Правовая социализация человека

По мнению Эриксона, примитивные и безжалостные тоталитарные идеологии особенно привлекательны для молодежи тех стран и общественных групп, которые в силу развития общественно-экономического прогресса утрачивают свою социальную идентичность (родовую, аграрную, национальную, классовую, правовую) и сталкиваются с глобальной эмансипацией и расширяющимся информационно-коммуникативным пространством. Это цивилизационное столкновение усложняет процесс самоидентификации молодых людей на российском социокультурном пространстве, поскольку привносимые глобализацией новые паттерны вносят в их умы сумятицу, которой и пытаются воспользоваться всякого рода манипуляторы. Необходимо также отметить, что депрессивные в экономическом смысле российские регионы становятся своего рода фабриками по «производству» деликвентной молодежи, которая не может реализовать свой творческий потенциал из-за того, что внешние неблагоприятные обстоятельства не позволяют ей профессионально идентифицироваться в соответствии со своими склонностями, способностями и талантами. Ведь «в большинстве случаев жизнь отдельных молодых людей нарушает неспособность установить именно профессиональную идентичность»[56 - Эриксон Э.Г. Детство и общество. СПб., 1996. С. 251.]. Чтобы спасти себя от полной деградации им приходиться «сверхидентифицироваться» с неформальными группировками, в которую они входят (плата за вхождение – потеря индивидуальности), и фактически деперсонализироваться, растворяясь в своей клике – монополизированном сообществе людей, недовольных своим социальным статусом и низко оценивающих систему нравственных и правовых ценностей, доминирующую в обществе. Такие молодые люди могут отличаться в высшей степени интолерантностью и вести себя агрессивно по отношению ко всем Другим, отличающимся от них цветом кожи, происхождением, культурными традициями или даже тем, что их дом находится на чужой улице. Эта нетерпимость есть всего лишь неадекватная защита от реальной угрозы стать субъектом «спутанного» сознания, которое потеряло свое «Я».

Подростки склонны создавать неформальные группировки, которые помогают им временно справляться с имеющимися трудностями идентификации. В рамках своей неформальной группы у них возникают общие образцы (стереотипы) восприятия, фильтрации и интерпретации полученной информации о себе, друзьях и врагах. Близкие им по духу товарищи помогают преодолевать комплексы неполноценности. Но если все-таки у подростка остаются сильные сомнения в собственной половой идентичности (например, из-за невозможности играть мужскую социальную роль вследствие постоянных унижений со стороны взрослых), то в его жизни могут появиться с высокой степенью вероятности деликвентные эпизоды.

Правосознание подростка отражает переходную психосоциальную стадию между детством и взрослостью. Поэтому в его правовой идеологии и системе аксиолантов присутствуют как нравственноправовые ценности, усвоенные им еще будучи ребенком, так и начала правовых представлений, которые ему еще только предстоит развить во взрослой жизни. В процессе выбора общественно-правовых идеалов, которые могли бы стать одним из оснований идентичности, молодые люди «сталкиваются лицом к лицу с проблемами идеологии и аристократии в их самом широком смысле, состоящем в том, что в пределах определенного образа мира и предопределенного хода истории к власти всегда приходят лучшие люди, а сама эта власть развивает в людях самое лучшее»[57 - Эриксон Э.Г. Детство и общество. СПб., 1996. С. 251.]. Молодые люди могут стать правовыми нигилистами или впасть в инфантильную апатию, когда убеждаются в том, что преуспевающие в обществе люди с высоким формальным статусом не желают брать на себя обязательств быть лучшими из лучших и быть социально ответственными гражданами.

