Чистильщик

– Тогда можно, я посижу у вас еще немного?

Сторож кивнул.

– Оставайся, сколько захочешь. Лишь бы дома тебя не потеряли.

– Не потеряют, там никого нет, – солгал Максим.

Конечно, дома Катька, вся на нервах, ждет, когда братишка вернется и злится. Но лучше уж тут пересидеть, чем выслушивать ее зудение. Может, ближе к вечеру свалит из дому вместе с Игорьком, можно будет прошмыгнуть незаметненько. А утром они с сестрой уж как-нибудь разберутся. Сейчас пока не стоит думать о плохом.

– Хорошо, – кивнул сторож. – Подожди меня немного. Я должен обойти школу и запереть все двери.

Сторож вышел. В ожидании его мальчик сидел некоторое время на табурете, потом поднялся, заглянул в комнату. Обстановка была более, чем скромная: аккуратно застеленная кровать и большой стол у окна. И стол, и подоконник сплошь были заставлены стопками книг, журналов, газет, каких-то бумаг. Движимый любопытством мальчик несмело вошел в комнату, предварительно оглянувшись на входную дверь.

Здесь не имелось ничего, что говорило бы о прошлой жизни Александра Петровича, ни фотографий, ни чего-либо еще. Максим подошел к столу, разобрал пару стопок. Это были книги по энтомологии, журнальные статьи, газетные заметки, запросы в редакции и университеты, ответы. Некоторые даже на иностранных языках. И все о насекомых.

В недоумении мальчик потеребил подбородок. Всюду его эти жучки-паучки настигают. Биологичка достает каждый день, вот и сторож туда же. Ему-то зачем это нужно? Был бы профессор какой-нибудь или наоборот студент, а то ведь простой школьный сторож.

Максим еще некоторое время покопался в бумагах. Да, все здесь, в той или иной степени, касалось насекомых. В журналах и газетах заметки на соответствующую тему были специально отмечены красным карандашом. Книжные страницы также пестрели пометками. Впрочем, некоторые издания относились вовсе не к насекомым, тут была литература по биохимии, микробиологии, даже астрономические каталоги, касающиеся метеоритов, когда-либо бомбивших поверхность Земли.

Когда сторож вернулся, Максим уже снова сидел в кухне на табурете.

– Не скучаешь? – спросил Александр Петрович.

Максим пожал плечами и ответил:

– Да ничего. Хотя у вас тут действительно скучновато. Даже телевизора нет.

– Он мне не нужен, потому его и нет. Жизнь и без того достаточно интересна.

– Да уж, – фыркнул Максим. – Чего в ней такого интересного?

– Много чего, – неопределенно ответил Александр Петрович. – Вы все слишком торопитесь жить и в погоне за эфемерными мечтами не замечаете того прекрасного, что вас окружает. Остановите свой бег, присмотритесь внимательней к этому миру, прислушайтесь к жизни. Тогда, быть может, наконец, сумеете различить то, что все время ускользает от вашего внимания.

Максим хмыкнул в недоумении. Он вроде бы не замечал за собой излишней торопливости и спешки. Наоборот, в последнее время жизнь его протекала как-то вяло и уныло. Хотя, если вдуматься, в чем-то сторож прав. Ведь он говорит образно, вряд ли его слова следует понимать буквально. Если разобраться, Максим действительно с головой ушел в мир грез и собственных фантазий, настоящее его не интересует, кажется тягостным и унылым. Он мечтает о будущем, светлом и радостном, полном романтики дальних странствий и увлекательных приключений.

– Вы растрачиваете жизнь на бесполезную суету, не цените отпущенных вам мгновений, – продолжал Александр Петрович. – Становитесь жертвами собственных страстей и амбиций, губите себя сами. Взять хотя бы сегодняшний случай. Чего вы сцепились там? Чего не поделили?

– Да это Васька был со своими дружками, – нехотя ответил Максим. – Они ко всем цепляются. Они у того малявки часы отняли. Вот я и вмешался, маленьких же защищать надо.

