Вверх тормашками. Путевые записи

– Юра, а почему ты не стал работать врачом? Мои оклендские коллеги говорили, что у них дефицит специалистов и страна нуждается во врачах.

– Я честно пытался, и меня также убеждали, когда я оформлял документы на переезд, что буду работать по специальности. Ведь это, казалось бы, несложно. Сдать четыре ступени и языковой экзамен. За каждую платишь четыре тысячи. Проваливаешься, деньги не возвращаются. Затем ещё три года учишься. Я видел, что конкурс сто человек на место и это меня не останавливало. Ведь сейчас я получаю двадцать два доллара в час, а врачи зарабатывают в десять раз больше. Это не как у нас в Союзе. Это пропуск в клуб миллионеров. Их знают по именам, не то что по фамилиям. Лишь пять лет назад я узнал истинную причину, что не так. Мы выпили пива с бывшим лётчиком-испытателем из АКБ Сухого, который работал электромонтёром и был женат на племяннице одного чиновника. И я спросил у него, что, ты не смог пройти конкурс в эту авиакомпанию New Zealand при таких-то связях? Он ответил: Юра, знаешь, почему ты здесь не врач? Потому, что на всю страну должно быть только четыре русскоговорящих врача. Эта квота, которая устанавливается консулом Окленда. Нас здесь мало. И кем бы ты ни был у себя на родине, здесь ты будешь тем, кем будешь нужен им. Но ты знаешь, Слава, я счастлив жить в этой зелёной и свободной стране. Я провёл в Австралии два года. Там, говорили, легче стать врачом. И там коррупция, змеи, пески и грубые люди. Там тебе не улыбаются при встрече. Но здесь я кручу баранку, а какой-то старик, которого я вижу в первый раз, снимает шляпу и улыбаясь здоровается со мной.

– Спокойной ночи, водитель.

– Спокойной ночи, – отвечал Юра им вслед.

Соревнования

За чередой впечатлений незаметно приблизился первый день старта. Организаторы даже к моему виду подошли нестандартно. В мире нет такой дистанции в спортивной ходьбе, как 1500 м. Здесь есть. И на ней мне предстояло выступать поздним вечером в День Защитника Отечества. С волнением и тремя пересадками добрался к стадиону Trusts Arena, что в западной части города. Российские легкоатлеты прилетели довольно внушительной командой – шестьдесят человек. И в спортивной ходьбе выступило полтора десятка. Конечно, это не чемпионат мира и здесь нет командного первенства, а в случае победы не играет национальный гимн, но у всех стоял вопрос – надевать или нет национальную форму, и как к этому отнесутся организаторы. Ведь запрет ИАФФ ещё не снят. Организаторам было всё равно, и они методично делали свое дело. Регистрировали, строили, комплектовали забеги, вывешивали протоколы. Всё своевременно, точно, без шума и суеты. Спортивные праздники для них видимо отлаженный механизм. Внушительное количество волонтёров, множество тентов, бачки с питьевой водой, душевые кабинки. За пятнадцать долларов можно сделать пятнадцатиминутный массаж, за сто долларов получить консультацию спортивного психотерапевта.

Удивило, что в такой технологичной стране не нашли электронных чипов и по старинке имелись счетчики кругов. Притом, что в нашем заходе стартовало тридцать два человека, не удалось избежать путаницы при фиксации финиша. И ходока из Перми попытались лишить серебряной медали. Ну а я стал чемпионом, как в абсолюте, так по группе М45. Как на дистанции 1500 м, так и спустя двенадцать часов на 3000 м. Нас довольно оперативно награждали. Каждому победителю на церемонии награждения вручали позолоченную медаль и кепку с надписью «gold medalist» под зрительские овации и фотовспышки. Тепло, душевно, радушно.

Остров Рангитото

Совсем недавно я не знал о нём ничего. Гуляя в порту, обратил внимание на морские круизы. Спросил у кассирши, где покрасивее. «На первом месте остров Вайхеке. На втором – Рангитото» – ответила она. Из Википедии узнал, что остров образовался шестьсот лет назад после извержения вулкана, который вытолкнул из недр двадцать кубокилометров вулканической лавы. И сейчас его конусовидная форма, покрывшаяся зеленью, является символом города.

