Певчий Гад. Роман-идиот. Сага о Великом

Выпить хочу.

И вы ведь?..»

Вопль был удовлетворён. Выпивка оприходована. Здоровье поправлено.

***

В церкви ничего не жалко

Поправлено было кое-что и в судьбе Великого… ещё как поправлено. Несмотря ни на что, благоволила судьба. Изредка, правда. Не только мучила и глумилась, но и благоволила. Хотя чаще глумилась. А почему, зачем?..

Велика тайна.

Подвернулся знакомый в пивнушке, инженер-сейсмолог. Товарищ недавно женился, молодая жена очень неудовольствовалась подозрительной службой мужа, ночными дежурствами в подвале многоквартирного дома, где располагалась районная сейсмостанция. Особенно не нравилась домашняя обстановка служебного подвала: ванная комната, шкаф-стол-стул, холодильник… наиболее опасной показалась кровать в рабочей комнате, рядом с приборами, датчиками.

Невозможно было доказать необходимость для человека мытья, перекуса и сна в ночную смену. Последовал ультиматум: или я, или такая работа.

Рогатива была серъёзная – и жена ещё не опостылела, и зарплату терять не хотелось. Тут-то и подвернулся Великий, в очередной раз покинувший родимый дом и ночевавший где придётся, чаще всего на вокзале.

Рогатива преобразилась. Стала уже не двоякой, а троякой, если учесть «жалованья-подаянья», которое благородный товарищ инженер выкраивал из семейного бюджета, втайне от жены. На пропитание товарищу.

Великий, конечно, с радостью принял условия. А что? Опыт полевой и камеральной работы имелся, снимать показания датчиков, а потом сдавать их всё тому же товарищу для отчётности в конторе не составляло труда. Подвальная квартира с удобствами радостно покрывала все неудобства временного бездомья.

Жилищный вопрос решился. Мало того, благородный товарищ не только жратвой снабжал, ещё и «премиальные» с получки подбрасывал, время от времени.

На бормотушку… ну и так, по мелочам…

***

Завалился Великий в подвал. Делов-то: трижды в сутки снять показания датчиков, и – спи. Или пей. На выбор…

Вчерашний неудачливый самоубийца выбрал второе – смертный пой. Решил бескровно доканать себя алкоголем, уж коли не вышло кровно. И пил, подпольщик, круглые сутки… в кратких перерывах, правда, не забывая черкать в бессмертных тетрадках сагу о непонятой всеми, о великой своей, никчемной своей жизнёшечке…

И допился до «белочки».

***

Из заплачек:

«…одинок я, одинок

В море мира, как челнок.

Много в мире одиноких

Между рук плывёт миног.

Где же я не одинок?

Где минога из миног?

Где надежда, что однажды

Вспыхнет счастье между ног?..

…есть минога между ног!

Есть и «рашпиль», и «станок»,

Есть такая, ну, такая…

Вот где я не одинок!..»

***

Смотрю как-то, решив навестить Великого, выполз он из своего подвала, и – бегает от одного до другого подъезда. И всё кого-то словно бы ловит, высматривает… меня не замечает. Стою себе, наблюдаю дивную картину, пытаюсь хоть что-то понять…

А тут же, во дворе, сидят себе посиживают бабульки на лавочке. Те самые, которые всё знают, всё понимают, и ничему в этой жизни уже не удивляются. И спокойненько так комментируют:

– Во, допился, чертей гоняет!..

***

Из песенок-чудесенок:

«…а ты прости бухарика,

А дай ему сухарика…»

***

Я потом спросил – какие они из себя, по цвету, по размеру, какие они, черти? Великий рек: большие и красные.

Странно. Другой мой дружок-бедолага уверял: маленькие и зелёные. Любят по ковру ползать… послать в магазин за бутылкой…

– Им-то зачем?

– «Знаешь… я думаю… они такие маленькие, что им хватает даже капелек водки, которые сползают по усам, хватает даже испарений от этих капелек…

Вот, знаешь, недавно сидела тут у меня седая старуха, за столом сидела – незнакомая, косматая. Я уже проснулся, а она всё сидит, и что-то в тетрадку пишет… страшная такая, незнакомая…

– Чего тебе, зачем пришла? – спрашиваю.

– Сходи за водкой!.. (а уж ночь на дворе), сходи, говорит, скорее, а то – запишу!. Вот сюда, в тетрадку запишу!..

Не иначе, подосланная старуха была. А как же, ими-то и подосланная…

Ну и сходил, а как же…»