Таким образом, в первичной правовой социализации человека можно выделить пять стадий, при прохождении каждой из которых он переживает определенный психосоциальный кризис, являющийся фундаментальным для его личностного становления, поскольку оказывает существенное воздействие на процесс формирования его правого сознания. В процессе прохождения первой стадии у ребенка складывается базовая установка (доверие или недоверие) к окружающему миру, которая в итоге определяет институциональные гарантии для принципа правопорядка. Во время второй стадии социализации появляются базисные аттитюды либо на самостоятельность и автономность, либо на патологическое сомнение и стыд, детерминирующих отношение ребенка к разрешениям и запретам взрослых, которое впоследствии распространяется на моральные нормы и юридические законы. Результатом третьей стадии является не только введение моральных установок, ограничивающих дозволенность собственных действий, но и задание направления движению к возможному и реальному, которое связывает мечты раннего детства с целями активной общественно-правовой деятельности. Четвертую стадию можно считать своего рода пропедевтическим курсом основ правовой культуры общества, при прохождении которого ребенка получает первичные знания о своих основополагающих естественных правах и свободах. При прохождении пятой стадии у подростка появляется возможность благодаря развившейся у него способности к обобщению адекватно определить свой социально-правовой статус, а также понять и осмыслить важность выполнения им определенного комплекса общественно-правовых ролей. Здесь важно также отметить, что преодоление стадийного психосоциального кризиса еще не гарантирует от появления других его решений на более поздних этапах правовой социализации.

1.3. Вторичная правовая социализация

Поиск решения проблемы вторичной правовой социализации относится к числу актуальных вопросов современного социально-антропологического дискурса. Ведь в глобализирующемся и трансформирующемся мире перманентно происходят парадигмальные изменения в системе правовых ориентиров, установок и ценностей человека. Глобализация разрушает традиционные общественные уклады и создает кросскультурное социальное пространство, где одним из доминирующих факторов становится жесткая конкуренция. Чтобы не быть аутсайдером в этой конкурентной борьбе и адекватно реагировать на внешние вызовы и угрозы, человек должен динамично развивать свои творческие способности и уметь адаптироваться к меняющимся общественно-правовым условиям, не изменяя при этом своим экзистенциальным интересам. Поэтому одной из основных функций вторичной социализации является трансформация системы общественно-правовых ценностей личности с целью ее адаптации (без экзистенциального раздвоения) к новым реалиям жизни. Правовые установки и поведенческие ориентиры современного человека должны соответствовать духу нового времени.

Фундаментальную угрозу для успешного протекания процесса вторичной правовой социализации представляет отчуждение индивида от своего «Я». Из-за собственного конформизма и в угоду внешним силам он может отказаться от своих духовных запросов и интересов. Это приведет его к глубокому внутреннему опустошению и моральной деградации.

Правовая социализация должна иметь гуманистическую направленность, когда в качестве ее основной задачи выступает формирование системы правовых аксиолантов и установок, которые способствовали бы раскрытию всего творческого потенциала личности. Она не должна носить авторитарного характера, поскольку в противном случае неизбежно будет способствовать ущемлению естественных прав и свобод человека. Объективное право превращается при авторитарных общественных отношениях лишь в один из инструментов социального насилия, используемого для закрепощения личности. Авторитарная правовая социализация является по своей сути процессом отчуждения индивида от своих прав и свобод, когда он становится не субъектом (носителем и творцом) права, а лишь объектом права Другого. Ему приходиться отказываться от многих базовых ценностей (свободы, справедливости, гуманизма), которые должны лежать в основе трансформирующейся системы аксиолантов современной правовой культуры. В последнее время многие традиционные ценности утрачивают свое значение под воздействием глобализации и общественного прогресса.

В той или иной степени элементы авторитаризма присутствует практически в каждом психосоциальном механизме правовой социализации человека, поскольку предполагают применение различных санкций за его проступки с целью коррекции поведения. Но доминантами они становятся лишь при авторитарных социальных отношениях, когда эгоистические интересы тоталитарных лидеров политических организаций и общественных объединений (молодежных, клановых, религиозных и т. д.) ставятся ими выше базовых ценностей и первичных добродетелей человека. Авторитарная политическая элита создает для граждан моральный кодекс, в котором главными и первичными добродетелями признаются верность «сюзерену», терпение и покорность. По сравнению с ним установки естественного права становятся чем-то второстепенным. Поэтому авторитарная правовая социализация приводит к амбивалентной «ненормальности» правосознания человека, когда он испытывает когнитивный и аксиологический диссонанс из-за несогласованности норм естественного права и «законных» требований авторитарной элиты.

