Агасфер. Золотая петля. Том 1

Осаме от Агасфера.

Курьеры из Гирина вернулись. Версия о краже золота п-ком Суги подтверждается документально. Привезен свидетель, войсковой старшина Клок, готовый подтвердить факт передачи золота Суги и получения от него расписки. Позднее расписка была отобрана под угрозой оружия тем же полковником…

Положив ручку, он достал из потайного ящика с шифровальными принадлежностями, пересел к камину, закурил тонкую сигару.

Задумавшись, он вздрогнул, когда неслышно вернувшийся Андрей громко объявил:

– Ага, вот и пойман с сигарой в зубах! Отец, ты же обещал поберечь себя…

Агасфер виновато развел руками и промолчал, с досадой глядя, как Андрей садится на его место и машинально берет в руки листок с незаконченной шифровкой.

– А я думал, ты с Линем болтаешь…

Андрей нахмурил брови, поднял на отца внимательные серые глаза.

– Линь уже спит. Он, наверное, очень устал. А это что такое, отец? Прости, но бумага открыто лежала на столе, и я прочитал раньше, чем сообразил, что это нехорошо.

Агасфер вздохнул: вот так разведчик, подумал он. Вот так разведчик: разбрасываешь бумаги и забываешь… Похоже, завтрашний разговор начнется уже сегодня!

– Это разведдонесение, сынок, – стараясь оставаться спокойным, начал говорить Агасфер. – Сначала составляется текст донесения, потом он шифруется определенным образом и передается резиденту. То бишь начальству…

– «Осаме от Агасфера», – процитировал Андрей. – Агасфер – это ты?

– Да, это мой рабочий псевдоним. Или кличка.

– Отец, ты и вправду шпион? Ты шпионишь на этого Осаму? На Японию? Зачем? – голос Андрея сорвался, однако он откашлялся и глядел на отца, не отрываясь.

– Не все так просто, Андрей! – Агасфер сделал две глубокие затяжки и швырнул сигару в камин. – Ты не поверишь, но я хотел рассказать тебе обо всем завтра.

– Завтра? – в полосе Андрея послышалась горькая насмешка. – Надо же! Потому, что я увидел твою шифровку сегодня? А если бы не увидел? Тогда послезавтра? Или вообще никогда?

Брезгливо отодвинув бумагу, Андрей встал.

Агасфер тоже поднялся с места:

– Всякий разговор надо заканчивать, сын! Давай закончим и этот, раз уж начали.

– Чего уж тут заканчивать? – скривил губы Андрей. – Все ясно и так!

– Сядь! Сядь, – повторил Агасфер уже с металлом в голосе. – Ты уже стал мужчиной, Андрей. А раз стал – негоже мужчине уходить от трудного разговора. Сядь!

Усевшись сам, Агасфер достал новую сигару, но закуривать не стал, так и теребил ее в руках. Андрей сидел на самом кончике кресла, опершись локтями на колени и опустив руки и голову.

– Мы познакомились с твоей мамой в Петербурге, – начал глуховатым голосом Агасфер. – Я уже был на государственной тайной службе. И вскоре после знакомства с твоей мамой, с моей Настенькой, получил очень важное задание. Я должен был надолго покинуть Петербург и вообще Россию. Я пришел к твой маме прощаться… Не думал, просто предположить не мог, что она согласится разделить со мной эту дорогу – мы ведь совсем мало успели узнать друг друга! Мы никогда прежде не говорили с ней о любви, о дальнейших планах – а она сказала, что поедет со мной! Я был счастлив. Почти целый год мы были рядом: жили в Иркутске, потом вместе пересекли Сибирь на тарантасе, на какое-то время осели во Владивостоке. Мама уже была беременна тобой, и через несколько месяцев после твоего рождения приехала ко мне на Сахалин…

– Ты никогда не говорил о том, что вы с мамой жили на Сахалине, – Андрей поднял на отца серьезные и чуть удивленные глаза. – Там же была каторга?

– Еще в Петербурге я получил задание дать себя завербовать японской спецслужбе, Андрей. Это было не очень сложно: в то время вся Россия кишела японскими шпионами. Это случилось в Иркутске. А с Сахалина было легче всего перебраться в Японию…. И мы с твоей мамой попали туда, – продолжил, словно не слыша последнего вопроса, Агасфер. – В Японии я виделся с ней и с тобой очень редко и недолго. Поверь, я очень боялся за вас с мамой, боялся сделать какую-то ошибку, за которую пришлось бы расплачиваться вам с ней. Шла война между Россией и Японией, время было очень… неопределенное.

– Ты хочешь сказать, что раньше был русским разведчиком, отец? – недоверчиво спросил Андрей.

– Я очень мало успел сделать для России, Андрей, – с оттенком вины вздохнул Агасфер, доставая из сейфа золотой хронометр с царскими вензелями Николая II. – Но кое-какие заслуги, как видишь, отмечены самим государем. Впрочем, ты можешь поинтересоваться петербургским периодом моей работы у дяди Евстратия. Там мы служили вместе с ним.

– А он говорил, что вы воевали вместе. Там, где ты потерял руку. Но когда я спрашивал – на какой войне, он только отшучивался, – Андрей взял в руки хронометр. – Ого, какой тяжелый! Его правду русский царь тебе подарил?