В будние дни туда всего два рейса. Выбрал тот, что пораньше. В стране на ряд услуг действует тариф «ранняя птичка», который позволяет немного сэкономить для тех, кто рано встаёт. Понаблюдал за набережной. В восемь утра она уже кипит. Машины, туристы, спортсмены, нередкие велосипедисты. На электронном счётчике их за сегодня проехало почти четыре сотни в одну сторону.

Девушка-боцман и контролёр билетов просит пассажиров при посадке почистить обувь. Тут же табличка, которая призывает оберегать уникальный лес острова от болезней, передаваемых подошвами. На бесплатной карте Рангитото – приложению к билету не менее интересные запреты: «Нельзя привозить с собой муравьёв, ящериц, собак, семена, а также еду в открытых пакетах».

И вот уже порт исчезает из вида. Лишь шпиль серебристой телебашни выступает надёжным компасом. В хорошую погоду её видно на расстоянии тридцати-сорока километров. Промежуточная остановка в Девенпорте. Это последнее место, где можно запастись водой и провиантом (за исключением судового бара), так как в заповеднике продажа чего бы то ни было запрещена.

Через тридцать минут упитанные девушки-матроски в шортах и массивных крагах сбрасывают швартовочные канаты и выдвигают трап. Все пассажиры выходят. Кто в пеший поход, кто в сидячий. Последних поджидает японский трактор и колоритная тележка. С острова уплывают лишь два бородатых ковбоя с большими тюками. «Наверное, это охотники на опоссумов», – подумал про себя, так как на острове множество деревянных ловушек для этих зверьков, которые пожирают корни железных деревьев.

Никого из обслуживающего персонала на пристани нет. Карты, пояснения, расписание, телефон морского такси, деревянный навес и единственный туалет. Ночевать, разбивать костры и ставить палатки, а также перемещаться на велосипедах запрещено. Я бы назвал Рангитото – остров запретов. С 2008 года здесь запрещено проживать. Государство обвинило полторы сотни семей в неправомочном захвате земель сто лет назад и экстрадировало их в урбанизированную среду. Сотню домов снесли, из оставшихся сделали ухоженный заповедник с поясняющими табличками: «Так жили люди». Эти деревянные дома спрятаны в кронах деревьев и скал в прибрежной полосе и иногда складывалось впечатление, что на острове взорвалась АЭС, так как весь скарб островитян остался на месте. Шторы в Новой Зеландии, как и на её прародине (Голландии) не в моде, поэтому можно гулять по чужим, условно говоря, дворам и заглядывать в окна. Кто-то разложил столовые приборы, кто-то не дописал письмо, кто-то повесил сушиться белье. В каждом хозяйстве лодка, качели, летняя веранда, душевая кабина и туалет с выгребной ямой. Отопление – печное, электричество – из керосиновых дизелей, водопровод – из горных источников. Мусор рангитотовцы, судя по описанию, отвозили на соседний остров Девенпорт, откуда же привозили и продукты питания с одеждой. Видимо, аборигены всё же скучают по своим домам, так как я встретил множество объявлений: провожу экскурсию, рассказываю о жизни. На деревянных лавочках мемориальные таблички, напоминающиеся кладбищенские: «Здесь жил Марк. Пусть земля ему будет пухом…» И хотелось бы присесть, но сто раз подумаешь об этом.

Прогулявшись по поселку, отправился к кратеру вулкана. Он сравнительно небольшой, всего двести шестьдесят метров высоты. К нему ведут почти все туристические тропы, и заблудиться невозможно, так как повсюду указатели. Есть также каменистые дороги, которые проложили каторжане. Но интереснее, конечно, пробираться по горным тропинкам по мавровому лесу и наблюдать, как испаряется роса от набирающего силу утреннего солнца. Мхи и растения покрыли почти девяносто процентов вулканической породы. Остались лишь кусочки лысой лавы, которые подтверждают происхождение острова. В который раз жалею, что в школе нам мало преподавали ботанику, а во взрослой жизни всё недосуг, так как голова теряется от увиденного. Вспоминаются лишь надписи на табличках в ботанических парках. Казалось бы, много уже видел диковинных мест, но здесь действительно удивляешься. Стоит остановиться, чтобы снять в кадр какой-нибудь лишайник, как у ног оказывается выводок каких-нибудь куропаток, или замечаешь, как тебя изучает какая-нибудь новозеландская сойка с расстояния вытянутой руки. Птицы здесь себя чувствуют полноправными хозяевами, и, видимо, сотня туристов в день их совершенно не смущает, так как новозеландцы люди добрые и чем-нибудь, да покормят.

