Как же лик её премилый,
Обаятельнейший стан!
Вмиг влюблён он до могилы,
Чувств извергнувши фонтан!
Лес Величествен и пышен,
Гордый взгляд, в нём жизнь бурлит
Под лазурной неба крышей,
У него отрадный вид!
Он уверенно шагает,
Разрастаясь вширь и вдаль, —
Жизнь не мыслима иная,
Не родня ей Страх, Печаль,
В ней спокойствие, услада
И усилиям простор,
Чистой Дружбы сласть—отрада,
Шаг в Грядущее твёрд, скор.
Долгожители в Почёте,
Поросль силится вся в рост!
Все в Труде, а не в Зевоте,
Для улыбок ввек не пост.
Все живут одной семьёю,
Величая род свой, вид, —
Не подобен он Изгою,
Как и все, – лишь знаменит.
В лучшем Завтра он уверен,
Как хорош текущий день!
Каждый верен общей вере,
Потому растёт! Не пень…
Все Листочки, все – резные,
Как прекрасен их Парад!
Чувства светлые, святые,
В Дружбе милой все подряд.
Коли радость, – лучезарна!
А печаль, – то всех гнетёт…
В росте все всегда ударно,
Корнем вверх Лес не растёт.
Кто застынет вдруг в наклоне,
Вмиг подставят все плечо,
Тот не будет с горя в стоне,
А стройнее лишь ещё.
Зависть, склоки, затененье —
Их в помине вечно нет.
Чванство, дёготь самомненья
Не ведут свой грязный след…
Шелест чист и мелодичен,
Навевает душам блажь…
Мир Счастливый стал привычен:
«Он и каждого, и наш!
И не надо нам иного,
Бурный люб нам всем покой,
Каждый миг в Лесу всё ново,
Заскорузлость?то на кой?»
Потому авторитетно
Лес глядится с всех сторон.
А Стихия, будто Этна,
Всё ярится и урон
Нанести ему желает,
С корнем вырвать, растереть
В прах его в зловещем лае,
Потому и злости плеть!
Да, знать, силы на пределе:
«Можно так и хилой стать…
За меня пусть будет в деле
Отщепенцев подлых рать.
На моём все содержанье,
Все подкуплены чины,
Честь и Совесть в них в изгнанье,
Ярость, гнусность Сатаны;
Льют своё мне лебезенье,
Всё подачки ждут, скуля,
Не по мне чуть – вмиг сверженье!
И другой уж у руля».
Не родного все уж рода
И не племени давно:
Хорошо ль живёт, Свобода
Есть ему ль – им всё равно;
Бог один – Обогащенье
Да услада для утроб
И Стихии ввек служенье,
Всё и вся загнать чтоб в гроб.