Агасфер. Вынужденная посадка. Том II

К минусам своей службы Семен относил и то, что он не принадлежал себе все 24 часа в сутки. Абвер много ездил по свету, и Семен сопровождал его во всех поездках, даже если необходимость сопровождения телохранителя была весьма сомнительной. Летал он, как и босс, исключительно в салонах бизнес-класса, соответствующими были и отели. Однако многообразие мира Семен видел лишь глазами своего босса: времени на то, чтобы просто пошататься даже по окрестностям отеля, поглазеть на достопримечательности далеких стран у него просто не было. В контракте был оговорен и запрет на общение с кем бы то ни было из людей вне окружения Абвера. А это означало, что Семен был всегда и всюду один. С годами одиночество тяготило его все больше и больше. А выхода не было – или продолжай служить, или уходи…

То, что Абвер отправлял Семена в «самостоятельное плавание» на несколько дней, было неожиданным и весьма многообещающим – что-то вроде отпуска экспромтом. Но какое поручение ему уготовлено?

Разумеется, Абвер не делился со своим телохранителем своими бизнес-планами и проектами. Однако, будучи постоянно рядом, Семен не мог не делать вполне очевидных выводов из его действий, встреч и намерений.

Так было и с Мишей Алдошиным: собираясь встретиться с ним на Сахалине, Абвер поставил перед Семеном конкретную задачу. Он собирался сделать Алдошину предложение, от которого тот постарается отвертеться. Возможны неприятные нюансы, Семену следует быть неподалеку, и в нужный момент продемонстрировать упрямцу не только серьезность намерений босса, но и безрассудство возможных попыток сопротивления либо агрессии.

Сахалинец был сломлен и стал работать на Абвера. Характер его работы был очевиден: для чего привлекать «черного археолога», если не для поиска того, что Абвер желал заполучить? Семену было велено взять на себя линию связи с Алдошиным и докладывать о проблемах, которые могли у того возникнуть.

Проблемы возникали, и Абвер их «разруливал» – зачастую опять-таки через конкретные поручения Семену. Таким образом, общая картина порученного сахалинцу дела постепенно обретала для телохранителя и доверенного секретаря по совместительству конкретные очертания и детали. Алдошин искал для Абвера нечто очень ценное. Этот артефакт попал на остров то ли в военные годы, то ли сразу после окончания на Сахалине боевых действий. О поручении Абвера и цене вопроса сумел пронюхать мелкий бизнесменишка, которого босс использовал для знакомства с Алдошиным. Пронюхал, попытался войти в долю, а когда получил отказ, начал строить козни.

Собираясь в нынешнюю поездку, Абвер обронил несколько фраз, позволившим Семену сделать вывод о том, что в Америке будут решаться не только деловые вопросы, связанные с легальным бизнесом. Несколько раз во время поездки босс связывался – по скайпу, кодированной электронной почте и просто по телефону – со своим швейцарским знакомцем Ризенталем. И это позволило сделать еще несколько выводов: то, что должен был отыскать на своем острове Алдошин, предназначалось Ризенталю; тот приготовил на номерном анонимном счете в банке на Кайманах обусловленную сумму. Финансовый консультант Абвера в Сан-Франциско посоветовал ему сразу же после получения доступа к этому счету немедленно «разбить» 50 миллионов долларов на множество мелких счетов в разных банках стран Карибского бассейна и аккумулировать их где-нибудь на другом конце земного шара.

И вот теперь – распоряжение о самостоятельном «турне» Семена с упоминанием карибских банков.

Дело было ясное: Алдошин, судя по некоторым признакам, вот-вот должен был найти артефакт, а Абвер – получить свои 50 американских лямов. Вот босс и страхуется заблаговременно – хочет сразу же по получению спрятать их. Он откроет в банке на Большом Каймане свой счет и оставит банкирам распоряжение с перечнем банков, счетов и конкретных сумм, которые те сразу же перенаправят по нужным адресам. Для этого будет достаточно короткой команды по электронной почте в банк на Кайманах из любой точки земного шара – и миллионы долларов начнут быстро «расползаться» по невидимым и никому не известным каналам. С тем, чтобы вскоре столь же незаметно слиться на никому не ведомом счете.

Но «рыть» эти каналы дистанционным путем невозможно, а одному справиться – слишком хлопотно. Да и небезопасно, видимо – вот Абвер и решил привлечь к этому делу Семена.