Русский правовед И.А. Ильин утверждал, что правосознание – это «некая духовная дисциплинированность инстинкта, которая вызывает в нем живое чувство ответственности и сообщает ему известное чувство меры во всех социальных проявлениях человека»[58 - Ильин И.А. О монархии и республике. М., 1994. // Ильин И.А. Собр. соч.: в Ют. Т. 4. С. 449.]. Авторитаризм в общественных отношениях вызывает у человека «неживое», «некрофильное» чувство ответственности, совершенно искаженное чувство меры, отрицание фундаментальных ценностей и первичных добродетелей. Мыслитель-гуманист Э. Эриксон относит к первичным добродетелям надежду, силу воли, целеустремленность, компетентность, верность, любовь, заботу и мудрость. По мнению американского психоаналитика, данные личностные качества формируются у человека в процессе успешного преодоления им восьми стержневых возрастных психосоциальных кризисов. Этот перечень базисных добродетелей «эволюция заложила как в базальный план стадий жизни, так и в базальный план институтов человека»[59 - Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 264.]. Успех вторичной правовой социализации индивида напрямую зависит от полноты набора у него фундаментальных личностных качеств. Отсутствие у субъекта какой-либо из первичных добродетелей приводит к спутанности его правосознания, мешающей адекватно оценить правовую реальность и найти правильные ориентиры для общественной деятельности.

Сущность правовой социализации человека заключается в необходимости последовательного преодоления ряда психосоциальных проблем, генетически связанных с фундаментальными возрастными кризисами и обретением им статуса полноценного субъекта общественно-правовых отношений. Пять базисных возрастных кризисов детерминируют для агентов первичной правовой социализации соответствующее количество актуальных задач, направленных на формирование у человека: во-первых, фундаментальной установки на доверие к окружающему миру, являющейся психосоциальным истоком институциональных гарантий принципа правопорядка; во-вторых, аттитюдов на самостоятельность и автономность, определяющих отношение к разрешениям и запретам, которое впоследствии будет распространено на моральные нормы и юридические законы; в-третьих, нравственно-правовых установок, ограничивающих дозволенность собственных действий по отношению к Другому и задающих стратегическое направление движению к возможному и реальному, которое связывает мечты раннего детства с целями активной общественно-правовой деятельности; в-четвертых, системы аксиолантов, гармонично связанных с ценностями правовой культуры общества; в-пятых, комплекса представлений о естественных правах и свободах, социально-правовом статусе личности и гражданских обязанностях. Необходимо здесь также отметить, что из-за наличия ряда негативных факторов в развитии российского суперэтноса (необычайной силы исторической инерции, авторитарных традиций, сложных геополитических условий, глобальных вызовов «гонки наций») успешное решение данных задач требует приложения значительных усилий со стороны агентов правовой социализации. Если их не удается разрешить за период раннего становления человека (первичной социализации), то их решение вынужденно переносится на время его прохождения вторичной правовой социализации, когда субъект уже сформировался как личность. Данное обстоятельство значительно усложняет работу агентов социализации. Для комплексного решения этих фундаментальных задач нужно целенаправленно осуществить ряд сложнейших социальных мероприятий, проведение которых является объективной необходимостью для успешной модернизации российского общества.

Отличительным признаком вторичной правовой социализации является то, что ее объектом выступает взрослый человек. «Вторичная социализация – это каждый последующий процесс, позволяющий уже социализированному индивиду входить в новые сектора объективного мира его общества»[60 - Бергер П„Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995. С. 214.]. В процессе вхождения в новые области ему суждено пережить три возрастных психосоциальных кризиса. При успешном их преодолении человек становится обладателем таких базисных добродетелей, как Любовь, Забота и Мудрость. Тогда уже можно говорить о его зрелости и целостности как субъекте общественно-правовых отношений. Поэтому нельзя полностью согласиться с мнением социологов П. Бергера и Т. Лукмана о том, что вторичная социализация представляют собой интернализацию институциональных или институционально обоснованных подмиров, которые в основном «представляют собой частичные реальности, в отличие от «базисного мира», приобретенного в процессе первичной социализации»[61 - Там же. С. 224.]. Вторичная социализация интернализирует не только частные подмиры, но и формирует такие базисные человеческие качества, как постнарциссическую любовь к Другому, заботу о молодом поколении и мудрое стремление к порядку и смыслу. Становление этих качеств определяет периодизацию вторичной правовой социализации человека.

