– А-а!.. – Гордеев совершено искренне обрадовался. – Так мы с тобой почти соседи!
Марина приподняла бровь – как, мол, так? Николай объяснил.
– Ах, вот что, – кивнула девушка. – Ну, что ж… это замечательно.
– Слушай! – выражение лица Николая сделалось решительным. – Давай-ка я тебя провожу. Только жратву эту в машину кину… Вон стоит, рабочая лошадка… Ну, я сейчас!
Он метнулся к «Газели», бросил провиант на водительское сиденье и мигом вернулся.
– Порядок. Ну, пошли?
– Пойдем, – Марина вновь засмеялась, словно колокольчики зазвенели, и от ее смеха у Коли прямо-таки душа расцвела – вот как этот весенний день вокруг.
Они неспешно направились к пятиэтажке.
– Значит, тут живешь… – бормотал Николай, не замечая блаженной улыбки на своих губах… – А работаешь где, если не секрет?
– Да какой секрет. В поликлинике, – она вздохнула почему-то. – В двадцать девятой.
– Это тут где-то, неподалеку?
– Ну, да, районная здешняя. Через двор отсюда, во-о-н там.
– Ясненько… ясненько. Врач?
– Педиатр.
Николай похолодел, память судорожно напряглась. Педиатр, педиатр?.. Что за зверь такой?.. И как по заказу – бряк! – выпало откуда-то: по детским болезням.
Он кашлянул.
– Э-э… Это что, детский врач?
– Да. Районный… А ты?
Николай замялся. Вот и скажи тут – кто ты такой.
– Я… ну так, мелким бизнесом занимаюсь.
– Ах, вот как… И успешно?
– Ну, как сказать… На жизнь хватает, пока холостой. Конечно, крутиться приходится с утра до вечера.
– Ты не женат?
– Нет.
– И не был?
Он усмехнулся, покачал головой:
– Так и не сподобился… А ты?
Марина помолчала, прежде чем ответить. Чуть вздохнула и сказала без грусти:
– Я в разводе. Уже два года.
– Вот как. Дети?
Теперь она отрицательно покачала головой.
– Ясно, – сказал Николай. Повторил врастяжку: – Я-я-асно… Приходя, стало быть, не радуйся, уходя – не грусти… Так?
– Понимаю. То есть, жизнь идет?
– Не говори, – теперь уже вздохнул он. Вскинул взгляд в небо, сквозь пустые еще ветви тополей. – Идет…
И – сам не ожидал! – разразился стихами:
Как же я забыл тебя, моя весна!
Закрутился за баранкой третий год…
Я храню ее в душе, как талисман,
Я старею, а она наоборот…
– Ко-о-ленька… Ты, никак, поэтом заделался?
– Да я всегда им был, – ловко нашелся Гордеев. – Только ты не замечала!
Посмеялись этому. Неловкость исчезла совсем, Николай вдохновился, хотел было еще как-нибудь сострить, но тут Марина сказала:
– Ну, вот мы почти и пришли. Вот мой подъезд.
– А этаж?
– И квартира? – в тон ему подхватила она.
Он ухмыльнулся.
– Этаж третий, квартира тридцать один.
– Буду знать, – кивнул он.
– А ты где живешь?
– А я не сказал?.. – спохватился он… – Во-о-н там, девятиэтажка… нет, отсюда не видать. Ну, словом… – и назвал адрес.
– Теперь и я буду знать, – улыбнулась Марина.