Обреченные

– Точно, – подтвердил Леха. – Выжить здесь, конечно, трудно, но здесь ты не принадлежишь никому. Со временем сама почувствуешь, поймешь и оценишь. А пока дрыхни.

Последние слова прозвучали как приказ. Поднявшись с табурета, Леха вышел прочь.

глава девятая

Опершись ладонью о неровную кромку бетона, Анна осторожно выглянула из широкого проема, служившего въездом для машин в убежище Лехи и его банды. Лица коснулось едва ощутимое тепло, ударивший по глазам свет заставил прищуриться. Над самой головой небо было точно такое же, как и в первый день знакомства с неведомым миром за стенами мегаполиса: от края до края его затягивала сплошная темная пелена. Но над самым горизонтом в просвет меж скелетов двух разрушенных зданий бил в глаза огромный красный фонарь.

Несколько дней, пока измученный организм восстанавливал силы, ей пришлось провести взаперти. Пребывая в глухой бетонной коробке, Анна совсем утратила ощущение времени, только приносивший еду Леха сообщал, что настали новые сутки. Женщина начала чувствовать себя настоящей узницей, как в той камере, куда ее заперли гвардейцы, когда Леха наконец объявил, что она уже достаточно окрепла и может отправиться с ним в поездку.

– Такое ты вряд ли когда-нибудь видела, – произнес Леха, глядя как жмурится Анна от бьющего в глаза света.

– Никогда, – подтвердила женщина. – Что это там?

– Солнце. Оно всегда светит днем, но мы видим его нечасто, да и то только над самым горизонтом утром и вечером, все остальное время его закрывает эта хрень.

Леха указал взглядом на затягивавшую небо почти черную пелену. Затем слегка ткнул Анну кулаком в плечо и поинтересовался:

– Ну как ты? Не помрешь?

– Нормально, – отозвалась Анна.

Бок, конечно, еще болел, и синяк не сошел, но, по крайней мере, изменил цвет на менее страшный желто-зеленый оттенок, и на ногах теперь можно было держаться достаточно крепко.

Леха взглянул на солнечный диск и заметил:

– Скоро зима. И небо будет немного почище, и дышать станет чуть полегче.

– Зима? – недоуменно переспросила Анна.

– Ну, да, – Леха кивнул. – В мегаполисах всегда одно время года, там сезоны не меняются, и вместо неба люди видят искусственный купол, подсвеченный прожекторами. А на самом деле мир вот такой.

Даже солнечный свет не мог убавить мрачности серым руинам, вздымавшимся вокруг. Мертвый город навевал уныние и тоску.

– Здесь остался хоть один целый дом? – осторожно спросила Анна.

Леха покачал головой:

– Ни одного. Все старые города мертвы.

– Почему?

Леха пожал плечами:

– Никто не знает. Это случилось очень давно. Иногда мы находим останки людей в развалинах, они уже истлели, остались лишь кости. Никто здесь не живет, только такие, как мы, или стервятники.

– Кто такие стервятники? – спросила Анна.

– Вроде тех, что напали на тебя, – пояснил Леха. – Ищут одиночек, выживших после стычек банд, или таких же падальщиков, убивают, забирают все барахло, а самих поедают. В основном это азиаты, но, в общем-то, может быть кто угодно.

Анна повернула голову, взглянула на Леху, но промолчала.

– Хочешь спросить, кто такие азиаты? – догадался Леха.

Анна кивнула и сказала:

– Наверное, я слишком много спрашиваю.

– Ну, настоящая жизнь тебе в новинку, так что ничего удивительного. Я и сам был таким когда-то.

Сзади послышался окрик:

– Все готово!

Пока Леха и Анна разговаривали у выезда из здания, в недрах которого его банда оборудовала свое убежище, остальные загружали какие-то свертки и ящики в автомобили.

– Едем! – скомандовал Леха.

Он кивнул Анне:

– Залазь, поговорим по дороге.

Оба сели в автомобиль, в другой забрались еще двое членов банды. Обе машины выкатились наружу.

– Куда мы едем? – поинтересовалась Анна.

– Увидишь.

Автомобили медленно поползли по засыпанной обломками улице, переваливаясь с ухаба на ухаб. Глядя на то, как Леха управляется с машиной, вдавливая педали и двигая рычаг, Анна заметила:

– В городе машины другие.

– Да, там такими не пользуются, – согласился Леха. – Это старинная модель, на таких, наверное, ездили, когда еще этот город был жив.

– Так кто такие азиаты? – напомнила Анна.

– Физиономии их ты уже видела, от нас они видом отличаются. Я как-то слышал от одного старика, который тоже когда-то от кого-то слышал, что сюда их завезли специально, чтобы вытеснить местное население. Это давно было.

– Когда города были живы? – уточнила Анна.

– Ага, – кивнул Леха. – Вот с тех пор и живут здесь, в основном кочуют. Мы называем их мусорщиками – они обычно промышляют тем, что добывают из отходов мегаполисов все, что еще можно использовать, приводят в порядок и сбывают другим. Но когда предоставляется возможность, убийством тоже не гнушаются. Особенно, если наткнутся на последних: их тут же вырезают – корпорации за это неплохо платят, можно получить воду, провизию, боеприпасы, медикаменты, топливо.

– Топливо? – переспросила Анна.

– В городе машины ездят на электричестве, а вот у этих колымаг двигатели бензиновые, – пояснил Леха.

– Что значит, последние? – продолжала спрашивать Анна. – Последние из кого?

– Просто последние. Коренные жители. В общем-то, такие же, как и мы с тобой. Только мы родились в мегаполисе, а эти выживали снаружи. Впрочем, их осталось немного, потому их так и называют. В основном они скрываются небольшими группами на севере. Там, говорят, земля отравлена не настолько, как здесь. Иногда их лазутчиков ловят в развалинах, видимо, приходят в поисках чего-нибудь полезного для своих поселений.