Дитя неба и земли

– Время покажет, – внешне незаинтересованно откликнулась беловолосая птаха.

Первые лучи рассветного солнца обшарили равнину, нащупывая серые опоры Пер-Моншаля и, как механизм, ожидающий отмашки, запуская людскую суету в большом муравейнике. Первыми подхватились слуги, вскакивающие раньше скотников. В очаги полетели поленья, ожил жар, который в холодных стенах не тушили всю ночь, но позволяли вяло потрескивать тёплыми ночами.

Заспанные кухарки впрягались в свой каждодневный необходимый труд, грубыми рабочими руками вываливая на столы поставленное с вечера тесто и с силой наминая его прелые рыхлые бока, чтобы выпечь хлеба на всех, начиная с мальчишки-подпаска и заканчивая Лордом.

Покои благородных отделял от этой шумной суеты целый этаж, в просторах которых кстати увязали кислые запахи невыпеченной сдобы.

Утром подтянутый и свежий Килин нашёл отца по скоплению кнехтов. Две телохранительницы успешно помогали рассечь толпу, набившую просторный коридор верхних покоев.

У двери с предвкушающим ожиданием стояли сорок-пятьдесят подданных Пер-Моншаля в одеждах травянистых цветов. Мужчины не осмеливались допустить контакт с не грозными, но сильными телами небесных, с пути троицы расступались. Старшие, успевшие застать войну, старательно оттесняли запальчивых младших со сверкающими непокорными глазами, неубеждёнными тщедушными телами воительниц.

Птахи никогда не искали людской покорности. Девы-телохранители готовы были прибегать к физической силе ради подопечного, который проходя мимо громоздких фигур вежливо здоровался, не намекая на своё владетельное положение, упирая вместо этого на простые узы кровной связи. Дескать, разрешите пройти к отцу, а то, что отец – Лорд – вторично. Без сомнений, кнехты столпились перед комнатой по его душу, поэтому отказать не могли.

– Доброе утро, отец! – радостно пробился в отцовскую спальню юный наследник, всё же помешав разговору самых нетерпеливых.

На него обернулись два лица, взрослое и похожее молодое с породистыми вытянутыми подбородками и светлыми холодными глазами хищников. Выражения выглядели так, как у людей, которых застали в неудобном положении. Сам отец мало чем отличался. Он едва успел выбраться из кровати, выглядел не лучшим образом, на плечах его ещё был полинявший халат из когда-то дорогой ткани, чьи золотые полосы сильно потемнели, так что невозможно было сказать, не были ли они изначально серебряными.

Посетители молча удалились, не прощаясь со старым Лордом и не здороваясь с молодым. Свет ложился на умеренный беспорядок комнаты сквозь полупрозрачные занавеси.

Лорд стоял перед сыном с приоткрытым ртом, будто думал, что вчерашняя встреча всё-таки ему пригрезилась.

Когда посетители без церемоний вышли, телохранительницы развернулись и покинули покои следом, что ещё больше удивило хозяина замка. Он долго посмотрел на закрытую дверь.

– Как вы спали, отец? – с энтузиазмом спрашивал мальчик.

Лорд подозревал, что после короткого беспокойного сна у него мешки под глазами.

– Не очень… – признал лорд, садясь на край постели.

– Мне жаль слышать это, – огорчился молодой человек. – Но если вы уже проснулись, вам лучше отдохнуть днём или лечь пораньше. Можем ли мы вместе позавтракать?

Лорд скованно кивнул, чувствуя себя загнанным в ловушку. Толстый растерянный енот против хитрого охотника с луком…

Сноровистые руки с длинными пальцами убрали с неподобающего места потёртые охотничьи кожаные гамаши и расставляли по пурпурной скатерти приборы и плошки.

– У нас необязательно завтракать и обедать в общей компании, – заметил лорд, когда Кельвин принёс поднос. – Можешь требовать у кухни еду когда пожелаешь…

– Ясно, – откликнулся мальчик улыбаясь.

Слуга устроил господам завтрак на небольшом круглом столике в спальне Лорда Пер-Моншаля. Тот так и сидел в халате, не смея переодеваться перед парнем, как и не смея просить его выйти, чтобы избавиться от недостойного бабского облачения.

Не зная куда деть руки и что делать с лицом, оставалось спросить:

– Почему твои телохранительницы оставили тебя?

– Они понимают, что нам нужно поговорить.

Лорд сглотнул.

– О чём ты хочешь говорить?

Отсекающий мысли вопрос не сбил юношу. Голубые глаза смешанной крови, не отразив замешательства и смущения, легли на помятое лицо собеседника:

– Какой была мать?

Лорд подавился пустотой и удивлённо воззрился на молодое лицо.

– Она умерла? – догадался он после некоторого времени, проведённого в тишине и неподвижности.

Мальчик отмер и взял ломоть хлеба, начав мазать его жирным жёлтым маслом, поднесённым в округлой плошке из красной глины.

– Не знаю.

Лорд пребывал в растерянности. Человек равнин имел мало представления о жизни в небесах. Лорду не хватило бы совести признаться ребёнку, что развлекшись с его матерью, он умудрился больше впечатлений сохранить о её теле, чем о лице.

– Как с тобой обращались?

Мальчик приподнял гладкие с изломом брови.

– Обыкновенно, – он пожал плечами.

– Как? – развёл руками Лорд, брякнув тяжёлыми кистями по столешнице. – Если ты не видел матери, кто был с тобой? Что ты делал?

– У меня был воспитатель. Он обучал меня письму, истории, обращению с оружием. Показывал мир.

– Они велели тебе уйти? – Лорд смотрел в скатерть перед собой, бессмысленно стискивая в грубой ладони неиспользуемый прибор.

– Нет, – Килин покачал головой.

– Но… теперь, когда ты здесь, тебе не разрешат вернуться? – искал подвох лорд.

– Разрешат… почему нет?

– Тогда почему ты всё-таки пришёл к нам?

– Жизнь в небе – вечное движение без конечной цели. Мне хотелось куда-нибудь прийти.

Взгляды пересеклись, останавливая движение за столом.

– Мог бы я попрактиковаться с кем-то из кнехтов на мечах? – чувствуя неловкость отца, сменил тему молодой. – Может, вы сами пожелаете?

Лорд знал, что у Эсхеларца нашлось бы с десяток возражений, и, будто назло ему, хозяину Пер-Моншаля очень хотелось ответить согласием, как бы неумно это ни было в глазах рассчётливых советников.

– С удовольствием! Только переоденусь… Пожалуйста, ступай на арену – слуги покажут дорогу…

Вместо того, чтобы спрашивать, молодой человек последовал за отлипшими от косяков телохранительницами. Арена была открытой, они видели её, когда спускались на облаке в галерею. У птах было прекрасное чувство направления, и Килин по оценке воспитателя не отставал в навыке из-за частичного наследования крови равнин.

В свободное время задиристые кнехты проводили немало часов на жёлтом песке арены. Конструкция представляла собой овальную открытую вакуоль в большой клетке Пер-Моншаля. В высящихся вокруг стенах частили окна. Юные вышивальщицы пользовались возможностью безнаказанно глазеть на спаррингующих молодцев, поднимающих волны жёлтого песка в порывистых наступлениях и спешных прыжках при уходе из-под удара. Рукоделие шло небыстро, сражающимся тоже случалось зазеваться, но соперники не давали любоваться цветником безнаказанно. Некоторые происшествия сопровождались гогочущим хохотом.