Дом слёз

– Никогда об этом не задумывалась. Ну, надеюсь, ты доволен. Теперь я тоже не смогу заснуть с мыслью в голове, что все мы – всего лишь волшебная краска.

Я глупо засмеялся в ответ.

Снежный мох покрывал камни и стволы деревьев. Куда не наступи – испортишь красоту, которую рисовать в течение нескольких часов или дней. Хотя мне не стоит переживать по поводу картины. Когда мы вернемся обратно в дом слёз, краски встанут на свои места. И все же было очень неловко сделать первый шаг. Поли взяла меня за руку. Я сделал шаг. Еще один. И еще. Если она берет меня за руку, я могу ходить босиком по колючим сугробам снега и не ощущать холода.

– Мне, наверное, стоит быть скромнее, – теплые пальчики Поли выскользнули из моей руки. – Никого никогда не держала за руку. Для меня это знак доверия. Хотя странно, конечно, доверять человеку, которого встретила несколько дней назад…но я чувствую, что есть между нами связь.

– Я тоже это чувствую, – ответил я. – Причем с самого начала. Во время нашего знакомства я даже подумал, что со мной играет Виктор. Ну чтобы я остался в доме и не пытался выяснить, как отсюда сбежать.

– А я ничего не думала. Просто доверилась внутреннему голосу и отдала свои слёзы.

– И я решил отдать свои, – сказал я. – Это ведь тоже своеобразный знак доверия.

– Да. Меня, кстати, это очень поразило. Никогда не пробовала слёзы счастья. Такие искренние чувства были внутри, неподдельная детская радость. То, чего мне всегда не хватало.

– Можно сказать, мы действительно нашли друг друга. Жаль, конечно, что при таких неудобных обстоятельствах. Но если подумать, то именно это нас и сближает.

Поли задумчиво кивнула.

– По поводу побега, – напомнила она. – Есть несколько вариантов. Первый – сражаться против дома. В нем гораздо больше маны, чем имеется у нас двоих. Но если нам каким-то чудом удастся победить, то мы проснемся в текущем времени. В две тысячи восемнадцатом году.

– А можно проснуться в другом году?

– Да. Именно поэтому есть и второй путь. Отправиться в мир мертвых и заново родиться. И для этого достаточно просто умереть. Монстры Виктора, конечно, попробуют нам помешать. Но мы их победим. Наверное, ты уже был в игральной комнате и видел проход в мир мертвых? Всех высушенных или проигравших в кости скидывают вниз, в подпольную тьму. Это и есть наш выход. Осталось только добраться до него.

– Я понимаю, о чем ты говоришь. Но подожди секунду…ты серьезно?! Родиться заново?

– А что? – недоуменно спросила Поли. – Я так уже делала.

– Но ведь мы ничего не будем помнить!

– Ты хочешь выбраться из дома, сохранив ману, или выбраться сухим монстром?

– Я хочу остаться Колином Вудом. Ну уж нет, – сказал я. – Уверен, что есть другой выход.

– Буду рада услышать твои варианты.

Я задумался. И вдруг меня осенило.

– Спенсер Форд как-то сбежал из дома. Вряд ли он сражался с домом. Осталось выяснить, на каком этаже он жил, и прочесть его воспоминания.

– В принципе, хорошая идея. Ты найдешь комнату Спенсера?

Я кивнул. Это будет несложно. Скорее всего, он жил на том же этаже, что и Джон Форд. То есть на моем. Будет сложно остаться незамеченным в его воспоминаниях, но я постараюсь себя не выдать.

Еще несколько минут мы бродили внутри снежного мира Уиггинса, держась за руки. Я даже задумался на секунду, зачем мне возвращаться в мир живых? Только если ради родителей. Вот уж кого мне действительно жалко. Интересно, как они там сейчас без меня? Виктор стер им воспоминания? Уж лучше так, чем известие о том, что я погиб.

Открытие

Мы договорились встретиться в картине «Дорога с кипарисами и звездой».

