Большой. Зеленый… Новый год

– Не переживай. Я сделаю всё что смогу, – твердым голосом пообещал он. – Только обещай не говорить никому. Да и кроме того, у вас же там прабабка, кажется, с Анной Рихард дружна…

– Кто такая эта Рихард? – нахмурилась Агата, она первый раз слышала это имя.

– Неважно, – отмахнулся мужчина. – В общем, если что, скажем, что это ваша бабушка подсуетилась. Идет? – Он наклонился и шепнул ей на ухо: – Не будем портить мою репутацию неподкупного арбитра.

– Спасибо. – У нее буквально камень с души свалился.

– Хм… – Он хитро прищурился. – Спасибо? Я первый раз взятку беру, думаешь, отделаешься спасибо? Лучше скажи еще раз, что любишь меня.

– Люблю! – с готовностью повторила Агата и внезапно захотела спросить: – А ты?..

Конечно, он говорил ещё в самом начале, что когда-то давно влюбился в неё как мальчишка. Но одно дело – влюбиться. А другое – полюбить. Всерьез. Принять со всеми недостатками и согласиться, что им не просто комфортно вместе. А что их связывает нечто большее.

Может, это Агата умудрилась полюбить его, а Макарову просто удобно с ней?

– А ты сомневаешься? – Илья притянул Агату к себе и поцеловал в кончик носа. – Конечно, люблю. И всегда любил.

Их идиллия была почти безоблачной. Пусть за пределами дома царил хаос, но пока рядом Илья, всё как-то сглаживалось. Платону выбили домашний арест. Златон с Дианой поженились (а не такая уж и плохая девочка, если присмотреться), Таисия забеременела. Столько событий, и дурных, и радостных, что у Агаты порой голова шла кругом.

Серп продолжал писать. Иногда с явно скрытыми угрозами (наверное, открытую не пропустили бы арбитры), иногда – с обещаниями, что вот-вот он вырвется на волю и их жизнь наладится. Нет, даже не так.

«Всё будет как раньше», – обещал Серп, и Агату передергивало.

Её бывший муж так и не понял, что «как раньше» пугает Агату до чертиков. Ей не надо ни как раньше, ни по-новому. Ей вообще больше не нужен Серп Адрон. Она излечилась от его яда, что пропускала через себя последние тридцать с лишним лет.

Письма она комкала и рвала, оставляя без ответа. Читала – но только для того, чтобы понимать, что творится в голове у Серпа. Чтобы иметь возможность забить тревогу в случае необходимости. Конечно же, она не сомневалась, что в «Теневерсе» он бессилен, но дурное предчувствие не покидало.

Он из мертвых умудрился вернуться. Что ему какая-то тюрьма?..

Да и, если уж говорить начистоту, она до последнего верила, что Серп одумается. Признает свои ошибки. Поймет, как много боли причинил семье. Извинится.

Должен же в него хоть кто-то верить?

Впрочем, каждое новое письмо уничтожало толику её надежды.

Платон, лишившись орочьей магии, совсем замкнулся. Запертый в семейном особняке (сугубо его выбор, никто не заставлял возвращаться в дом детства!), он отдалился от семьи окончательно. Агата готовила ему еженедельно, присылала по целому холодильнику еды, подкладывала милые записочки. Порывалась позвонить или договориться о встрече, но Макаров запретил.

– Отстань ты от парня, – хмыкал Илья. – Он, может быть, медитирует там целыми днями и постигает дзен? Поверь, ему мамка с нравоучениями сейчас меньше всего нужна.

– Я не собираюсь его ничему учить! – спорила Агата.

– Ну, конечно. Ты даже в письмах своих постоянно пишешь «лечись, надо выздоравливать», «не перетруждайся, тебе вредны чрезмерные физические нагрузки», «позвони братьям, они волнуются». Ты думаешь, парень не в курсе, что ему нужно? Он ученый, уж разберется, как выжить. Агат, не морщись. Платон сам просил тебя дать ему время и не вмешиваться.

– Знаешь, легко говорить. Были бы у тебя свои дети – ты бы меня понял, – отбрила Агата и тут же пожалела о своих словах.

За что она винит Илью? За то, что потратил годы на работу и чувства к ней, потому и не завел семью?

– Прости! Прости, пожалуйста, – мотнула волосами она и кинулась обнимать своего мужчину. – Я не хотела тебя обидеть.

Но во взгляде Макарова уже появилось что-то печальное. Он отстранился, глянул на неё, склонив голову набок.

– Незачем извиняться. Ты права, Агат. Своих детей у меня нет, но… никогда не поздно начать.

– Что ты имеешь в виду?

Почему-то почудилось, что он добавит: «Я ухожу от тебя к молодой и красивой, а главное – бездетной; мы наделаем кучу отпрысков, а ты вечно бегай со своими великовозрастными детинами».

Наверное, в этом даже будет горькая толика правды. Ну какому мужчине понравится вечно быть задвинутым в дальний угол? Они ведь хотят внимания и ласки, а не обсуждать чужих сыновей.

Но Илья даже сейчас умудрился поставить её в тупик.

– Ну, допустим, как ты смотришь на то, чтобы через пару лет задуматься о продолжении рода?

– Кому задуматься? Мне?

– А кому ещё вынашивать наших общих детей? – фыркнул Макаров, приобняв её за талию.

– Но я же уже…

Она хотела сказать «немолода», хоть это и не было правдой. Внутренне Агата всегда любила повторять, что в её возрасте другие орчанки только-только рожают или выходят замуж. Но одно дело – какие-то там другие. А совсем иное – она, уже воспитавшая троих сыновей и умудрившаяся прожить в браке целую вечность.

Она до недавнего времени вообще думала на себе крест поставить. Всё, хватит, нагулялась, можно и о вечном подумать.

Если бы не появился Илья – неизвестно, дошли бы её «свидания» с мужчинами до какой-то логичной развязки. Скорее всего, Агата просто отказывала бы каждому следующему «ухажеру», не желая впутываться в новые отношения.

Она бы и Илье отказала… просто он не спрашивал.

С недавних пор еще и спину на нервной почве прихватило. Ничего критичного, но когда в тебе кипит орочья кровь – вдвойне обидно мазать поясницу обезболивающими натирками.

Как будто ты – древняя рухлядь, а не молодая женщина, только-только вкусившая прелести свободной жизни.

Иными словами, какие ей общие дети?

Но Илья оставался непреклонен.

– Агат, не делай такие глаза, как будто я тебе что-то неприличное предложил. Я никуда не тороплюсь. Но почему бы и не попробовать? Годика через два-три, например?

– Но мы же… я же… ты же…

Она совсем потеряла дар речи, предложение Макарова произвело на неё слишком уж сильный эффект.

– У-у-у, понятно. Кажется, я умудрился тебя ошарашить. Ладно, – махнул тот рукой, – обещаю не приставать со своими фантазиями… некоторое время.

Звучало многообещающе.

В тот день они не стали развивать тему Платона, но через какое-то время всё же крупно повздорили. Агата никак не могла принять заточение среднего сына, а Илья категорически просил отстать от парня. Слово за слово, и случился первый в их почти семейной жизни скандал.

Они, конечно, быстро помирились, но стало очевидно – если так продолжится, то вечно взвинченная Агата потеряет не только сына, но и любимого мужчину.