Грехи города ангелов

Выйдя на улицу, я почувствовал себя увереннее. Теперь у меня была настоящая страховка. Но этого было мало. Мне нужен был союзник. Не журналист, а кто-то внутри системы. Кто-то, кому Доменик перешёл дорогу.

И тут я вспомнил. Молодой, амбициозный помощник прокурора, которого Доменик публично унизил и «сослал» в отдел по мелким правонарушениям за то, что тот посмел задавать очень неудобные вопросы по одному из дел. Итанель «Эл» Торрес. Парень с горящими глазами и стальными кулаками.

Я нашёл его поздним вечером в спортзале, где он вымещал свою злость на боксёрской груше.

– Торрес, – окликнул я его. – Хочешь получить шанс расколоть орех, который ты даже не мечтал достать?

Он обернулся, неторопливо снял перчатки. Его взгляд был острым, как бритва.

– Варгас? Слышал, ты копаешься в старом дерьме с Гаррисоном.

– Не просто копаюсь. Я уже почти докопался до золотого слитка. И он пахнет судейской мантией.

Я не стал рассказывать ему о тетради, а показал ему ключ от шкафчика №7.

– В прачечной на 5-й авеню лежит конфетка. Возьми её, и у тебя будет достаточно фактов, чтобы отправить Доменика в камеру к тем, кого он сажал.

Торрес посмотрел на ключ, потом на меня. В его глазах загорелся тот самый огонь, который когда-то был и в моих. Огонь, который либо освещает путь, либо сжигает всё дотла.

– Почему я? – спросил он.

– Потому что ты единственный, кого он боится, – соврал я. – Он боится тех, кому нечего терять. А у тебя, Эл, карьера уже в дерьме. Тебе осталось только отомстить.

Торрес, молча, взял ключ. Я развернулся и пошёл прочь. Теперь у Доменика и Робертса было две проблемы: я, который постоянно ускользал от слежки, и Торрес, которого они не воспринимали всерьёз. Идеальная комбинация.

Через полчаса мой телефон снова завибрировал. Сообщение с незнакомого номера: «Шкафчик пуст. Играем дальше?»

Сообщение повисло в воздухе, словно запах дорогих духов после ухода незнакомки – маняще и опасно. Я посмотрел на телефон, потом мысленно на Торреса, который в этот момент должен был уже подъезжать к прачечной.

Мой собственный «Шеви» в этот момент издал особенно жалобный скрип, будто предупреждая: «Рик, друг, тут пахнет жареным, и это не твой вкусный тост с сыром» и по моему требованию притормозил у тротуара.

Я набрал номер Торреса.

– Эл, не суйся внутрь, – бросил я в трубку, не здороваясь.

– Слишком поздно, Варгас, – его голос был сдавленным. – Я уже здесь. И здесь пусто. Взломано.

Вот чёрт. Значит, сообщение было не блефом.

– Осмотрись, – приказал я. – Ищи хоть что-то. Окурок, пуговицу, жвачку наконец.

Я слышал, как он ходит по кафельному полу.

– Ничего… Стой. На полу возле шкафчика есть что-то.

– Что?

– Фантик. «Мятная прохлада». Обёртка лежит на полу.

У меня в груди что-то ёкнуло. Леон Дюваль… Его дочь, Лиза…

– Всё понятно, – проворчал я. – Возвращайся. Наша птичка улетела, и у неё наш червячок в клюве.

Я уже собирался положить трубку, как услышал в ней резкий, отрывистый вскрик Торреса:

– Черт! Варгас! – И еще пару непечатных выражений.

Звон разбитого стекла, и затем – неприкрытый, утробный рёв автоматной очереди. Не пистолет-пулемёта, а именно автомата. Калаш. Звук, который не спутать ни с чем. Профессионалы. Доменик не стал экономить.

– Торрес! – закричал я в трубку.

В ответ – лишь короткие, хлёсткие хлопки выстрелов. Ответный огонь. Эл не растерялся.

Я рванул с места, выжимая из «Шеви» все соки. Он визжал, как подстреленный кабан, но нёсся в сторону прачечной. Потерять Торреса сейчас – значит потерять всё или почти все. И, что важнее, похоронить последнюю каплю чести, которая во мне ещё оставалась.