Я беспомощно молчу, как будто во рту надули воздушный шарик. Поли мне что-то говорит, а я мучаюсь с языком, жую губами и считаю время. Секунда. Полсекунды. Четверть. Что идет после четверти – я не знаю, и шарик лопается. Изо рта со свистом выдувается протяженное «привееет», будоража огонек Поли.

По-ли. В каждой букве хранится мягкость, воздушность.

По-ли. На языке медленно плывут два слога, отдавая приятным холодком. Будто надкусываешь маленькими порциями мороженное и даешь ему растаять во рту.

Чувствуете магию? Это настоящая поэзия. Удивительно, как несколько букв способны повлиять на сознание человека. «По» – и твое сердце начинает стучать быстрее, «ли» – и по телу пробегают колючие мурашки. А потом ты соединяешь их вместе, создавая в новом слове химию. Как будто два слога занимаются любовью, рождая в порыве страсти прекрасное имя «Поли».

– И тебе привет, Колин, – она улыбнулась одним уголком рта. – Как я понимаю, ты долго копил в себе приветствие?

– Очень долго, – я выдал первое, что пришло в голову. – Мы ведь не виделись очень давно. Почти три дня.

– Винсент к тебе не заходил?

– Нет, – солгал я.

Я писал, что нахожусь здесь около месяца. Так и было по моим ощущениям. Хотя вполне возможно, что я живу в доме слёз уже несколько лет. Время течет иначе, когда ты блуждаешь между мирами.

– Ты врунишка, Колин.

– По-о-нятно, – догадливо протянул я. – Опять читаешь мои мысли?

– У тебя на лице все написано, – сказала она. – Когда люди обманывают, их лицевые мышцы работают несинхронно. И это видно невооруженным глазом.

– Даже невооруженным маной? А я думал, что мы связаны. И поэтому ты знаешь обо мне все.

Поли едва заметно усмехнулась. Похоже, она все-таки сидит в моей голове. Надо представить что-нибудь отвлеченное.

– Ты ничего не умеешь скрывать, – говорит она. – Особенно свою симпатию.

– А может я и не пытаюсь? У меня с необычными людьми быстро налаживается контакт. И я всегда с ними открыт.

– Опять обманываешь, – Поли засмеялась. – Придумай что-нибудь получше. Или отвечай честно.

– Вообще-то я хорошо лгу, – я засмеялся в ответ. – Просто кто-то сидит в моей голове. Только представь, если бы я тоже умел владеть маной. И знал бы все-все о тебе.

– Ты читал мои воспоминания.

– Твои воспоминания пятнадцатилетней давности?

– Сильно я не изменилась с тех пор, – ответила Поли. – Впрочем, неважно. Сегодня будем учиться использовать ману, чтобы противостоять Виктору.

– Подожди немного, – сказал я. – То есть ты будешь меня учить? Тогда…может сначала расскажешь, что из себя представляет мана? Это какая-то особая энергия? И чем она отличается от магии Виктора Бормана? Потому что сейчас у меня каша в голове.

– Мана – это продолжение тебя самого, – начала Поли. – Твое внутреннее сияние. Словами описать невозможно. Мана очень бурно реагирует на эмоции. Твое окружение меняется в зависимости от настроения. Если ты, например, чувствуешь боль, то гибнет все, с чем ты связан. Именно поэтому маной нужно учиться управлять. А магия мертвых… Виктор обучает своих соратников этому мастерству. Но я считаю, что это не больше, чем дешевые спецэффекты, которые тоже зависят от маны. Сам подумай. С помощью магии можно остановить время и даже вернуться в прошлое. Но ускорить время – нельзя. И изменить прошлое способны далеко не все. Для этого нужно иметь больше…

– Чем пару капель слёз? – догадливо продолжил я. – Мне Винсент целую лекция зачитал месяц назад о правилах мертвого мира. Только я тупой, что все равно ничего не понял. Вот, например, почему монстрам нужны именно слёзы? Почему не кровь?