Обреченные

– Тебя не должно здесь быть, – строго произнес Генрих. – Я вызову патруль.

Он отставил стакан и потянулся к клавиатуре. Очевидно, возможности его рабочего компьютера имели и функцию вызова гвардейцев. Анна даже сама не поняла, как решилась на такой поступок, ударила дубинкой совершенно бездумно. Удар пришелся на запястье. Генрих вскрикнул от боли и схватился за поврежденную руку.

– Где твоя семья? – повторила Анна жестко. – Они в доме?

– Сука психованная, – процедил Генрих сквозь зубы.

Анна сунула конец дубинки ему под нос, между электродами с треском проскочила искра, Генрих отшатнулся, вжавшись в спинку кресла.

– Здесь только я, – выдохнул он.

Ноздрей Анны коснулся странный запах. Не то, чтобы совсем уж неприятный, но для женщины необычный, и исходил он от Генриха. Ну да, вряд ли этот человек может пить что-то обычное для Анны, она и посуды-то такой никогда в жизни не видела.

Вжавшись в спинку кресла и держась за поврежденное запястье, хозяин дома в упор смотрел на непрошенную гостью. При первом посещении этого дома Анна увидела в глазах Генриха хоть какой-то намек на дружелюбие, сейчас в его взгляде читалась откровенная ненависть. Впрочем, сложно было рассчитывать на проявление теплых чувств со стороны человека, которому только что чуть не сломала руку.

– Тебя арестуют, – произнес Генрих, с опаской поглядывая на дубинку в руке Анны. – Ты должна это понимать.

– И что со мной сделают? – поинтересовалась Анна. – Еще раз приговорят к утилизации?

– То есть, терять тебе нечего, – понял Генрих.

– Благодаря тебе и таким, как ты, – ответила Анна. – Почему вы забрали моего сына?

Генрих не торопился с ответом, он все так же пристально смотрел в глаза женщине, теперь его взгляд выражал не столько ненависть, сколько презрение.

– Отвечай! – потребовала Анна, пригрозив дубинкой.

– Я не знаю твоего сына, – процедил Генрих.

– Он был в списке на твоем компьютере. Том, который ты должен был подписать.

– Вот ты о чем, – Генрих понимающе кивнул. – Поэтому ты удалила список. Что ж, думаю, ты уже поняла, что тебе это не помогло, только усугубило твое собственное положение. Список продублировали, и он уже подписан.

– Как в нем оказался мой сын?

Анна нервно взмахнула дубинкой, Генрих вздрогнул и съежился, в его глазах промелькнул страх.

– Если департамент вынес такое решение, значит, на то были основания, – произнес Генрих. – Ты прекрасно знаешь, подобные решения принимаются взвешенно и обдуманно ради блага всего общества.

– Как раз в этом я уже не уверена, – возразила Анна. – Скажи мне, почему моего сына лишили права на жизнь? В чем его вина?

Генрих пожал плечами, опасливо покосившись на дубинку в руке Анны:

– Мне неизвестны такие подробности. Я только утверждаю списки.

Заметив гнев в глазах Анны, он поспешно добавил:

– Но могу узнать.

Он указал взглядом на свой компьютер:

– Ты позволишь?

– Давай, – разрешила Анна. – Только не забывай…

Она красноречиво взмахнула дубинкой, и встала за спиной Генриха, чтобы видеть монитор.

– Такое не забудешь, – процедил Генрих, слегка коснувшись пострадавшего от удара запястья пальцами другой руки. – Номер твоего сына помнишь?

Он ввел названные Анной цифры в поисковую строку и хмыкнул:

– Тебе это не понравится.

Информация, появившаяся на экране и разбитая на несколько столбцов, была набрана настолько мелким шрифтом, что пришлось бы приблизиться к монитору вплотную, чтобы прочитать текст самостоятельно, и выпустить из поля зрения самого Генриха. Анна толкнула Генриха в спину и потребовала:

– Говори!

– Боюсь, ты не поймешь, – ответил Генрих.

– Не пойму, – согласилась Анна. – Но хочу знать, почему у меня отобрали сына?

Генрих потер поврежденное запястье, попробовал покрутить ладонью и поморщился. Скосив взгляд на дубинку в руке Анны, он осторожно потянулся к своему стакану, отхлебнул глоток, поставил стакан на место.

– Ты даже не представляешь, как устроена жизнь, – произнес Генрих. – Никто из вас не представляет. Потому и не поймете.

– Мне нужен только ответ на мой вопрос, – угрожающе повторила Анна.

Она развернула Генриха в кресле лицом к себе.

– И потом ты просто уйдешь? – со злобной иронией в голосе поинтересовался Генрих.

Вопрос застал врасплох. На самом деле Анна не задумывалась, что будет после того, как получит ответ. В общем-то, для нее это уже не имеет значения.

– Может быть, уйду.

Генрих немного поерзал, устраиваясь поудобнее, откинулся на спинку и, не сводя глаз с дубинки, сказал:

– Всегда хотелось узнать, какова будет реакция таких, как ты, если они узнают хотя бы часть правды о себе. Сможет ли такая информация уложиться в вашем ограниченном сознании? Знаешь, мне даже приятно, что именно от меня ты все узнаешь.

– Говори, – вновь потребовала Анна с угрозой.

– Ребенку одного из достойных членов общества потребовалась пересадка органов. Твой сын подошел в качестве идеального донора. По большому счету, именно для этого мы и позволяем вам существовать и размножаться в нашем городе.

– Пересадка? – недоуменно переспросила Анна.

Генрих пренебрежительно усмехнулся и кивнул:

– Ну да, ты даже не знаешь, что это такое. Вам ни к чему такое знание. Все вы всего лишь мясо. Вас используют для незначительных работ и вбивают вам в головы понятия о долге перед обществом, чтобы придать хоть какой-то смысл вашему существованию в собственном сознании.