшим остатком с Андвером и Гольдом, которым как раз не с чем было попробовать новый поварихин соус на желтках.

– А что это у вас? – с флегматичной скоростью внимания задался вопросом Андвер.

– Одежда, – кратко бросила Прайм, недовольная обновками. Травяного, принятого в наряде цвета юбки повязывались вокруг пояса на бантик, и из всего этого наряда леди Кларию устраивала только длина, а самих птах начинающиеся от самого пояса боковые разрезы, оставляющие за ними свободу движения.

– Ясно, – удовлетворённо кивнул покладистый человек-гора.

Когда Маркус привёл Мириссу к ужину, Шах-мехди впору было покатиться под стол от смеха. К сожалению, он был нисколько не искренен в проявлении эмоций и не порадовал собрание демонстрацией трюка.

Лично усадив девушку на место подле сестёр, мальчик прошёл к главе и трону.

– Зачем ты привёл её? – неразборчиво прогудел Лорд себе под нос.

– Вам не повредит поправить отношения с Леди, – невозмутимо сообщил Маркус.

– Она терпеть её не может! – эмоционально возопил Лорд призраком придушенного шёпота, зная, что даже неслышимый привлекает внимание.