Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Презумпция виновности

Жанр
Серия
Год написания книги
2005
<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12 >>
На страницу:
5 из 12
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
– Ты уверен, что не ошибаешься?

Этот вопрос можно было рассматривать как посыл к обеим частям наблюдения, поэтому Влад тут же покачал головой.

– Сорок четвертый. Сухие и чистые. Я сам видел.

– Молодец, – нараспев похвалил Кирилл. И тут же, в третий раз: – Мне нужна кассовая машина.

Проводив взглядом Георгиева, Кирилл встал из-за стола и подошел к окну.

В Москве, в подъезде, забили металлическими прутами профессора математики. В Москве, в квартире, прирезали ученого, преподавателя Бауманского университета. В Питере, на аллее, убили и ограбили физика-«ядерщика». Унесли портфель с лекциями из института. В Твери, в собственной квартире, опять же зарезали и, по версии родных и близких, ничего не взяли из вещей ведущего специалиста по химическим технологиям. Это в течение одного 2004 года.

А еще Желябин слышал… Слышал, поэтому не готов сей факт констатировать, что в Новосибирске трое молодцев напали на профессора, ректора одного из университетов, отобрали портфель, в котором на тот момент находились контрольные работы, взятые ученым домой для проверки, и сотовый телефон. Врезали по голове обрезком трубы и скрылись. Говорят, профессора спасла ондатровая шапка.

Желябин вынул из кармана пиджака платок и вытер переносицу.

Двадцать девятого января в снимаемой квартире перерезают горло талантливому и еще молодому доктору наук в области прикладной математики. Только теперь уже не в федеральном центре, а в подмосковном Холмске.

Не пора ли эти на первый взгляд стихийно совершаемые грабежи, хулиганские нападения, разбои и убийства объединить в одно пухлое дельце? Наверное, не пора. Если бы было пора, то давно бы на сей счет поступила команда сверху. Здесь все делается сверху, то есть через иное место. С древних веков повелось, что пирамиды, башни, столпы и прочее, монументальное и основательное, начинают строиться обязательно снизу. Закон гравитации таков, что, пока снизу не подложишь, наверх не попадешь. И только здесь и сейчас, наплевав на Эйнштейна и Ньютона, все начинает строиться только тогда, когда что-то сформировалось наверху. А потому вся эта муть с течением времени рушится, как подгнившая баня, но спустя время, вторично наплевав уже не только на Ньютона, но и на собственный опыт, строительство опять начинается сверху. Сказали – объединяй дела, и прокурорский следователь объединяет. Сказали – разъединяй, он разъединит. Не сказали, а он что-то из упомянутого совершил – поставят на вид. Причем раком и со спущенными штанами. Чтобы другим неповадно было. А потому следователи прокурорские, будь они хоть районные, а хоть и из Генпрокуратуры, сначала десять раз все перемеряют, все указания свыше выслушают, а уже потом начинают принюхиваться.

Как же – не лапать ничего руками! Да если он, Желябин, при том условии, что сюда едет «важняк» из Москвы, ничего лапать не станет, то это убийство снова окажется под контролем московских надзирателей! То есть – нераскрытым и относящимся к разряду «перспективных».

Теперь только идиоту может быть непонятно, что в России идет массовый падеж интеллектуалов, по велению разума которых крутится наука. Причем падеж возникает не по причине специфического вируса, поражающего лишь обогащенные знанием умы, а путем физического устранения. Что может нести из университета в портфеле престарелый мужик в ондатровой шапке? Банковские упаковки валюты? Золото в изделиях? Зачем бить его по голове и, не ковыряясь в карманах жертвы, забирать его портфель с лабораторными по физике? Или таким образом подрастающие Паскали завладевают материалом, чтобы потом сдать экзамен этому же профессору с перевязанной головой? Или это они за проставленные «неуды» мстят, забивая насмерть?