– Мне кажется, ты не уверен в том, что говоришь, – заметил Александр Петрович.

Максим хмыкнул и почесал в затылке.

– Ну, не знаю, может, и так. Ну, то есть… Нет, слабых и маленьких, которых обижают, надо защищать, это я знаю. Вообще надо помогать людям. Но я, честно говоря, вовсе не хотел с Васькой связываться. Сам не знаю, чего вдруг за этого малявку заступился.

– Разве нельзя было все уладить миром? – спросил сторож.

– Ну да! Это же Васька, он всегда сам в драку лезет. Его вся школа боится. Что же я должен был делать?

– Не вмешиваться, – бесстрастно ответил Александр Петрович. – У тебя не было никаких шансов одолеть троих противников. Я вмешался в вашу потасовку потому, что сильнее их всех, вместе взятых. Твой же поступок был абсолютно неоправдан. Прежде надо было подумать о самом себе, ведь тебя могли искалечить.

Максим несколько опешил. Позиция Александра Петровича показалась ему откровенной трусостью, чего мальчик никак не мог ожидать от этого сурового и такого внушительного на вид человека.

– Значит, по-вашему, я должен был бросить того мальчишку? – в недоумении спросил Максим. – И пусть бы над ним измывались?

– Он сам виноват, что не смог избежать встречи с ними. А уж если так случилось, должен был уступить. Это основной закон жизни – слабый уступает сильному, выживает сильнейший. Происходит естественный отбор.

Максима самого порой посещали подобные мысли, особенно когда предстоял выбор – вступить в схватку с более сильным или смолчать и пройти стороной. Но услышав такие слова со стороны, мальчик возмутился:

– Как же можно так рассуждать?! А как же взаимовыручка, благородство… не знаю… честь, наконец, – Максим чуть смутился, почувствовав, что понес высокопарную ахинею. – Мы же люди, а не звери! Нет, я не согласен.

– Можешь не соглашаться, – равнодушно произнес сторож. – Я лишь высказал свое личное мнение. Свою жизнь ты должен прожить сам.

– А вы сами неужели никогда не дрались? – спросил Максим.

Александр Петрович ответил не сразу. Он словно вспоминал что-то.

– Только однажды, – наконец признался он. – Но это было очень давно. Я исполнял свой долг и от этого зависела моя жизнь и жизни еще многих… людей.

– И вы победили?

– Да, – кивнул сторож. – Но справедливости ради должен заметить, что в той схватке я не был сильнейшим. Мне просто повезло.

– Значит, все-таки можно победить и сильного, – сделал вывод Максим. – И совсем необязательно уклоняться от драки. Мой папа говорит, что за правое дело всегда стоит бороться.

Сторож впервые улыбнулся.

– А ты упрям в споре. Что ж, это твое мнение, я же останусь при своем. На мой взгляд, не следует лезть в драку, если можно уклониться от боя. Не стоит становиться жертвой ложных понятий о трусости, не следует путать ее с благоразумием. Вижу, что мои слова для тебя звучат неубедительно и даже неприятно. Не буду с тобой спорить. Жизнь сама тебя всему научит.

Максим, напротив, был не прочь поспорить, философия Александра Петровича задела его за живое. Однако он смолчал. В конце концов, этот человек пришел ему на помощь и дал временный приют, вступать с ним в словесную перепалку показалось как-то уж чересчур бестактным и невежливым. Возвращаться домой по-прежнему не хотелось и Максим решил продолжить беседу, переменив тему.

– Александр Петрович, чем вы занимаетесь? – спросил он.

– Сторожу, – коротко и равнодушно ответил мужчина.

– Нет, а кроме этого?

– Да в общем-то ничем.

– А кем вы раньше были? – продолжал допытываться мальчик.

– С чего вдруг такой интерес к моей персоне? – спросил Александр Петрович.

– Так просто, – уклончиво ответил мальчик, пожав плечами, и умолк.

Однако вскоре он не вытерпел и признался:

– Извините, но когда вас не было, я заходил в вашу комнату. Я ничего не брал, честное слово. Просто посмотрел. Извините.