В лесу, сидя в тени пятиметрового нестриженного папоротника, покрывшегося мхом и лианами, забываешь о благах цивилизации и кажется, что перенёсся в доисторическую эру. Лишь эпизодический гул частных самолётов, барражирующих над заливом, напоминает о дне текущем.

Из обязательного, что можно сделать, – это подняться на обзорную площадку, где в годы второй мировой войны был наблюдательный пункт, посмотреть остатки фортификационных укреплений, ведь на острове было хранилище мин, и при хорошей погоде полюбоваться панорамой. Телевышка в окружении небоскрёбов, мини-вулканы Девенпорта и, конечно же, причёсанный изумрудным газоном остров-вулкан Браунс. Я подумал, что странно, почему на одних островах растут деревья, а на других только трава. Ведь земля то, по сути дела, одна и та же. Наверное, это дело рук человеческих.

Последний корабль в пятнадцать тридцать привозит на остров всё тех же двух бородатых длинноволосых ковбоев, но без мешков, и забирает уставших туристов. Одного дня для Рангитото мало. Тем более что с ним соседствует второй остров с таким же сложным названием и с одного на другой можно прогуляться по природному мосту.

Отъезд из Окленда

Немного грустно расставаться с городом, к которому привык за прошедшие две недели. Вчера завоевал третью медаль на пяти километрах. По случаю завершения соревнований посидели с атлетами из Перми, Таллинна и Алма-Аты на природе у реки, наблюдая, как бегают по кустам местные птички киви.

Не знал ещё, можно или нет лёжа под соснами распивать новозеландское вино из пластиковых стаканчиков. В стране строго с алкоголем. Заметил множество магазинчиков под названием Liqour, где продаётся спиртное, и сегодня впервые познакомился с одним из них. Везде ограничение по возрасту 25+. Если один из вашей компании моложе выглядит или находится нетрезвым, то вы уйдете с пустыми руками. Разные пути привели нас в Новую Зеландию, как поётся в недавнем клипе про космическую пыль, забросившую нас в эту далекую страну на широте Ашхабада, но с обратной стороны Земли.

Потом сходил в магазин за покупками. В аутлете New Balance продавец вспомнил, что я заходил к нему неделю назад. Поинтересовался моим выступлением, что я увидел, где побывал. Я подумал, что у него нескучная работа. Продавать товар и обогащаться впечатлениями. Не заметил здесь скучающих продавцов, с каменными лицами, читающих или уставившихся в дисплеи смартфонов. Говорят, что связь в стране очень дорогая и, вероятно, принято экономить.

– Приедешь ещё к нам?

– Не знаю. Как сложатся обстоятельства.

Вечером приготовил ужин для нашего общежития. Крису понравились картофельные драники (я их назвал на английском «картофельные блины») и овсяно-яблочный пирог, и он записал их рецепты. От русской водки он отказался, говорит, что быстро краснеет и плохо переносит алкоголь. Разговорились об Окленде, странах, политике, ценах, жизни. Рассказал, что устал он в Новой Зеландии, и что я его последний клиент на сайте airbnb. Его родина Сеул, родители живут в Атланте. Он прожил в Окленде двадцать лет. Собирается закрыть свой бизнес и переехать в США. Посетовал на здешнюю дорогую жизнь, высокие налоги и цены, низкую зарплату (он работает представителем автобусной компании и занимается недвижимостью).

– Ты, как врач, меня должен понять, Слава. Четыре года подряд я посещал психиатра. Депрессия. Сам не знаю, от чего. Раз в месяц приходил к нему. По страховке бесплатный приём пятнадцать минут. Что за это время можно сказать? Не моя эта страна, не моя… А тебе где больше жить нравится?