Каждое базисное качество человека является одной из системообразующих детерминант его правового сознания, характеризующегося эмоционально-чувственными, аксиологическими, когнитивными и нормативными составляющими, набор которых имеет для каждого индивида не только общий, но и частный характер. Но этому личностному набору компонент требуется легитимация, т. е. признание социумом его уместности и соответствия паттернам существующей общественно-правовой системы. В процессе исторического развития данная система трансформируется, и соответственно этому процессу меняются принципы, порядок, правила, духовные и материальные символы легитимации.

Для установления надежных коммуникативных связей субъекту необходимо усвоение специфическиролевого словаря, который поможет ему передавать и получать смысловую и оценочную информацию, необходимую для защиты своих прав и свобод. Данный словарь является результатом интернализациии ценностно-смысловых полей с набором соответствующих доминант, отражающих особенности и статус той социальной группы, в которую входит индивид. Его субъективная идентификация заключается в поиске и даче ответа на вопрос об отношении к себе как к личности с соответствующим набором ролей и норм общественного поведения. Самоидентификация личности входит в процесс вторичной правовой социализации.

Первичная социализация закладывает фундамент для вторичной правовой социализации. Взрослый человек имеет уже сформировавшееся «Я» и свое интернализированное жизненное пространство. В процессе социализации его душевный мир нельзя заново полностью сконструировать, поэтому у субъекта правосознания могут возникнуть трудности с согласованием уже интернализованного мира с новыми интернализациями. По мнению П. Бергера и Т. Лукмана, для решения этой проблемы, т. е. установления и поддержания логичности, последовательности и согласованности вторичной социализации, «предполагается использование концептуальных процедур, интегрирующих различные системы знания»[62 - Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995. С. 227.]. Социологи предупреждают, что этим процессом можно манипулировать, создавая дополнительные когнитивные условия, являющиеся внешними и генетически не связанными с необходимым набором личностных и профессиональных качеств, для того чтобы в общественно-ролевой иерархии человек занял место в соответствии со своими способностями и талантами. Например, в прошлом веке такие внешние условия были созданы при процедуре назначения на государственную гражданскую службу в Ирландии, когда кандидату необходимо было сдать экзамен по гэльскому языку (всего в мире насчитывается около 60 тыс. его носителей, основная часть которых проживает

в Шотландии). Знание этого языка никоим образом не способствовало выполнению чиновником своих функций, и требование владения им было дополнительным барьером для занятия государственной должности. Внешние условия затрудняют вертикальную и горизонтальную мобильность граждан. Если их становится непомерно много, то они приводят общество к застою, а затем и к большим социальным потрясениям.

В ходе социализации происходит своего рода общественное распределение правового знания, которое идет в зависимости от принадлежности субъекта к той или иной социальной группе (например, в виде классовых вариантов). Вторичная правовая социализация дает субъекту специфически-ролевые правовые знания, которые ему позволяют осуществлять свою деятельность в соответствии с нормами и стандартами, принятыми в его общественной группе. Следование индивида принятым стандартам правового поведения не вызывают непонимания и отчуждения со стороны окружающих, что дает ему возможность чувствовать себя комфортно, пребывая в своей социальной среде.

Характер вторичной правовой социализации напрямую зависит от специфики и статуса той социальной роли, которую готовится выполнять индивид. Поэтому, несмотря на то что вторичная социализация имеет свои фундаментальные психосоциальные и ментальные инварианты, тем не менее она отличается большой вариативностью, связанной с исторически сложившимся разделением труда. Так, в современном обществе человеку надо будет пройти большой и нелегкий путь, чтобы стать судьей. Его деятельность приукрашивается достаточно сложными ритуалами, символами и даже в некоторой степени фетишизмами. Например, к фетишам можно отнести молоток российского судьи, обязательное наличие которого не прописано ни в одном отечественном законе. Отношение многих судей к нему проявляется не только как к обычному предмету, с помощью которого можно привлечь внимание при объявлении своего решения или прекратить бурные споры, но и как к некоему сакральному символу безусловного признания его власти и силы.

Если же судьба не была благосклонна к человеку и ему приходится выполнять социальные роли невысокого статуса, то он вряд ли станет глубоко идентифицировать себя с ними и будет нуждаться в легитимациях компенсаторного характера. Не получая таких компенсаций, он будет выражать недовольство своим социально-правовым положением и постарается его изменить. Для этого он может даже попытаться сменить существующий политический режим или изменить весь общественный строй. Психосоциальную основу всех социальных революций составляют мотивации достижения человеком высокого личностного статуса и самоуважения. Если искусственно созданные иррациональные (с точки зрения общественного прогресса) фильтры и барьеры затрудняют смену индивидом своего статуса и той роли, которая не удовлетворяет его потребности в самореализации, то он перестанет поддерживать такой правовой порядок и неизбежно станет на очищающий путь нигилизма и революции. Для того чтобы избежать такого радикального сценария общественного развития, следует гуманизм сделать фундаментальным принципом вторичной правовой социализации. Тогда у субъекта появится возможность полностью раскрыть свой положительный потенциал личностного становления, а общество сможет пойти по пути прогресса эволюционным путем без гражданских беспорядков и революционных потрясений.

Общественное взаимодействие субъекта с агентами вторичной правовой социализации может носить формализованный и даже анонимный характер, поскольку они выполняют свою роль как институциональные функционеры, официально репрезентирующие стандарты социального поведения, и им не обязательно надо быть значимыми в других отношениях. «При вторичной социализации роли характеризуются высокой степенью анонимности, то есть они весьма удалены от их индивидуальных исполнителей»[63 - Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995. С. 215.]. Многочисленные институциональные функционеры используют и передают субъекту одобренную элитой систему общественно-правовых ценностей. Поэтому, используя современные информационные технологии, они могут позволить себе быть анонимными, поскольку достаточно легко заменяемы. Конечно, полицейские, судьи, государственные чиновники, преподаватели вузов отличаются субъективно в большой степени друг от друга, но все они, как агенты социализации, вполне взаимозаменяемы. Этому способствует также и то, что ценностно-смысловое содержание, которое усваивает индивид в ходе вторичной правовой социализации, обладает значительным количеством ментальных инвариантов естественного права, составляющих основу общественного правосознания. Поэтому не столь важно, кто будет закреплять в сознании индивида такие ценности, как неприкосновенность частной жизни или уважение прав и свобод Другого. Важно то, чтобы эти аксиоланты были закреплены в правосознании индивида. Необходимо здесь также отметить, что анонимность агентов правовой социализации является фактором, способствующим их отдалению и отчуждению от граждан, развитию у функционеров таких негативных качеств, как безответственность, равнодушие и вседозволенность.

Одной из особенностей вторичной правовой социализации является то, что взрослый человек относительно легко может отказаться от интернализации правовой реальности, процесс которой проходит в этот возрастной период. Ведь ее суть заключается в превращении внешних социально-правовых форм в достаточно устойчивые внутренние установки, нормы и ценности. Как известно, сами внешние формы подвержены трансформации вследствие развития общественно-исторического прогресса, кроме того, коллективные представления о них в значительной степени мифологизированы. Поэтому изменения социально-правовых форм и развенчание их мифической сакральности приводят к необходимости изменения правовых представлений, имеющихся у субъекта.

Если в период своей юности молодые люди боятся потерять свое «Я» и усиленно отстаивают собственную идентичность, то новоиспеченные взрослые полны желания и готовности «слить свою идентичность с идентичностью других»[64 - Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 252.]. Взрослые люди уже способны в полной мере проявлять свою нравственную силу, связывать себя общественно-правовыми отношениями и пойти для этого на значительные жертвы и компромиссы, не боясь потерять свою идентичность и лишиться своего «Я». Они психологически готовы контролировать проявления своих эмоций и чувств. Эти способности помогают им справляться с возникающими социально-правовыми конфликтами. Для торжества базовых добродетелей взрослые люди не должны испытывать страха по отношению к ситуациям, требующим отказа от собственных узкоэгоистических интересов. Социальную и гражданскую зрелость, готовность поступиться своими интересами и пристрастиями они должны в силу своего статуса взрослого человека проявлять в различных общественно-правовых ситуациях: заключении брачного союза, солидарной борьбе за свои трудовые права, формировании институтов гражданского общества, противодействии правонарушителям и т. д. Если человек постоянно избегает таких ситуаций, когда ему необходимо проявлять себя в качестве полноценного и зрелого субъекта права, демонстрировать свою гражданскую зрелость и накопленный социальный опыт, необходимый для личностного становления, то он рано или поздно разрывает свои социальные связи с Другим, и у него появляется глубокое чувство одиночества и изолированности, приводящее к самопоглащению и саморазрушению личности своими же узкими интересами и нереализованными мечтами.

Когда ученики 3. Фрейда спросили его о том, что обычный взрослый человек должен уметь хорошо делать в первую очередь, то он не стал вдаваться в пространные рассуждения и лаконично ответил: «Любить и работать». По мнению Э. Эриксона, основатель психоанализа в своем ответе «имел в виду общую плодотворность работы, которая не поглощала бы индивидуума до такой степени, когда он теряет свое право или способность быть генитальным и любящим существом»[65 - Эриксон Э. Г. Детство и общество. СПб., 2002. С. 253.]. Под генитальностью здесь подразумевают алгоритм использования присущих определенной культуре нормативных способов подбора сексуальных партнеров, сотрудничества и соперничества между членами сообщества. Данный набор правил закрепляется в моральных и правовых нормах, регулирующих деятельность человека. Работа не должна мешать ему не только активно заниматься естественным воспроизводством, но и развивать свой духовный потенциал, устанавливая тесные коммуникативные связи с Другим на основе уважения его личных прав и свобод.

Успешность протекания процессов вторичной правовой социализации человека определяется во многом результатами преодоления им базисного психосоциального кризиса, который по своей сути есть выбор между двумя альтернативами взрослой жизни: либо это путь одиночества и социальной изоляции, ведущей к потери своей целостности как субъекта общественно-правовых отношений, когда в его психосоциальном настрое индивида доминирует чувство бессмысленности собственного существования, либо это путь любви к жизни, гуманистической социализации, коммунитарности, обретения личностью своей цельности и гражданской зрелости. Эффективность вторичной правовой социализации человека объективно зависит от наличия у него способности любить Другого, а также возможности творчески и плодотворно работать.

Гуманистическая правовая социализация представляет собой эволюционный процесс количественных (возрастных) и качественных (психосоциальных) изменений человека. Внешние вызовы, характеризующиеся возникновением на этом пути проблем и трудностей, способны значительно исказить гуманистические импульсы фундаментальных антропологических законов (установок естественного права) и даже детерминировать инволюционные тенденции. В этих случаях становится уместным говорить о неправовых формах социальной жизни и дегенеративных установках индивида.

Перед взрослым человеком стоит стержневой вопрос для его социального бытия: как выйти за пределы узких индивидуальных интересов и получить единение с другими людьми, добившись их признания его как личности? Ответы на данный вопрос могут быть совершенно различными. «Они могут воплощаться в поклонении животным, в принесении людских жертв, в милитаристских захватах, в погружении в роскошь, в аскетическом самоотречении, в одержимости работой, в художественном творчестве, в любви к Богу и любви к человеку»[66 - Фромм Э. Искусство любить. СПб., 2004. С. 7.]. В своей теории любви Э. Фромм высказывает идею, что осознание человеком своей отдельности без воссоединения в любви является источником стыда, вины и тревоги. Если индивиду не удается преодолеть свою изолированность, то его ожидает безумие, когда внешний мир перестает для него существовать.

