Город

***
«…Я не боюсь за наш город, верю в то, что он украсится каменными, бетонными и другими долговечными строениями. При специальном устройстве фундаментов вполне допустима конструкция грандиозных по высоте до 30—40 этажей зданий».
(Архитектор Андрей Павлович Зенков.
«Семиреченские областные ведомости». 1911 г.)

Вот капля светит в облаке…
И капле
Свое воздай,
И звездам на заре,
И птицам, что под облаком озябли,
И облаку,
И камню на горе.

Все это мира маленькие дольки,
Они едины, лишь разобщены,
Они соединяются,
И только
Соединятся – разъединены.

Но ими живы – дерево над кручей,
И эти корни, полные добра,
Как живо море капелькой могучей
И осиянна облаком гора.

Ты здесь живешь,
Ты помнишь роковые
Раскаты недр на слышимой черте —
Приподымались ели вековые
Щетиною на каменном хребте.

Ты здесь живешь,
Ты помнишь продвиженье
Могучих, сытых льдин-материков,
Ты не забыл моренное броженье,
Проваленное в прорубях веков.

Но ясен свет под облаком полдневный,
Пока трамбует в недрах до поры
Весь этот гул корежащийся, гневный,
Гранитное терпение горы.

И эти дольки, капельки – горенье
Задуманного вечностью добра.
Ты им воздай свое благодаренье,
Они хранят твой город до утра.

РАЗЛУКА

Ты там, где под снегом березы обмякли

И ветер совсем не заходит в твой город.

Ты тихо живешь, пишешь письма, не так ли?

Ты пишешь, слова свои тянешь за ворот.

Прощения просишь, наверное, просишь,

От скуки просить его – ты изнываешь.

Насилу допишешь, а в ящик не бросишь,

Озлясь на себя, пополам разрываешь…

Но вот я вернусь… Словно вывернув душу,

Ты письменный вывернешь стол. Часть по части

Обрывки письма соберу, обнаружу

Все то, из чего не сложилось нам счастье.

И снова протянет нам теплую руку

Наш город, где счастье мешалось с половой,

Где мы прописали на зиму разлуку,

Где ящик почтовый, где почерк лиловый…

АЯК-КАЛКАН*

Я слышал однажды поющие горы песчаные,

Я видел змею, что как рыба спала в чешуе,

Я тронул её – она слушала пенье – нещадные

Глаза её медленно перетекли в бытие

И вновь затвердели.

И снова извечная жажда

Заполнила два, размагниченных пеньем, зрачка.

Поющие горы в пустыне под вечер я слышал однажды

И понял, что в мире повсюду от музыки боль и тоска,