Ленин. Человек, который изменил всё

Дед по этой линии – Николай Васильевич Ульянин – сын крепостного крестьянина из Нижегородской губернии – не желал мириться ни со своим статусом, ни даже со своей фамилией. Он вышел из крепостного состояния через выкуп или был отпущен на оброк (науке точно не известно) и в 1799 году в Астрахани перешел в категорию государственных крестьян, а в 1808 году – в мещанское сословие и занялся портняжным бизнесом. Сменив фамилию сначала на Ульянинова, а затем и Ульянова, он женился на дочери астраханского мещанина – Анне Алексеевне Смирновой (по версии Мариэтты Шагинян и Дмитрия Волкогонова – из семьи крещеных калмыков), которая была моложе мужа на 18 лет. Сын Илья – отец Ленина – появился на свет в 1831 году, когда Николаю Васильевичу было уже шестьдесят.

Илья Николаевич семи лет лишился отца, и его воспитанием занимался энергичный старший брат Василий, постаравшийся дать младшим хорошее образование. Илья закончил с серебряной медалью гимназию в Астрахани. А затем отправился в Казань, где учился на физико-математическом факультете университета, из которого Ленина исключат. Получив звание кандидата физико-математических наук, Ульянов мог остаться на кафедре, что предлагал ему сам великий Лобачевский, но предпочел карьеру хоть и педагогическую, но не университетскую. Он стал преподавать математику в старших классах Дворянского института в Пензе, в 1860 году был удостоен чина титулярного советника.

В Пензе Илья Николаевич познакомился с молоденькой Марией Александровной Бланк – матерью Ленина, – приезжавшей в гости к сестре. В 1863 году состоялась помолвка. И тогда же Мария Бланк с поддержкой возлюбленного, который стал ее репетитором, экстерном сдала экзамены в Самаре и получила звание учительницы начальных классов «с правом преподавания Закона Божьего, русского языка, арифметики, немецкого, французского языка».

Мария Александровна имела более чем интернациональное происхождение. Ее отец – дед Ленина по материнской линии – Сруль (Израиль) Бланк был выходцем из принявшей христианство зажиточной еврейской семьи, которая обитала сначала в Житомирской губернии, но затем перебралась в Петербург. Там Израиль по крещении стал Александром Дмитриевичем – в честь своего воспреемника графа Александра Апраксина. Закончив столичную Медико-хирургическую академию, дед Ленина работал уездным врачом в Смоленской губернии, а затем штаб-лекарем в Петербурге. Проведя много времени на европейских курортах, в частности в Карлсбаде, он стал одним из основоположников отечественной бальнеологии – лечения минеральными водами.

В Санкт-Петербурге Бланк сделал предложение Анне Ивановне Грошопф, чей отец был прибалтийским немцем, служившим в Государственной Юстиц-коллегии Лифляндских, Эстляндских и Финляндских дел; а мать (в девичестве носившая фамилию Эстедт) происходила из купеческой семьи шведских лютеран. Их дочь Мария родилась в 1835 году.

Анна Ивановна умерла, когда девочке было шесть лет, и Александр Дмитриевич сошелся с ее тоже овдовевшей сестрой Екатериной. Семейство переехало в Пермь, где дед Ленина стал инспектором Пермской врачебной управы, а закончил свою карьеру инспектором Златоустовских госпиталей в чине надворного советника (подполковник в армейских чинах). В 1859 году Александр Бланк и его потомки были утверждены в потомственном дворянстве

.

Уйдя в отставку, он – с Екатериной Ивановной – купил в Казанской губернии за 9,6 тысячи рублей серебром, частично в ипотеку, имение Кокушкино в 49 верстах от Казани с 500 гектарами земли. Туда семья и перебралась. Ко времени отмены крепостного права в Кокушкино было 15 дворов, в которых проживал 41 крепостной мужского пола и 46 крепостных женского пола

.

И именно в Кокушкине 25 августа 1863 года отец и мать Ленина сочетались законным браком. После чего отбыли в Нижний Новгород, где молодой муж стал старшим учителем математики и физики в мужской гимназии. Учеником Ильи Николаевича окажется Дмитрий Владимирович Каракозов, первым в 1866 году покушавшийся на императора Александра II. И Николай Андреевич Ишутин, кузен Каракозова и руководитель воспитавшего его подпольного кружка. Тогда буря расследования попытки цареубийства обошла педагога стороной.