Все это могло прозвучать в качестве одной из фантастических версий Георгиева, спроси сейчас Желябин про его догадки. Но Влад, сказав об этом, поутихнет и осторожно посмотрит на Кирилла, словно интересуясь – сейчас он ему врежет, чтобы дурь из головы выбить, или попозже. Но Желябин никогда не бил, хотя для короткого нокдауна порой хватало одного его взгляда.

Одних ученых кто-то сажает, других кто-то убивает… Скоро «богатство российское», то, что «прирастать будет Сибирью», начнут осваивать одни лоботрясы с незаконченным средним образованием.

Решительно взъерошив на голове короткую стрижку, Кирилл вздохнул и вернулся к столу. Какие бы тенденции в убийствах и ограблениях ученых мужей ни просматривались, ему на данный момент нужно раскрыть только одно. Нельзя сказать, что начало этой работы он рассматривал с точки зрения розыска убийц по одному обычному преступлению, так как для этого нужно быть полностью атрофированным к воспоминаниям человеком, однако никакого особого предпочтения этому случаю по отношению к другим не отдавал. В городе совершено дерзкое преступление – убийство с особой жестокостью. А майор точно знал, что просто так убивать в его городе не позволено никому. Да и не просто так – тоже. Убивать – это вообще плохо. Не по-человечески это.

Раздумывая, он вышел из кабинета, запер дверь и стал спускаться по лестнице. Через две минуты он оказался снова в дежурной части. Дежурный капитан сменился, и сейчас его место занимал совершенно не расположенный к острым респираторным заболеваниям тучный майор.

Попыхивая сигаретой, Кирилл наклонился над его плечом и стал рассматривать книгу учета происшествий.

– Да нет для тебя ничего нового, – поморщился дежурный, недовольный обстановкой внутри.

Неподалеку от него развязного вида дама с грудным ребенком на руках громко втолковывала молоденькой инспекторше по делам несовершеннолетних: «Скотина он! Скотина бесшабашная! На него исполнительный на прошлой работе лежит, а он, сволочь, уволился и денег не плотит!»

– Зачем же было его дюралевой шваброй по голове бить? – спокойно реагировала привыкшая к подобным инцидентам инспектор. – Он же подарки ребенку принес…

– Пода-а-арки?!! – вопила дама. – Он, гад, трехмесячной дочке игрушку «За рулем» и лыжи принес! Сразу видно – не новые, украл где-то!.. Это он на что намекает, что я теперь алиментов не получу, пока снег не сойдет?!

Не найдя для себя ничего интересного, Кирилл развернулся, вышел из «дежурки» и тут же нос к носу столкнулся с крепким парнем.

Решив не бередить разволновавшиеся нервы дежурного, Желябин вынул из зубов сигарету и бросил:

– Что вы хотели? Вам кто нужен?

Если товарищ заблудился, если ему нужно не в милицию, а в суд, если произойдет и другая накладка, то дежурный будет Кириллу должен.

– Я… – Парень, не ожидавший такого натиска, подвигал крутыми плечами. – Я сообщение хотел сделать.

Глава третья

Санька не трогал кейс до самого обеда. Ходил по квартире туда-обратно, то с тарелками, то в туалет, то мусор вынести, однако к чемоданчику не подходил. Он сам не знал почему, но этого кейса он боялся. Скорее, не по той причине, что в нем находилось что-то, что могло ему угрожать, а потому, что между чемоданчиком и жестоко замученным и затем убитым человеком имелась какая-то связь. Пикулину казалось – щелкни он сейчас замками, и все в его судьбе изменится в недобрую сторону.

До часу дня он оставался спокоен, хотя на чемоданчик косился и не забывал о нем ни на секунду. Потом не выдержал, подошел к телефону и набрал четыре из шести цифр номера телефона Геннадия Владимировича, своего дяди. Набрал и быстро положил трубку на рычаги. Не хватало еще Шельмина в это дело вмешивать! Чего Санька добьется, если заинтригованный дядя приедет к нему домой на своей «шестерке»? Раздастся тот же щелчок замков, только теперь вместо одного хранителя тайны будет два. Несмотря на уважение к Геннадию Владимировичу, что знают двое – знают все. Еще неизвестно, что таят за собой створки кейса, а потому и неизвестно, как в случае шухера поведет себя дорогой дядя.