В нашем мире многие люди часто выбирает алкоголизм и наркоманию в качестве форм забвения своей изолированности и социальной отчужденности. Несмотря на усиливающуюся морально-психологическую деградацию при таком выборе, когда этические и правовые нормы перестают быть регуляторами их поведения, эти люди, тем не менее, страдают от чувства вины и угрызения совести. Они пытаются убежать от чувства одиночества и вины, находя свое спасение в алкоголе и наркотиках. Но, когда их наркотическое действие заканчивается, то внутренняя боль приходит к ним снова. Для того чтобы еще больше затуманить свое сознание, они начинают пить чаще и больше, попадая в замкнутый и порочный круг зависимости, который очень сложно разорвать без посторонней помощи и социальной поддержки. Французский писатель-гуманист А. де Сент-Экзюпери рассказывает в сказке «Маленький принц» очень невеселую историю о пьянице, который пил для того, чтобы забыть о том, что ему совестно. А стыдно ему было, как оказалось, от того, что он пьет. Маленький принц остался в большом недоумении и разочаровании от разговора с пьяницей, который ведет такое бессмысленное существование. Писатель помещает пьяницу на отдельную планету, тем самым подчеркивая его изолированность и одиночество. В реальной жизни эти люди также одиноко и бессмысленно живут на своих изолированных планетах, которые мчатся по кривой вниз к катастрофе. Они остро нуждаются в психосоциальной помощи и моральной поддержке. Но существующие механизмы социализации современного потребительского общества практически не задействованы в оказании полноценной психосоциальной помощи таким людям. Это связано с тем, что фундаментальным основанием организации современного социума стал принцип атональности и конкуренции, который способствуют дальнейшему падению аутсайдеров на социальное дно.

В потребительском обществе многие люди выбирают сексуально-оргиастический способ решения проблемы своего одиночества. Для них, «чья отчужденность непреодолима иными способами, половое удовлетворение по своим функциям не слишком-то отличается от алкоголизма и наркомании. Оно становится отчаянной попыткой избежать тревоги и страха одиночества, но в результате ведет к еще большему увеличению чувства отделенности, поскольку половой акт без любви никогда не может перекинуть мост над пропастью, разделяющей два человеческих существа. Разве что на краткий миг»[67 - Фромм Э. Искусство любить. СПб., 2004. С. 7.]. Вызванная несовершенством и срывами социализации, психосоциальная изолированность таких индивидов является одной из основных причин их половой распущенности и невозможности полного искоренения проституции в современном обществе. Но ведь между существующими моральными установками, естественным правом и действующими нормами позитивного права существует генетическая взаимосвязь. Поэтому, нарушая существующий в обществе этический кодекс, человек неизбежно становится также и на путь отрицания юридических норм.

У каждого взрослого человека есть экзистенциальная потребность в осуществлении своей деятельности, матрица которой формируется в зависимости от имеющейся у него открытой системы ориентиров, установок и аксиолантов, образовавшейся в результате прохождения им базисных возрастных психосоциальных кризисов. Первый такой фундаментальный кризис, который приходится на жизнь взрослого человека, вызван объективной эволюционной потребностью в единении с Другим. В зависимости от степени успешности его прохождения начинают доминировать конструктивные или деструктивные психосоциальные установки в правосознании субъекта, определяя направленность и алгоритм его общественно-правовой деятельности. Социально-коммуникативное единение с Другим способствует плодотворной работе, благодаря которой происходит реализация творческого потенциала личности. Без уважения прав и свобод Другого невозможно установить с ним отношения на экзистенциальном уровне, на котором только и возможно созидательное объединение в совместной интеллектуальной и художественной деятельности. Если же экзистенциального единения с Другим не происходит, то индивид обречен на одиночество и изолированность, погруженность в депрессию и скуку, которые обрекают его на одну из самых страшных для живого существа мук – бездействие, приводящее человека к полной деградации как личности. «Ведь безделье означает полную импотенцию, в которой сексуальная импотенция составляет только малую долю. Спасаясь от этих невыносимых ощущений, человек готов испробовать любые средства – от сумасшедшей работы до наркомании, жестокости и убийства»[68 - Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. М., 2008. С. 140.].

Безделье становится бичом нашего времени. Благодаря научно-технической революции неимоверно возросла общественная производительность труда, ставшая объективным фактором, способствующим появлению паразитических социальных групп, которые весьма активно включаются в процесс потребления, но при этом совершенно не участвуют в общественном производстве. М. Ломоносов сравнивал таких людей с неподвижной болотной водой, которая «кроме смраду и презренных гадин ничего не производит». Социально паразитирующие индивиды быстро психологически деградируют, морально разлагаются, и поэтому обладают «спутанным» правосознанием с деформированной системой аксиолантов. Они легко преступают закон. Для того чтобы таких индивидов социализировать, их необходимо активно подключать к труду – производству духовных и материальных благ. Ведь только деятельный человек может успешно социализироваться. Духовной импотенции человека способствует застойное общество, в котором доминируют застывшие социальные формы, создающие различные препятствия для реализации им своего творческого потенциала. Мощные социальные перегородки для вертикальной мобильности, идеологическое табу на либеральные и реформаторкие идеи, экономическая стагнация, деградирующий бюрократический аппарат государственной власти – все это является факторами застойного общества, препятствующими прогрессу и становлению гуманистической направленности социализации человека, в результате которой он смог бы стать полноценной субъектом права, осуществляющим общественно-полезную деятельность и уважающего права и свободу Другого.