За четыре дня до выстрела Каракозова у Ульяновых родился первенец – Александр. Через год дочь – Анна.

В 1869 году в 34 губерниях Российской империи была учреждена новая должность – инспектор народных училищ. В Симбирской губернии эту должность получил Илья Николаевич Ульянов. Семья переехала в Симбирск. Ульянову-старшему определили жалованье в 73 рубля 50 копеек в месяц (рабочий получал 15–30 рублей, университетский профессор – 250 рублей). Своим жильем обзавелись не сразу: за первые девять лет жизни в Симбирске Ульяновы сменили шесть съемных квартир.

В одной из них – в съемном флигеле во дворе дома Прибыловской на Стрелецкой улице – 10 (22) апреля 1870 года появился на свет сын Владимир. Летом мама вывезла детей в Кокушкино, где крошечного Володю успел подержать на руках дед – Александр Дмитриевич Бланк – за несколько дней до смерти.

Имение после его кончины перешло пяти дочерям. В 1880-е годы доходы от имения составляли 2,7 тысячи рублей в год, чистая прибыль – 1000 рублей, что приносило Марии Александровне около 200 рублей ежегодно.

В 1871 году у Ульяновых родилась дочь Ольга, в следующем году – Николай, не проживший и месяца. В 1874 году, семья пополнилась сыном Дмитрием, в 1878 году дочерью Марией. Большая семья, с которой жили еще кухарка Настя и няня – солдатка из Пензенской губернии Варвара Григорьевна Сарбатова.

Отец Ленина – интеллигент в первом поколении, типичный разночинец – был убежденным «шестидесятником», сторонником либеральных реформ Александра II, видевший в них перспективу для развития страны и приложивший немало сил для развития земского просвещения. Илья Дмитриевич инспектировал и строил школы, раздобывал для них учебники и канцелярские принадлежности, подбирал учительский состав, проверял уровень преподавания, ведал делопроизводством, финансами, ведомственной перепиской.

Он был идеалистом. Дочь Мария расскажет: «Надо было колесить по губернии и в метели, и в осеннюю и весеннюю слякоть и распутицу, обследуя школы, распинаясь на мирских сходах крестьян, следя за постройкой новых училищ, настаивая на ассигновании средств на школы у земств и т. п.»

. Всего за годы попечения Ильей Николаевичем народного образования в Симбирской губернии было открыто 250 школ, число обучающихся удвоилось, бюджет образовательной сферы вырос в 3,5 раза, зарплаты учителей – втрое.

В 1874 году новым Положением о народных училищах была введена должность директора народных училищ, которую и получил статский советник Ульянов. В конце 1877 года ему был присвоен чин действительного статского советника, что соответствовало в табели о рангах генеральскому званию и давало право на пожизненное дворянство. Заработок директора народных училищ составлял 2,5 тысячи рублей в год (а вскоре и 3,5 тысячи). На следующий год семейство Ульяновых впервые обзавелось собственным деревянным домом «со строением и землей, состоящей в первой части города Симбирска, по Московской улице, в приходе Богоявления Господня».

Своей миссией Илья Николаевич искренне считал избавление людей от невежества и тьмы. Учил состраданию, готовности воспринять чужое горе как свое. Он привносил в семью культ просвещения, входивших в моду либеральных ценностей. Но отец был и искренне набожным человеком, водил детей в церковь. При этом рассказывал о звездах, тайнах Вселенной, читал наизусть Некрасова, пел народные песни и романсы. «Требовательный к себе и к другим во время работы, он умел быть увлекательным, веселым собеседником во время отдыха, шутил с детьми, рассказывал им сказки и анекдоты. В разговорах и играх (шахматы, крокет) держал себя с детьми по-товарищески, увлекаясь не меньше их»

, – вспоминала Анна Ильинична.