– Передал, – поправил Агасфер. – Я не был в России с 1903 года. Сначала Япония, потом Шанхай…

– Ну, а сейчас? Ты же не работаешь на большевиков, отец?

– Не работаю, – подтвердил Агасфер. – Я потерял связь с русской резидентурой в Петербурге еще до переворота в России. Какие-то дрязги в высших эшелонах власти – а я остался крайним. Но даже если бы этих дрязг не было, большевистский переворот в России сделал невозможным возврат к прошлому. Так все и получилось, сынок…

Андрей помолчал, осмысливая услышанное.

– Но если твоего русского начальства уже нет, то зачем ты работаешь на японскую разведку, отец?

Агасфер пожал плечами: он и сам много раз задавал себе этот вопрос. И не находил на него ответа. Но сын не отставал:

– Надеешься, что в России когда-нибудь все повернется к старому?

– Не думаю, сын. Если совсем коротко – то в России полный хаос, Андрей, – поморщился Агасфер. – Люди словно с ума сошли … Россия нынче воюет практически на всех границах и даже внутри оных. На западе – Польша с англичанами, на юге – Врангель, в Чите – атаман Семенов… В Приморье хозяйничают японцы с американцами…

– Не слышно гордости в твоем голосе, – невесело усмехнулся Андрей. – Мы ведь с тобой тоже японцы…

– Мы подданные Японии, – чуть резче, чем следовало, отозвался Агасфер, поправляя стопу газет на столе. – И до сих пор это давало нам возможность спокойно жить и чувствовать себя в Шанхае. А японский паспорт помог тебе, между прочим, получить европейское образование. Разве плохо иметь Оксфордский диплом? Или диплом Болонского университета? К тому же не забывай, Андрей, что мы получили подданство Японии еще до революции в России! Так надо было, понимаешь? И ты поехал учиться в Европу до этой проклятой революции…

– Согласен, отец, – кивнул Андрей. – С русским паспортом – если, конечно, в нынешней России существуют, кроме большевистских мандатов, и паспорта – это было бы, наверное, невозможно. Впрочем, доучиться и получить степень магистра ты мне так и не дал, отец. Вызвал в Шанхай…

– Мы уже говорили с тобой об этом, Андрей, – Агасфер швырнул в камин вконец разлохмаченную сигару. – Я волновался за тебя…

– Ну, и что теперь, отец? Ты полагаешь, что Россия «заболела» так серьезно, что ее уже невозможно «вылечить»?

– А ты спроси у дяди Евстратия – кому мешала его ферма в Подмосковье? Он ведь вернулся туда после переворота. Все своими руками, своим умом нажил! Никого не эксплуатировал! Занимался хозяйством, кормил людей. И что в результате? Пришли большевики, отобрали все стадо в сорок голов, поотрывали головы сотням гусей и кур, а Медникова едва не расстреляли за «частнособственнические» инстинкты… Тихона, дворника знаешь, который каждый день эту Бабблинг-роуд подметает? А ведь он с германской войны полным георгиевским кавалером в Петербург вернулся! И что? Иди, говорят ему новые власти, теперь за нашу власть повоюй! Он и «повоевал» две недели, насмотрелся, как комиссары с русскими крестьянами лютуют. Господи, их-то за что? Он и не смог воевать со своими, подался в Белое движение, а через два месяца в окружение к красным попал. Сорвали с него перед строем кресты его, кровью заработанные, и к стенке поставили. Чудом жив остался, ночью из-под трупов вылез, подлечился у однополчанина и в Сибирь подался. А оттуда – в Китай. В Харбин, потом сюда… Ему что – тоже прикажешь в Россию возвращаться? Ты оглянись, Андрей: сколько братьев-славян сюда, в китайщину понаехало. Неужели от хорошей жизни все? Или родину свою меньше тебя любят?

– Но ты же против новой власти не воевал, отец!

– А кто спрашивать станет? У новой власти в России разговор короткий! Офицер? Стало быть, «белая контра»! Золотопогонник! Чуждый элемент для ихнего пролетариата – значит, добро пожаловать к стенке! А моя биография им и вовсе не понравится. Японским подданным был? Да в России за меньшее нынче расстреливают, сынок!

В кабинете повисло долгое тягостное молчание.

– И что же теперь делать будешь, отец? – наконец нарушил молчание Андрей. – Вернее, что мы с тобой делать-то станем? Я тебя ни за что не виню, поверь! Но нельзя же до конца жизни на японцев работать!

Агасфер присел рядом на подлокотник кресла, обнял здоровой рукой сына.

– Спасибо, сынок, что не отделяешь меня от себя. Что понимаешь. Что не винишь ни в чем… Есть у нас с тобой выход, Андрей. Непростой, и даже опасный, но есть!

– Уедем потихоньку из Шанхая? – разулыбался Андрей. – А что? Деньги у тебя есть, мир большой!

– Из разведки просто так не уходят, сынок. Уйти и до конца жизни с оглядкой жить – не дело. Нельзя нам бежать – искать станут! А японцам терпения не занимать – найдут!