Закон Шруделя (сборник)

– Да… то есть не совсем… А куда предлагаешь?

– Махнем для начала в «Ивушку». Или лучше в «Лиру», а? Вдарим по шампанскому. Все-таки пиво – это несолидно для такого события в твоей жизни. Первый материал, так сказать. Ну, как?

– А это где?

Лицо Шруделя, и без того длинноносое и продолговатое, вытянулось в какой-то совершенно немыслимый эллипс.

– Что? «Лира»? На улице Горького.

– Ах, да, – Гриша театрально потер лоб, как будто у него на пару секунд просто отшибло память.

– Старик, ты что, первый день в Москве, что ли? Может, ты еще не знаешь, где улица Горького, а? А я расскажу. От Кремля которая. Главная улица страны. Если улицы страны, – запел он неожиданным козлиным фальцетом, – все собрать в одну…

– Да-да, – смущенно забормотал Гриша, – Я уж понял. Как бы… бывшая Тверская.

Шрудель остановился и пристально посмотрел на Гришу.

– Ишь ты! Тверская. Да ты, я смотрю, орешек непростой. Ну, ничего! Нам расколоть тебя поможет киножурнал «Хочу все знать».

– Кто? – спросил Гриша, но испуганно осекся.

– Слушай, Гранкер, – прищурился Шрудель, – а ты не шпион?

– Какой?

– Японский. С такой-то фамилией! Ну чего смотришь? Израильский, конечно.

– Нет.

– Жаль, – вздохнул Шрудель. – Считай, что ты меня разочаровал.

– А зачем тебе израильский шпион?

– Хочу продать малую родину и махнуть на историческую. Ну, нет так нет. Пошли в «Лиру». А потом в ресторан Дома кино заскочим. Познакомлю тебя с гениальными людьми. «Лира» – местечко, конечно, так се… на тройку с минусом… для пижонов, но в Доме кино сейчас просто никого из гениев нет. Они к десяти туда подгребают.

«Лира», популярное молодежное кафе, была забита до отказу. Играла музыка, кто-то танцевал. Публика была разношерстной, шумной и молодой. Внутри играла музыка и плясали посетители. Гришиного спутника, судя по всему, здесь знали. По крайней мере, им быстро нашли свободный столик, что было само по себе чудом. Кроме того, официант мгновенно принес меню и вообще был относительно любезен, хотя по отношению к сидящим за соседним столиком он вел себя, мягко говоря, хамовато. Например, на просьбу принести 300 граммов вина он заявил, что у него ноги не казенные – туда-сюда бегать. «Либо берите бутылку, либо идите в ресторан». Тем пришлось брать бутылку. Со Шруделем же он держался подчеркнуто вежливо.

– Выбрали? – спросил он, вернувшись к их столику через пару минут, и достал блокнот.

– Дай-ка нам, Коля, – фамильярно начал Шрудель, – мороженого и бутылочку сухого. Ты пьешь, я надеюсь? – он повернулся к Грише.

– Да-да, – излишне суетливо подтвердил Гриша.

– Слава богу, – успокоился Шрудель и снова глянул на Колю. – И еще коктейльчика какого-нибудь…

– Рекомендую «Коньячный». Или «Привет», – мрачно произнес официант.

– В твоих устах, Коля, даже «привет» звучит как угроза. Ты б хоть улыбнулся, что ли.

Вместо улыбки официант лениво зевнул – видимо, был сыт по горло подобными советами.

– Ну, хорошо, – отстал от него Шрудель, – давай-ка вот этого «Коньячного» по рупь девяносто девять парочку. Гулять так гулять, правильно?

Официант пожал плечами – мол, не моего ума дело.

– А это наш Григорий, – представил Шрудель спутника. – Запомни, Коля, это лицо. В его лице ты видишь лицо будущего всей советской журналистики.

Официант бросил равнодушный взгляд на Гришу.

– Может, тогда шампанского?

– Это всегда успеется, – загадочно ответил Шрудель, как бы допуская такую возможность, но лишь гипотетически.

– Понимаю, – кивнул официант и, закрыв блокнот, скрылся.

– Ни хрена ты не понимаешь, – с досадой произнес Шрудель ему вслед. – А ты не тушуйся, Григорий. Надувай щеки, когда тебя сам Шрудель представляет. Видел, какой он со мной вежливый?

Особой вежливости со стороны официанта Гриша не заметил, но на всякий случай кивнул.

– А-аа, – улыбнулся Шрудель, – страна знает своих героев. А знаешь почему? Я месяц назад про них такую статейку забористую тиснул – век меня помнить будут. Называлась «И плохо, и начетисто». Не читал? Впрочем, ты не много потерял. Редкостная серятина.

В нем поразительным образом сочетались самокритика и уверенность в собственной гениальности.

– А «начетисто» – это как? – поинтересовался Гриша.

– Нет, ты все-таки какой-то не советский, – подозрительно глянул на него Шрудель. – Дорого, значит. Запомни это слово. Главное слово в критике сферы услуг. Впрочем, ты ведь теперь по международке. Так что… забудь это слово.

Начавший привыкать к зигзагообразности мышления нового знакомого, Гриша покорно кивнул, хотя эта покорность его уже злила. Тем более что Шрудель принялся рассказывать какие-то истории, и Грише ничего другого не оставалось, как снова послушно кивать головой.

«Черт! – одернул он себя с раздражением. – Почему я чувствую себя немым дебилом? Молчу как пень, сижу, киваю».

Вообще-то он и сам был словоохотлив, но напор собеседника зашкаливал – перещеголять Шруделя в говорливости было почти невозможно. К тому же Гриша не знал, что говорить. Что не расскажи, все будет о его времени. Может, про Галку?

– А моя девушка сейчас в Сочи, – перебил он на полуслове Шруделя.

– Вот те раз! – искренне расстроился тот, мгновенно забыв, что две секунды назад что-то увлеченно рассказывал. – А ты что же?

– А у нее своя компания… наверное… изменяет мне там…

Гриша почувствовал, что произнес это как-то задумчиво-мечтательно, хотя хотел вложить в эту сентенцию всю боль и тоску несчастного влюбленного.

– Плюнь, старик, – отмахнулся Шрудель. – Это же бабы. А вообще давай махнем к ней в Сочи, а? Нагрянем, так сказать?

– Не надо, – испуганно вздрогнул Гриша, вспомнив, в каком времени он находится – Галка-то еще даже и не родилась.

– Как знаешь… А я своей бывшей однажды такой сюрприз устроил. Прилетел к ней на море.

– И что?