Мать была опорой дома, прививавшей порядок и педантизм, учившей ценить время. «Это был недюжинный человек, очень одаренный, обладавший, кроме того, большим педагогическим тактом, большой силой воли и горячим мужественным сердцем, – не скрывала своих чувств к матери младшая сестра Мария, которую чаще называли Маняшей. – Не прибегая почти к строгости и наказаниям, не стесняя без нужды свободы детей, она имела на них огромное влияние, пользовалась их неограниченным уважением и любовью»

.

Мария Александровна израсходовала свои педагогические знания на детей, с которыми, как могла, занималась музыкой, чтением, письмом, иностранными языками. «Любимым удовольствием ее была музыка, которую она страстно любила и очень одухотворенно передавала. И дети любили засыпать под ее музыку, а позднее – работать под нее»

. Впрочем, она не имела специального музыкального образования, училась только дома, у тетки, а потому к сложным фортепианным произведениям не подступалась.

Володя, третий ребенок, вспоминала старшая сестра Анна, рос «очень шумным – большим крикуном, с бойкими, веселыми карими глазками. Ходить он начал почти одновременно с сестрой Олей, которая была на полтора года моложе его… И если сестренка его падала неслышно – “шлепалась”, по выражению няни, – и поднималась, упираясь обеими ручонками в пол, самостоятельно, то он хлопался обязательно головой и поднимал отчаянный рев на весь дом. Вероятно, голова его перевешивала. Все сбегались к нему, и мать боялась, что он сильно разобьет себе голову или будет дурачком»

.

Но, научившись ходить, Володя стал быстро делать успехи. «Живой, бойкий и веселый, он любил шумные игры и беготню. Он не столько играл игрушками, сколько ломал их. Лет пяти он выучился читать, затем был подготовлен приходским учителем»

. Главной подругой для игр была Ольга. А непререкаемым авторитетом и образцом для подражания – старший брат Александр. «Владимир Ильич обыкновенно все делал, “как Саша”, как он говорил»

, – припоминала Маняша. (Ох уж эти бесконечные «Владимиры Ильичи» в воспоминаниях о нем даже близких людей. Буду сокращать до «ВИ», тем более что часто Ленина так и называли.)

Александр Ульянов уже в восемь лет наизусть выучил «Размышления у парадного подъезда» Некрасова и оды Рылеева, полные осуждения тиранства. Затем увлекся естественной наукой, собирал гербарии, препарировал лягушек, подражая любимому литературному персонажу – Базарову. Детским шалостям он предпочитал чтение книг по биологии и разглядывание в микроскоп различных насекомых. В 15 лет Александр соорудил у себя в комнате целую лабораторию – с пробирками, трубками и препаратами. Оттуда весь дом нередко заволакивало едким дымом. Тогда же, к неудовольствию родителей, он перестал ходить в церковь и выставил из своей комнаты иконы

. Анна писала, что «различие натур обоих братьев выделялось уже с детства, и близкими друг другу они никогда не были, несмотря на безграничное уважение и подражание Саше со стороны Володи с ранних лет»

.

Для младшего брата Дмитрия брат Володя нередко выступал в образе «брыкаски». «Мы с Олей сидим на полу нашего симбирского дома и с замиранием сердца ожидаем появления “брыкаски”. Вдруг за дверью или под диваном слышатся какие-то звероподобные звуки. Внезапно выскакивает что-то страшное, мохнатое, рычащее, это и есть “брыкаска” – Володя в вывернутом наизнанку меховом тулупчике. Может быть, “брыкаска” сердитая, злая: от нее нужно бежать, прятаться под диван или под занавеску, а то укусит или схватит за ногу; а может быть, она только с виду страшная, а на самом деле добрая, и от нее совсем не надо бегать, можно даже с ней подружиться и приласкать ее. Этого никто не знает. Все зависит от ее настроения. Полумрак, мохнатое существо на четвереньках…» Да уж…

Наиболее популярной в семье была игра в солдатики. «В нее в разное время играли братья Саша, Володя, сестры Оля, Аня и я, но учил нас этой игре и вырезыванию солдатиков из бумаги старший брат Саша»

, – вспоминал Дмитрий. У каждого из детей была своя армия бумажной пехоты и кавалерии. Так, «у Саши были итальянские бойцы под командой свободолюбивого Гарибальди. У Ани и Оли – испанские стрелки. У Володи – армия североамериканская Авраама Линкольна из Гражданской войны в США демократического Севера с рабовладельческим Югом. Володя тогда очень увлекался идеей освобождения негров от рабства. Повесть Бичер-Стоу “Хижина дяди Тома” была у него и у Оли настольной книгой. Оба они зачитывались детским журналом “Детское чтение”, который выписывал отец… Прекрасный в то время журнал “Детское чтение” давал очень много материала о гражданской войне в Северной Америке»

. Ветер свободы для юного Ленина дул из-за океана.

При этом Америка вдохновляла Володю не только свободолюбивым пафосом Линкольна, но и романтикой индейцев. «Научились читать Володя и Оля почти одновременно и читали в детстве одни и те же книжки. Вот под влиянием чтения про индейцев у них и создалась такая игра, когда они, изображая индейцев, то и дело прятались от взрослых и шушукались между собой, как бы скрывая что-то»

. Это была первая школа конспирации, которую проходили – и еще пройдут – все дети Ульяновых.

Едва научившись читать, Володя стал завсегдатаем Карамзинской библиотеки. Издавали еженедельный семейный журнал «Субботник», в котором крепкий и плотный Володя получил свой первый псевдоним – Кубышкин. Слово «субботник» через несколько десятилетий узнает вся страна.

Володю учили игре на фортепьяно. «В возрасте восьми-девяти лет он бойко играл многие детские пьесы, а также с матерью и со старшими в четыре руки, – свидетельствовал Дмитрий. – Однако, поступив в гимназию, он в первых же классах совершенно бросил рояль… Причиной… были рутинные взгляды того времени, что на рояле должны учиться играть девочки»

.

Но детство проходило не только и не столько в стенах дома, сколько на улице. «На дворе, между каретным сараем и погребом, были устроены “гигантские шаги”, на которых мы все иногда катались. Чтобы Володя увлекался ими, я не помню. Скорее, это можно было сказать по отношению к крокету, в который Володя с Олей научились играть лучше других… Летом каждый вечер мы отправлялись с папой на Свиягу, купаться. Отец абонировал на весь сезон определенные часы в купальне некого Рузского… Зимой на Свияге устраивался общественный каток и высокие ледяные горы. Каждый день после обеда мы уходили туда с Володей кататься на коньках. Иногда нас сопровождали сестры: Оля также каталась на коньках, а маленькую Маню мы катали по катку в кресле. На нашем дворе также была ледяная гора с длинным ледяным раскатом – дорожкой»

.

Александра и Володю родители отпускали летом в многодневные лодочные путешествия по Волге. Целью было не любование красотами и не рыбалка, а поиск Александром разных водяных тварей для своих исследований. В Кокушкине вместе с местными пацанами ходили в ночное, бултыхались в реке.

В девять лет Володя поступил в Симбирскую гимназию, где старший брат уже был пятиклассником. Директором гимназии тогда же был назначен Федор Михайлович Керенский, отец будущего министра-председателя Временного правительства, который появится на свет там же, в Симбирске, в 1881 году. Ульяновы и Керенские дружили семьями, ходили друг к другу в гости.

Были ли в те годы знакомы два будущих руководителя России – юный Володя Ульянов и еще более юный Саша Керенский? Да, были. Керенский-младший штурмовал впервые лестницу дома Ульяновых, когда ему было три года. А в пять лет он заболел, и Володя Ульянов навещал его после школы, читал свою любимую «Хижину дяди Тома», стихи Пушкина и Лермонтова и рассказы об индейцах. И в будущем – до поры – Александр Керенский называл Ленина «учителем и старшим другом»

.

Володя гимназию недолюбливал, у Ленина можно найти множество самых нелестных отзывов о старой образовательной системе Российской империи. Любимых учителей не было. Сестра Мария передавала с его слов, «что состав учителей был плохой. Некоторые выезжали на том, что заставляли зубрить, другие относились к преподаванию спустя рукава. Благодаря этому особого уважения к себе учителя не могли внушить»

. Это не помешало Володе Ульянову на протяжении всех лет учебы быть первым учеником и получить хорошее по любым тогдашним меркам образование. Уже в гимназии Владимир неплохо овладел пером, чему немало способствовала линия Керенского-отца на развитие у учеников навыков сочинительства.