Плаха да колокола

– Хумарьянцу делать было нечего, вот тот и сочинял – философствовал… Как вам это нравится, Василий Петрович?.. Ночью не допрашивать без особой нужды, оружие не применять?..

– Вредная бумага по нынешним временам. Ты мне её отыщи при случае.

– Принесу.

– Вообще-то этот Хумарьянц много чего намудрил-намутил в своё время, теперь банями в Баку командует. Что ты его вдруг вспомнил?

– Так я ж про инструкцию! Если б мой Ковригин на секунду не успел пушку выхватить, отдыхал бы Иорин в деревянном ящике.

– Ты мне сегодня прямо Америку открываешь.

– Если б не Ковригин, не знаю, что могло приключиться и с вами.

Странников хмуро скосился на Турина, но возражать не стал.

– Есть версии случившемуся? – спросил после тяжёлого молчания.

– А тут какую версию ни выстраивай, Василий Петрович, – будто ждал этого вопроса Турин, – три матёрых бандита навеки успокоены Ковригиным. Перестарался, возможно, но это с какой точки поглядеть. Два уцелевших, по-моему, стоят трёх трупов матёрых преступников?

Он многозначительно глянул на секретаря.

– Признался мне Ковригин, – доверительно тут же продолжал Турин, – он думал, конец Иорину, да вы ещё рядом в таком положении… Поэтому и палил без разбору.

– Ты всё-таки скажи, что сам думаешь про эту историю?

– Меры приняты: ничего не просочилось, – загнул палец тот. – Хирург?.. Он записей никаких не делал, – загнул второй палец. – А больше опасаться некого.

– Не допускаешь?

– Чего?

– Чего-чего! – не сдержался Странников. – Нападения на меня!

Турин вскочил и вытянулся перед секретарём:

– А основания?

– Теракт! Какие тебе ещё нужны основания?

Явно не ожидая такого оборота, начальник розыска лихорадочно соображал, что ответить, его растерянность выдавало заметное подрагивание пальцев рук.

– Что? По-твоему, я не фигура?

– Подумайте, Василий Петрович, сколько народу всполошится, если вылезет наружу? – наконец, начал он приходить в себя.

– Какой народ? Чего ты мелешь? Мне наплевать!

– Я имел в виду, если начальство съедется. Не наше. Ваше. Из Москвы. Ведь обязательно пришлют проверять, если всё так представить.

Странников переменился в лице.

– А те орлы копать станут глубоко, – развивал мысль Турин. – Из пальца высосут, если и ничего не найдут.

– Как – не найдут? А бандиты? – пробовал возражать секретарь.

– Залётная братва. Сплошь уголовники. Такие в политику носа не суют. Кошелёк – вот их мечта.

– Уверен?

Турин как-то особо, по-воровски поддел ногтём пальца зуб, искусно при этом щёлкнув:

– Зуб дам.

– Стопроцентной уверенности и у меня, конечно, нет. – Секретарь хлебнул чаю. – Но в одном ты прав – вороны слетятся. Задолбят.

– И копаться начнут, до исподнего доберутся. Зачем вам это надо, Василий Петрович?

– А я сказал, что надо?

– Арестова опасаетесь? – тихо, вскользь подкинул догадку Турин.

– Мину? Нет, нет! – замахал руками Странников. – Если мы когда и грызёмся с ним, то по пустякам. А тебе откуда известно?

Он настороженно скосился на сыщика.

– Не за деньги работаю.

Странникова пробил кашель, словно его прорвало. Турин сунулся с чашкой чая, но секретарь оттолкнул, закрыл рот платком и затих.

– Мина – мелкий интриган, – наконец послышался из-под платка его голос. – Ему б в столицу, да повыше. А моё кресло ему и на хрен не нужно.

– А проверить надо, – будто приказал себе Турин, – если доверите. Я аккуратно.

– Займись, только осторожно. У Арестова своих везде понатыкано. И в губрозыске небось не один сидит.

– У меня нет, – резко произнес Турин, Странников, выпрямив спину, спрятал платок.

– Уверен?

– Голову на отсечение.

– Слушай, что у тебя за выражения? Зубом поручаешься, теперь вот головой, – поморщился Странников. – Думаешь, так всё и прокатит? А если я возьму вот и потребую другого наказания твоему герою?

Турин так и застыл:

– Ковригину?

– Отдай его мне, – вдруг попросил секретарь. – Коль он жизнь мне спас, пусть и раскручивает всё остальное, что заварил. Мы с тобой версии строим, головы ломаем, пусть он это делает. Меня охраняет, а заодно вынюхивает.