– А после бани, в предбаннике, – говорит, – изволили одним духом две бутылки водки выпить и двух холодных жареных гусей съесть. Сразу видать, что истинно русский человек!
5-го января
Сегодня сам убедился.
Несмотря на сочельник, начались торжества в честь мещанина Березкина.
Сделал для него смотр пожарным командам.
Проезжали по частям. Сначала шагом, потом во весь карьер. В заключение проходили церемониальным маршем, как после пожара.
Брандмейстер на фланге. Фланг впереди. Вестовой замыкающим.
Мещанин потребовал водки и тут же на площади пил за здоровье команды из пожарной каски.
Положительно в нем есть что-то богатырское!
И вдруг полицеймейстер, возвратись, мне говорит:
– А все-таки, не мешайло б из него удостоферений на лишность потребовайт.
Только посмотрел на него.
– У вас, Карл Карлович, в городе бомбы, как вареники, в каждом доме делают. Вы бы за этим лучше следили.
Он тебе покажет «удостоферений на лишность»!
6-го января
Так и случилось.
Сегодня мещанин Березкин поставил мне на вид, что у меня полицеймейстер лютеранского вероисповедания.
Действительно, не доглядел.
Ежели, – говорит, – об этом Дубровин узнает, он, брат, лютеранства не потерпит.
Предложил полицеймейстеру изменить веру.
Послал даже за соборным протоиереем.
Вообразите, в амбицию вломился:
– Всякий каждый фон-дер-Шнель-Клопс был, – говорит, – лютеран и умирал лютеран. Я, – говорит, – Лютер на всякий мещанин не меняй.
Скажите, как за Лютера держится!
Приказал полицеймейстера отставить.
Без прошения.
7-го января
Торжества в честь мещанина Березкина продолжаются.
Сегодня вечером был в театре.
Давали «Марию Стюарт».
В последнем акте Емельян приказал:
– Не сметь казнить Марию Стюарт. Пущай живет.
Поднялся в ложе и кричал:
– Она королева! Я люблю королев!
Потом приказал, чтобы Мария Стюарт на радостях русскую плясала.
– Я, – говорит, – тебе жизнь пощадил. Веселись. Мария Стюарт плясала вприсядку.
Дежурные полицейские кричали – ура!
Хотел послать почему-то телеграмму королеве Вильгельмине. Но я кое-как отговорил.
8-го января
Емельян – трудный человек. Во-первых, говорит мне «ты».
– «Вы», – говорит, – слово немецкое. А тебе, – говорит, – по-русскому буду! Ты.
Оно, действительно, больше по-русски. Но все-таки я губернатор. И губернатор – слово нерусское. Просил его, чтобы хоть звал меня:
– Ты, воевода.
Слава богу, согласился.
Сам обращаюсь к нему:
– Уж ты гой еси!
Все-таки не так фамильярно.
Сегодня у меня был в честь Емельяна большой обед, а вечером бал.
Были тосты.
Емельян, как он говорит: