Перстень Луизы

– А о чем ты так долго разговаривал с ними утром, прежде чем они разошлись в разные стороны? – не унимался Александр.

– Перед тем как найти преступника, нужно выполнить ряд обязательных процедур, главной из которых является тест, определяющий смогут или не смогут они разыскать вора, – пояснял Рашидик.

– Что же это за тест? – поинтересовался Виктор с недоверчивой улыбкой.

– Тестирование происходит следующим образом. Я им показываю какой-нибудь предмет, а затем прошу одного из сотрудников спрятать его на территории госпиталя в какое-нибудь укромное местечко. И если люди из «Сесайтис» отыщут этот предмет в течение часа, то и вор будет найден обязательно. В данном случае я показал им купленный мной новый замок, и сейчас они его ищут, – спокойно разъяснил Рашидик.

– Но что это за шум? – удивилась Татьяна, выглянув в окно.

Действительно, у дальнего корпуса послышались крики, и почти сразу же появилась многочисленная толпа людей, громко выкрикивающих какие-то слова. Затем туркан подошел к главному врачу и протянул ему тот самый замок, который запрятали по распоряжению Рашидика. Он шепнул главврачу несколько слов на ухо, после чего все направились к административному корпусу.

– Что он тебе сказал? – тихо спросил Виктор.

– Туркан говорит, что раз они нашли замок, то и вор в скором времени будет найден, – уверенно произнес Рашидик и пошел за толпой.

– Какая-то глупость… – поджав губы, заявила Татьяна, не переставая следить за происходящим через окно.

В этот день плановых операций не было – опять отсутствовало электричество. Быстро закончив принимать больных, советские врачи вышли на площадь перед административным корпусом, где собралось очень много людей, внимательно наблюдавших за работой «следователей» из «Сесайтис».

Рашидик, туркан и некоторые административные работники сидели под навесом в деревянных креслах, а перед ними под палящим солнцем выстроилась группа мужчин. Это напоминало театр, где в почетной ложе сидели высокопоставленные лица, которых угощали холодными напитками, так необходимыми в такую жару. Вдоль шеренги ходили трое людей из общества «Сесайтис» и что-то громко выкрикивали, размахивая перед собой длинными прутьями, напоминающими виноградные лозы, сплетенные в пучок. Это напоминало танец колдунов, прутья со злым свистом пролетали почти у самых лиц «подсудимых», вызывая у них явный страх – это было заметно по выражениям их лиц. Казалось, что люди, стоявшие в шеренге, находились под гипнозом. Литые мышцы «колдунов» играли в палящих лучах солнца, как волны в океане, а черная кожа блестела, так как была мокрой от обильно выделявшегося пота. Толпа стояла молча, завороженно наблюдая за происходящим.

– Что происходит? – спросил Александр у Чарлза.

– Пока вы принимали больных, – сообщил Камара, – уважаемые гости очертили круг подозреваемых и построили их в шеренгу, чтобы затем выбрать из них того, кто украл лобовое стекло.

– Ну а что будет, если кто-то не захочет становиться в шеренгу и подвергать себя вот такому испытанию? – спросил Вадим.

– Наши люди очень боятся общества «Сесайтис» и не хотят иметь в их лице врагов. Я, например, не могу припомнить случая, чтобы кто-то отказал им в любой просьбе, – уверенно произнес Чарлз.

– Посмотри туда – на шеренгу. Почему туркан, после того как заглянул в ручное зеркало, вывел из нее двух человек? – спросил Александр.

– Они невиновны, – пояснил Камара.

– Сейчас осталось только четверо подозреваемых, а движения колдунов становятся еще более энергичными и размашистыми. Сколько же идет это… «представление»? – поинтересовалась Татьяна.

– Уже прошло два часа, – ответил Чарлз. – Вопрос серьезный, быстро его не решишь.

Хирург представил себе, как тяжело было стоять людям в шеренге под палящим солнцем, которое находилось в зените. Перед твоим носом со свистом пролетают скрученные прутья, и ты не можешь ни шевельнуться, ни попросить воды. Колдунам-то проще: они периодически сменяют друг друга и отдыхают под навесом, где могут напиться. Руководящий всей этой процедурой туркан то и дело подходит к шеренге и заглядывает в ручное зеркало, обрамленное черным деревом с алмазами. Потом он отпускает невиновных.

Через какое-то время в шеренге остались только Роф и еще один подозреваемый. Тукан подошел к ним, заглянул в зеркало, взял водителя за руку и повел под навес. Они о чем-то долго беседовали, после чего мистер Роф, весь дрожа, медленно покинул территорию госпиталя.

Туркан подошел к главному врачу и сказал, что лобовое стекло украл мистер Роф. Он отвез его в Сефаду, где продал за 200 леонцев владельцу «Пода-Пода». Отпустили преступника потому, что он обещал вернуть стекло в течение трех дней. Если же Роф не вернет украденное или не возместит ущерб, то 20 августа он умрет страшной смертью.

– Ой, какие страсти! – улыбнулся Вадим. – Поехали по домам. Не знаю, как вы, но я от жары и всего этого театра чертовски устал.

На другой день русские доктора даже не вспоминали о «следствии», выглядевшем так несерьезно. Но после обеда в офис пришел главный врач, который первым делом заговорил о вчерашнем «представлении».

– Мистер Роф вчера вечером прибежал в полицию и попросил посадить его в отдельную камеру, потому что он боится мести со стороны общества «Сесайтис», – сообщил Рашидик.

– А как же тогда его признание в содеянном? – удивился Вадим.