– Мне импонирует то место, где я живу. Отдыхать семьей любим в Крыму или на Сицилии. Природа, цены, продукты питания, доброжелательность. Впечатлила же Япония. Новая Зеландия чем-то похоже на неё, недаром здесь так много японцев и японских магазинов.

– Чем?

– Технологиями, удобством, сервисом, людьми, которые не знали ни слова на английском, но стремились помочь и понять меня. Такого внимания к мелочам жизни я не встречал больше нигде.

– А Южная Корея?

– Что ты, Крис! Мне показалось, что они стремятся быть похожими на японцев, но очень далеки.

«Человеку всегда будет чего-то не хватать… – подумал про себя, – идеального места не существует». Как, например нашей третьей соседке по юниту худощавой Реми – молодой парижской камбоджийке – не достаёт настоящего французского бри и камамбера, магазинов Texier и Longchamp, свежих ароматных багетов по утрам в уютных кафе, и она считает месяцы до сентября, когда закончится контракт с работодателем, чтобы вернуться в Париж.

Накануне онлайн купил билеты на автобус до Роторуа (почти в два раза дешевле, чем в кассах). Этот маленький городок – центр термальных источников – находится в двух сотнях километрах к югу от Окленда. На сайте booking.com забронировал отель на три дня. Интересно же, как живут здешние гейзеры. Всю ночь и весь день шел дождь. Осень напомнила о себе. Но луж нет, и никто не сидит по домам. Даже слышно через окно, как детвора тренируется на футбольном стадионе.

– Тебя подвезти? – написал Крис в мессенджере.

– Спасибо! Я доберусь на автобусе.

Но он приехал и повёз меня на серебристой Тойоте в Даунтаун. Только сейчас понимаю, как легко стало говорить на английском. Обо всём. О родителях, которые управляют жизнью Криса, о его здоровье, о моей семье и о странах нашего ближнего Зарубежья.

– Завидую я тебе, Слава. Ты – свободный человек, живёшь в большой красивой стране и многое повидал… Живёшь, как хочешь. А я всегда думаю, что скажут мне мои родители. Что я должен зарабатывать, считать каждый цент, думать о богатстве и копить, копить… Приедешь ещё в Новую Зеландию?

– Не знаю, Крис. Здесь красиво, чисто, но дороговато по нашим меркам. Лишь яблоки с фейхоа здесь дешевле, чем в Москве. Если будет оказия, то с удовольствием прилечу ещё раз.

Автостанция Intercity находится у телебашни. Её зелёный фасад ярко выделяется на Хосвудроад. Здесь немноголюдно и пассажиры часто меняются. Три-четыре бомжа периодически проверяют глазами, не зевает ли кто. Внутри есть камеры хранения за шесть и десять долларов в сутки. Работает кафе и магазинчик товаров в дорогу с обслуживающими его китайцами.

Полтора часа ожидания на автовокзале прошли довольно быстро. Вскоре комфортабельный автобус припарковался у перрона. Водитель самостоятельно уложил наши чемоданы в багажный отсек. Проверил, чтобы на всех были бирки. Затем по списку впустил пассажиров в салон, который заполнился лишь на треть. Объявил в микрофон, что его зовут Джерри, что в пути работает бесплатный wifi и туалет, и что ехать нам вместе предстоит три часа. Сказал, чтобы мы наслаждались прекрасными видами из окна, а кто будет спать – не забыл бы пристегнуться ремнями безопасности. И действительно, пока не стемнело, я любовался вечнозелёными холмами, усыпанными русыми овечками и аккуратными полями с пасущимися брюнетистыми бурёнками в окружении низких облаков. Вспоминалась далёкая зелёная Голландия, с такими же полями, только коровки был пятнистые, да гор не было. Шоссе идеальное. Дома сплошь одноэтажные. Периодически шофёр комментировал достопримечательности за окном и интересовался комфортная ли температура воздуха в салоне. Удивительно, что он не включил шансон или какую-нибудь местную радиостанцию. За час до прибытия сообщил, что мы опаздываем на тридцать минут из-за крупной аварии на дороге. Приехав на автостанцию, драйвер выгрузил наши сумки с чемоданами, порекомендовал воспользоваться такси и пожелал хорошего отдыха.