Вздохнув, тот очнулся от размышлений и опустил глаза на выданную ему распечатку.

По разработанной Абвером схеме, Семену Мезенцеву предстояло самостоятельно вылететь из Майами в «блиц-турне» в Панаму, Коста-Рику и Гондурас и открыть в тамошних банках восемь депозитных номерных счетов без указания имени владельца. Счета должны быть транзитными: сразу после поступления на них денег банкиры получат инструкцию безотлагательно совершить транзакцию их на Кипр и в Сингапур. Номера счетов в Bank of Cyprus и RHB-Bank были уже известны.

Семен полистал остальные странички, хмыкнул: надо же, босс не поленился поискать в Интернете короткие справочки по каждой стране, по их банковским системам, таможенным правилам и даже транспортным возможностям. Впрочем, скорее всего, эту работу выполнил для него этот плюгавый финансовый гений из Сан-Франциско.

Что ж, вздохнул Семен. Что ж, работенка не пыльная и нетрудная. В паспорте, который Абвер позавчера отобрал у Семена, наверняка уже стоят визы для въезда в страны Карибского бассейна. Ну, а командировочные и представительские ему вручат в Майами. Черт возьми, вот это сюрприз! Совсем неплохо: почти отпуск!

Скверно другое: со временем большие боссы, обычно всегда начинают осознавать, что их наемные работники, оказывается, знают слишком много…

20

Третий день в поле начали чуть рассвело – торопились к обеду закончить незавершенную накануне, как и предсказывал Морин, разметку. С моря дул пронизывающий, совершенно не летний ветер. Волны сердито бились в валуны, а в широких промежутках между ними старались длинными пенистыми языками дотянуться до ног копарей.

К 11 часам утра с разметкой было покончено, и Алдошин с Мориным побрели вдоль берега к лагерю.

– Кофеечком мы с тобой уже после побудки кишки пополоскали, сейчас белками плотно подзаправимся, без кофе! Чай с моими травками таежными, только чай, Саня, – и в поле! – радовался Алдошин. – Часов до пяти «подолбим» – больше в первый день не рекомендуется, пожрем, опять-таки… Слышь, Сань, я про «земляного деда» чуть не забыл! Хочешь не хочешь, а бутылку из энзэ открывать надо! Иначе нам удачи не видать, Саня! Только, чур, уговор: до вечера – ни капли!

– Земляному можно, а живому ни капли?!

– Нагрузка физическая у нас большая, Саня! Выдохнемся быстро. Да и примета поганая, – схитрил Алдошин, наизусть знающий слабую жилку старого друга. – Первый вечерний костер – непременно со «шнапсом». А дальше, до первой «зачетной находки» – ни-ни, Саня! Либо, не дай бог, конечно, до окончания полевых работ!

– Миша, гляди! Никак лодка? – Морин, приставив ладонь к бровям, силился рассмотреть мутноватое пятнышко, появившееся на фоне огромной мрачной скалы, прикрывающий пляж со стороны Стародубского.

– Вот черт, плывет ведь кто-то! – подосадовал Алдошин. – Бинокль не взял с собой, не видать ничего… Вроде не к нам, мимо? Может, к рыбакам прибрежным, которые у Янтарного расположились?

Мужчины, остановившись, с минуту вглядывались в море. Первым отвернулся от волн Морин, сплюнул, испытующе глянул на шефа и напарника:

– Несет, Миша, кого-то черт сюда несет! Сначала бурун от мотора сзади проглядывал, сейчас не видать – к берегу, значит, к нам повернули…

– Эх, вчера надо было «деду» налить! – подосадовал Алдошин с полной серьезностью. – Моя вина… Ну, что теперь горевать-то, «девственность» потерявши… Неужели туристы приблудные, а, Сань? Вот выбрали местечко для отдыха, мать их…

– Мы-то выбрали! – хмыкнул Морин. – Не своей волей, правда… Что делать-то будем, штандартенфюрер?

– А чего тут поделаешь? В таких случаях, чем больше гонишь, тем больше люди остаться желают. То ли из вредности, то ли из других низменных побуждений… Даже не знаю, Саня! А у нас тут уже шнуры натянуты… Если на якорь встанут тут, вопросы начнутся! Вот черт! Сорвут ведь нам «долбежку», поганцы! Точно, к нам плывут!