– Да в такую жару и при таком психологическом давлении любой признается в том, чего никогда не делал! – воскликнула Татьяна.

– Мне показалось, что люди, стоявшие в шеренге, были подвергнуты гипнозу со стороны туркана. Вы заметили, что в их глазах были какое-то безразличие и отчужденность? – спросила терапевт.

– Я не могу говорить ни о каком гипнозе. Но мистер Роф заявил в полиции, что его принудили к самооговору и что он просит посадить его в тюрьму, так как боится за свою жизнь, – сказал Рашидик.

– А почему не допросили владельца «Пода-Пода», которому было продано лобовое стекло? – поинтересовался Вадим, но ответа на свой вопрос так и не услышал.

– Что бы мы ни говорили, но сейчас и машина «скорой помощи» не на ходу, и потрачено 500 леонцев на проведение так называемого «следствия», – сказал Александр. – Я не склонен думать, что можно поставить точку в деле. Боюсь, что скоро мы вновь вернемся к этой странной истории…

11

Мистер Роф лежал без движения, но его прерывистое дыхание было слышно на расстоянии. Внутривенно ему вливались растворы и вводились различные медикаменты.

От его родственников было известно, что в таком состоянии бывший водитель находится уже сутки, а когда еще был в сознании, то слезно просил оставить его в покое, вспоминая все время общество «Сесайтис».

Он умер через четыре часа после того, как его доставили в госпиталь…

Никто из медперсонала не пожалел мистера Рофа – все были уверены в том, что смерть его связана с «Сесайтис». Но анализ истории болезни водителя, результатов его клинического обследования и лабораторных данных показал, что мистер Роф страдал сахарным диабетом, лечением которого практически не занимался. По-видимому, у него развилась гиперосмалярная кома, об этом говорили и запах ацетона изо рта, и ряд лабораторных данных.

Но население города твердо было уверено, что общество «Сесайтис» сделало свое дело…

Русские врачи никак не могли понять, почему все случилось именно в тот день, который назвал туркан? Впрочем, за время, что им пришлось проработать в этой стране, они много раз с удивлением смотрели на происходящее вокруг и не могли дать логичного объяснения многим загадочным явлениям.

В большинстве своем странности происходили с участием общества «Сесайтис». Говорили, что его члены могли даже зомбировать людей. Одним из примеров стал удивительный случай с доктором Кабо, который однажды куда-то пропал.

Поначалу решили, что это – результат пьянки. Но все знали, что после любой, даже самой изобильной гулянки Кабо обязательно приходил на работу, однако он не появился ни на следующий день, ни на третий… Главный врач поинтересовался у жены Кабо, где ее муж, но и она ничего не смогла сказать о его местонахождении.

Доктор отсутствовал несколько дней, а потом появился – ранним утром, с бритой головой, с венчиком из засохшей травы на ней и пучком какого-то колосового растения в правой руке. Он был явно заторможен и не отвечал на вопросы. На следующее утро Кабо оставался в таком же состоянии и, что самое главное, был трезв.

Уже потом, дней через семь, он рассказал, что был похищен обществом «Сесайтис», члены которого доставили его в лес. Но где он был, вспомнить не может. Кабо все время твердил, что он выше всех, что наделен сверхъестественной силой и что может очень многое…

Врачей поразило то, что он стал более молчаливым и совершенно перестал употреблять спиртные напитки.

Рашидик предположил, что общество «Сесайтис» похитило доктора – оно и раньше воровало нужных им людей. Но доктор Кабо, по-видимому, не подошел ему, и его отпустили, вылечив от алкоголизма…

12

Пребывание за границей наложило свой отпечаток на поведение хирурга и его жены: они стали лучше относиться друг к другу, старались доставлять радость в любых мелочах. Для Вадима, поднимающегося рано утром, теперь не составляло труда после выполнения зарядки приготовить завтрак и пригласить жену к накрытому уже столу (он научился хорошо готовить кофе по-ливански из зерен). Они очень скучали по своим детям, которые остались в России с родственниками Надежды (девочке было девять лет, а мальчику – только пять). Письма из Советского Союза прилетали с дипломатической почтой раз в месяц, и все с нетерпением ждали вестей от родных и близких. Особенно радовали хирурга и его жену письма от детей (вначале их писала только дочь, а на отдельном листке бумаги присылала рисунок в виде обведенной кисти брата, не забывая обвести карандашом и свою ладошку). Эти письма перечитывались много раз, и все это заканчивалось поцелуем бумаги…

Мысленно муж и жена часто прокручивали эпизоды жизни малышей с самого их рождения, и тогда возникало чувство жалости из-за того, что недостаточно все-таки уделяли они внимания своим детям. Им так хотелось хоть одним глазом увидеть сына и дочку!

Наконец подошло время отпуска. Увы, гинеколог должен был сопровождать свою жену в Союз на роды, а значит, Вадим никак не мог покинуть госпиталь. Поехать домой могла только Надежда – хирург прекрасно понимал жену, которая рвалась встретиться с детьми и родственниками.

Пришлось готовиться к вынужденному одиночеству. Вадим научился даже выпекать хлеб – он брезгливо относился к хлебу, испеченному местным населением в самых антисанитарных условиях, да и получался хлеб домашней выпечки намного вкуснее.

Утром, провожая жену, хирург делал вид, что все идет хорошо, что он бодр и весел. На самом же деле на душе у него скребли кошки. Да еще не удалось даже проводить Надежду в аэропорт: в госпитале из специалистов оставались только женщины, а так поступать не полагалось.