И вот я на новозеландском курорте. Ощущение, что в немецком Баден-Бадене или в чешских Карловых Варах, только нет выходцев из Африки. Стильно и современно, провинциальности ни грамма. Даже здание автостанции в стиле фахверк, совмещенное с туристическим центром, напоминает местный музей, который видел пока только на картинках. Я живу на улице Фентон. Это главная центральная магистраль. По пути в мотель «Четыре каноэ» встречаются магазины сувениров, велосипедов, товаров для бэкпакеров, три супермаркета и множество мотелей. Как правило, все предлагают минеральные бассейны, бесплатный интернет и экскурсии. Чем дальше от центра города, тем ярче запах сероводорода. Головой понимаю, что это вероятно, полезно, но обонятельные рецепторы пока не привыкли.

Девушка-индианка с ресепшена попросила назвать мою фамилию и уточнила, чем буду расплачиваться. Добавила, что с карточек удерживается комиссия в полтора процента. Провела краткий инструктаж по работе бассейна, кухни, ближайшим магазинам и выдала мне пластиковую ключ-карту и адаптер для розеток. Конечно, мотель имел весьма затрапезный вид и жители преимущественно неевропейской наружности, но я и выбирал ночлег подешевле. Зато в номере обнаружил батарею центрального отопления. Притом, что на улице комфортные плюс четырнадцать. Две двуспальные кровати, холодильник, телевизор, фен, чайник, к которому прилагалось чай, кофе, какао, молоко, печенье.

С дороги проверил зону спа. Под открытым небом располагалась два небольших бассейна с тёплой пахучей водой и внутренней подсветкой дна. Дождь так и не прекратился, и это придавало ночным процедурам некую романтичность, тем более что желающих больше не оказалось.

Роторуа

Осень вторые сутки напоминает о себе проливным дождем. Выходить на улицу крайне не хочется. Вчерашний десятиминутный поход в ближайший супермаркет закончился тем, что я снизу до пояса полностью промок. Верх спас зонт и куртка. В десять решился. Тем более, что по прогнозу дождь должен утихнуть к десяти часам. И, правда, акувэдэ не соврало, и я любуюсь отмытым осенним городишком. Где-то платаны вздернулись жёлтым, где-то японские клёны покрылись багрянцем. Всего двести километров на юг, а природа и климат изменились. Вдвойне непривычно, что на юге холоднее чем на севере, и что в конце апреля здесь уже глубокая осень. Про себя подумал, что теперь буду с уточнением задавать вопрос: «Какие весенние месяцы вы знаете в Северном полушарии?»

Планов особенных нет. Гулять, пока не надоест. Фентон-стрит состоит из полутора тысяч домов. Традиционно одноэтажных. Кажется, что такое количество мотелей пятидесятитысячному городку просто не осилить, но признаков запустения нет. Видно, что курорт популярен не только у киви, но у китайских трудящихся, которые с термосами, камерами, моноподами, как школьники выбегают из автобусов, щебечут и фотографируют всё подряд. Вот и у термального парка Вакареварева несколько малоорганизованных групп активно завладевают пространством.

«Стоит ли составить им компанию и идти смотреть на местную гордость – гейзер Похуту?» – подумал про себя и прошёл мимо. Гейзер я увидел в щель забора и ничего примечательного в нём не заметил – решил сэкономить пятьдесят два доллара. Говорят, что он выбрасывает пар на высоту в тридцать метров, но не сегодня. Тем более, что следы геотермальной активности видны повсеместно. Кажется, что окружающая местность закипает, так как везде клубятся маленькие фумаролки или бурлят грязевые лужицы. Южнее парка гейзеров обнаружил тропу для трейла вдоль колоритной горной речушки, скрытой в тени древовидных папоротников. Накрапывал тёплый дождик, но это не могло остановить меня, так как здешняя природа даёт вдохновение. Временами кажется, что ты находишься на плато из книги Артура Конан Дойля «Затерянный мир» и из-за папоротника сейчас выбежит небольшой стегозавр.