– Да-а-а… И шнуры еще наши… Думай, шеф! Ты у нас начальник, тебе и думать!

– Так, шнуры, шнуры… Ты, Саня, не вешай нос – будем все-таки надеяться на лучшее! Может, бензином разжиться думают, или случилось что… Ну, а готовиться надо к худшему. Значит, если они к нам… – Алдошин замолк, напряженно размышляя о возникшей проблеме. – Шнуры… Разметка…

– Миша, идейка появилась! – неуверенно предложил Морин. – Со шнурами как раз… Давай скажем, что мы не туристы, а официальные представители зеленых! Что тут утечка ядовитых отходов каких-нибудь, а? Что пароход проходящий бочки с химией ядовитой потерял, произошло заражение береговой полосы, а? Сейчас такое повсюду! «Проглотят»!

– Санек, ты гений! Черт, времени на обдумывание и доведение идеи до кондиции мало. Но ты молодец! Беги вперед, в лагерь, возьми ружье и бумаги в моем рюкзаке какие-нибудь с печатями поищи! Есть у нас что-нибудь? С печатями?

– Накладные разве что от заправки акваланга… Там красная мастичная краска, издали эффектно должна смотреться, – Морин тяжелой рысью бросился к палатке.

Надувшая лодка была уже совсем близко от берега. За ее задранным на скорости тупым носом Алдошин не мог разглядеть число «гостей». Но вот напряженный рокот мотора сменился тихим урчанием, лодка метрах в 15 от берега опустила нос, резко сбавила ход. Алдошин, не глядя на подбегающего от палатки напарника, шагнул вперед, властно поднял вверх обе руки:

– Господа-товарищи! – зычно крикнул он. – Высадка на данном участке запрещена! Токсичные отходы! Местность заражена!

На лодке переглянулись. Только сейчас Алдошин пересчитал всех новоприбывших – их было четверо. Один молодой мужчина у мотора и три девицы. Девицы первыми и вступили в полемику:

– А кто запретил? А вы кто тут такой? Нам никто не говорил…

– Да мы ненадолго, командир! – примирительно начал моторист. – Вторую лодку дождемся, и дальше пойдем…

– А ну, стоять! – рявкнул сбоку Морин, заметив, что мужчина с причальным концом в руках собирается спрыгнуть за борт.

– Че, стрелять начнешь? – насмешливо отреагировала одна из девушек. – Только попробуй!

– Смелый какой! Витька, не бойся!

– Господа-товарищи, – снова заговорил Алдошин. – Господа туристы, огнем высадке мы препятствовать, конечно, не имеем права. Это вы верно сообразили. Но предупреждаю: если вы все-таки высадитесь, то мы вас отсюда уже не выпустим! Вот на это право у нас есть! Будете дожидаться катера с дезактивационным оборудованием! Распространения заразы не допустим!

Ход был верным, туристы притихли, переглядываясь.

– А что за зараза тут? – снова начала дискуссию самая смелая из девиц. – Чем докажете? Вы же ходите здесь, и ничего!

– Нам и доказывать ничего не надо, барышни! – усмехнулся Алдошин. – В карантине вам все докажут. Еще и штрафанут по полной, за сопротивление… Нам-то прививки сделали, и то, честно говоря, «очко играет»!

– Да что тут такое стряслось-то? – уже серьезно поинтересовался мужчина.

– Военные товарищи бочки какие-то перевозили на плашкоуте, и рассыпали эти бочки. Гнилые они оказались, – начал на ходу импровизировать Алдошин. – Сами «вояки» быстренько противогазы понадевали и смыться по-тихому хотели, да наш патруль их тут накрыл. Что там в бочках – виляют, темнят. Документов нет. Катер наш за документами в их часть пошел. Так что, ребята, давайте по-хорошему отсюда. Видите – мы и участки для детального анализа грунта разметили…

Алдошин махнул головой в сторону рядов натянутых ярких шнуров.

– Витя, давай-ка отсюда подобру-поздорову двигать, – решительно тряхнула гривой черных волос одна их девушек. – А то и вправду в карантин вонючий вместо лона природы попадем!

– И докуда тут заражено? – поинтересовался Витя, бросая свернутый причальный конец под скамейку и садясь к мотору.