Отличительной чертой постиндустриального общества является его социальная мобильность и динамичность, позволяющие быстро трансформировать или менять морально устаревшие механизмы правовой социализации. В таких условиях люди имеют реальную возможность для успешной реализации своего творческого потенциала, поскольку могут относительно легко, несмотря на жесткую конкуренцию между ними, переходить из одной социальной группы в другую, меняя свое место жительства, профессию, область деятельности и статус. Они могут перемещаться из одной страты в другую и двигаться как по горизонтали, так и по вертикали социальной лестницы. Тем не менее, здесь необходимо отметить, что краеугольным камнем постиндустриального общества не стал принцип гуманизма, а тщательно культивируемая идея все возрастающего потребления. Из-за этого человек вынужден сужать свое личностное бытие до той узкой социально-производственной роли, которую он для себя выбрал. Рыночные законы становятся доминирующей силой в жизни индивида и диктуют ему свою волю. Потребительское общество преднамеренно сдерживает свободное развитие творческого потенциала личности и превращает ее в частичку человеческого капитала – интенсивного производительного фактора хозяйственной жизни, которая развивается по жестким рыночным законам. Такое буржуазное закрепощение человека, когда его значение определяется лишь через призму получения прибыли от его трудовой деятельности, приводит индивида к потере смысла своего существования и к отчуждению от социальной деятельности.

В современном буржуазном обществе социализация становится лишь средством формирования обезличенного человеческого капитала и приобретает все более авторитарный характер. Наш мир все более переполняется «маленькими людьми», которые стали его «господами» и теперь «проповедуют покорность, скромность, благоразумие, старание, осторожность и длинную вереницу остальных маленьких добродетелей»[69 - Ницше Ф. Так говорил Заратустра. М., 1990. С. 249.]. Но эти маленькие добродетели, которые не развиваются на базе фундаментальных принципов гуманизма и справедливости, не спасают мир от большого зла. Ведь именно в Европе разгорелись две мировые войны, унесшие десятки миллионов человеческих жизней. Хотя, по утверждению Ф. Ницше, нынешний европеец – это «измельчавшая, почти смешная порода, какое-то стадное животное, нечто добродушное, хилое и посредственное»[70 - Ницше Ф. По ту сторону добра и зла // Ницше Ф. Соч. в 2 т. Т 2. М., 1990. С. 62.]. Такие «стадные животные» заботятся лишь о собственном материальном потреблении. Их действия подчиняются только логике борьбы за жизненно важные ресурсы. В погоне за вещами они отчуждаются от своего экзистенциального начала, перестают быть полноценными субъектами правовых отношений и превращаются в практически обезличенные объекты, которые как товар имеют свою рыночную стоимость и соответствующие ценники. Личные права и свободы волнуют таких людей лишь настолько, насколько их нарушение затрагивает процесс материального потребления. Но человек не является вещью, поэтому он начинает испытывать экзистенциальную раздвоенность, приводящую к деформациям правового сознания. Для того чтобы избавиться от чувства раздвоения своего существования и отчуждения от своего Я, индивид может начать непомерно идентифицировать себя со своей социальной группой (клановой, этнической, религиозной, политической, профессиональной и т. д.), когда коллективные интересы начинает гипертрофированно доминировать надличностными. Вторичная социализация спасает человека от одиночества, но она не должна превращать его в некое «Оно», когда в угоду чужим социальным интересам он забывает о своем духовном предназначении, перестает быть личностью и превращается в вещь, становясь лишь элементом объективированной общественно-правовой реальности.