К половине второго Санька созрел. Тяжелое содержимое кейса, нисколько не стучащее при тряске, интерес, конечно, возбуждало. Однако еще больше томило желание поскорее от всего этого избавиться. И он, выкурив на кухне сигарету и не допив чашку кофе, стал собираться.

Спустившись вниз с кейсом в руке, он дошел до стоянки такси и, увидев знакомую машину с желтой крышей, махнул рукой.

За рулем новенькой «пятерки» сидел бесшабашный, удачливый парень. Санька не помнил случая, чтобы тот хоть раз пожаловался на высокий план и низкий «черный» заработок.

– Ты никак в институт поступил? – фыркнул коллега по парку. – Куда тебя добросить?

Сашка едва не промолвил «до ГУВД», но вовремя спохватился. Произнеси он сейчас это, не отвяжешься от расспросов в парке целую неделю.

– На Каменскую, – ответил он. – Рядом с католическим собором тормознешь. Мне в кабачок заскочить нужно. Друга армейского встретил.

Выскочив из машины, он постоял, прикуривая и одновременно дожидаясь, пока она скроется из вида, потом круто развернулся, перешел дорогу и оказался на площадке, предшествующей высокой мраморной лестнице. Говорят, раньше в этом доме была Торговая купеческая палата. После революции дом заняла ВЧК. Теперь здесь ГУВД.

Только сейчас Санька понял, как трудно взойти по этой лестнице. Что он скажет? Что нашел кейс в машине? При нынешнем развитии оперативного дела его сначала посадят в камеру, потом вызовут саперов, МЧС, «Скорую», вскроют чемоданчик и только потом начнут с ним разговаривать. А где нашел? А почему сразу в милицию не привез? А ведь ты уже покопался в «дипломате»? Что взял оттуда? Денег точно не было? Надо тебя проверить на причастность к совершению различного рода преступлений…

Бросив окурок в чугунную урну, Пикулин поднялся к стеклянным дверям и решительно вошел внутрь.

Сразу пахнуло атмосферой недоверия, и за первые две минуты пребывания в этом заведении Санька трижды почувствовал спиной, как по ней прошлись чьи-то взгляды.

Вопроса, куда идти, не стояло. В подобных случаях нужно двигать к дежурной части.

– А где у вас сидит дежурный? – спросил Санька у первого попавшегося на глаза человека в форме.

– Там же, где и вчера, – добродушно ответил капитан.

– А где он сидел вчера?

– Вон за той стеклянной перегородкой. – И капитан показал, за какой.

Дойдя до двери, Пикулин остановился, и вдруг ему мучительно захотелось домой. Взять пару пива в киоске, развалиться перед телевизором и провести последние часы перед завтрашним рабочим днем в полном одиночестве…

Но, как известно, если дверь не открываешь ты, то, если ты не хочешь в нее заходить, она обязательно откроется сама.

Дубовая мореная створка шатнулась в сторону Саньки, и тот едва успел шагнуть в сторону. Перед таксисом стоял крупный мужчина возрастом между тридцатью и сорока, в костюме спокойного тона. Он задумчиво держал в зубах сигаретный фильтр.

– Что вы хотели? Вам кто нужен?

Санька почувствовал, как взгляд мужчины, словно рентген, проник под его одежду, ощупал от пяток до затылка, потом скользнул лазером, обжигая плечо, по руке, в которой была зажата ручка кейса, и так же снизу вверх поднялся до уровня глаз. От этого взгляда стало сразу неуютно, и Пикулин машинально, словно залепляя свежую прореху в теле, подвигал плечами.

– Я… – выдавил он. – Я сообщение хотел сделать.

<< 1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 12 >>
На страницу:
5 из 12