«Флоту – побеждать!»

Командир батареи одиннадцатидюймовых мортир Золотой горы капитан Зейц, слегка робея, но бодро, отрапортовал командующему флотом, выстроенные во фронт артиллеристы ответили громовым «Ура!» на адмиральское «Здорово, братцы!». После чего Макаров попросил капитана проводить его к дальномеру.

Золотая гора была очень удобным, пожалуй, самым удобным пунктом наблюдения за подходами к Артуру с моря. Отсюда прекрасно просматривались как внутренний и внешний рейды, так и собственно море до самого горизонта. Именно здесь находился и один из пунктов управления эскадрой, и самая мощная из станций беспроволочного телеграфа.

– Идут, ваше превосходительство! – Васильев вытянул руку в сторону дыма, показавшегося на горизонте.

– Вижу, следовало этого ожидать. Того не преминет проверить успешность ночной атаки. Передайте на «Новик», чтобы сбегал в море и постарался рассмотреть поконкретнее, кто к нам пожаловал.

– Ваше превосходительство… – слегка дотронулся до плеча адмирала лейтенант Азарьев.

Не успел Макаров обернуться, как из-за спины, словно эхом, отозвалось:

– Ваше превосходительство, капитан второго ранга Иванов прибыл по вашему приказанию!

– Здравствуйте, Федор Николаевич. – Откозыряв, командующий флотом протянул руку командиру «Амура». – Рад вас видеть. Вы крайне вовремя. Пройдемте к дальномеру.

Выглядел Иванов, честно говоря, грозно. Макаров даже слегка поежился и мысленно посочувствовал экипажу единственного минного транспорта эскадры. Нет-нет, Степан прекрасно знал, что перед ним очень грамотный и честный офицер, который очень доброжелателен и заботлив в общении со своими подчиненными. А они тоже в своем командире души не чают, но сама природа наградила будущего (бывшего?) героя порт-артурской обороны такой внешностью, что невольно хотелось по-быстрому осмотреть свой мундир, поскорее застегнуть все, что не застегнуто, и вытянуться по стойке «наисмирнейше». То ли короткие ноздри, то ли пронзительный взгляд, то ли приподнятый подбородок… Это не описать конкретно – но перед командующим стоял человек, самой Природой созданный для того, чтобы командовать.

– Головным «Микаса», – раздался крик сигнальщика с наблюдательной вышки, – за ним два двухтрубных броненосца, два трехтрубных… Дальше пока не разгляжу.

– Понятно, – хмыкнул Макаров-Марков. – Подождем немного. Так вот, Федор Николаевич, сейчас мы с вами понаблюдаем, где и как пройдет Того. Его курс нанесут на карту. А в ближайшие несколько дней я приказываю вам либо лично наблюдать и фиксировать маршруты японцев отсюда, либо поручить это какому-нибудь грамотному офицеру. Понимаете, к чему я веду?

– Так точно, ваше превосходительство! – просиял Иванов. – Я уже сам собирался писать вам рапорт с просьбой о разрешении заняться именно этим. Хлопнем Того из-под воды!

– Не надо ни торопиться, ни афишировать свои мысли. Пока ваша задача только собирать и систематизировать информацию.

– Понимаю. Слушаюсь!

От горизонта уже донеслись раскаты орудийных залпов – японцы поспешили отогнать нахальный русский крейсер, который посмел приблизиться на столь рискованную дистанцию.

«Новик» послушно отвернул – благо что на его мостике успели рассмотреть все, что было необходимо, а ввязываться в бой маленькому крейсеру с эскадрой броненосцев было бы сверхглупо.

– Шульц передает: «Шесть броненосцев, два броненосных крейсера, вероятно «Асама» и «Якумо», «собачки».

– Понятно, – кивнул Макаров. – Значит, Камимура, скорее всего, отправился к Владивостоку. Распорядитесь оповестить Иессена об этом.

– Ваше превосходительство, – лейтенант Азарьев отвлек командующего от мыслей о море. – Кажется, сам генерал Белый изволят прибыть.

По дороге на Золотую гору действительно неслась какая-то коляска, запряженная парой лошадей. Как лейтенант умудрился разглядеть в ней генерала, оставалось непонятным, но он не ошибся.

Двуколка, запряженная парой серых в яблоках жеребцов, через десять минут прибыла на батарею, а в ней, кроме командующего артиллерией Квантунского укрепрайона, приехал и начальник сухопутного отдела штаба Макарова полковник Агапеев.

– Здравствуйте, Степан Осипович! – Белый легко спрыгнул с двуколки и протянул руку Макарову. – Рад вас приветствовать в своей епархии.

– Доброе утро, Василий Федорович! – Превосходительства пожали друг другу руки. – А Александр Петрович?..

– Еще раз приносит благодарность Василию Федоровичу за то, что не отказал в любезности и прихватил с собой по пути, – Агапеев обозначил поклон генералу.

– Не стоит благодарности, – улыбнулся Белый. – Тем более что по дороге мы успели обсудить немало весьма важных вопросов. Предварительно, конечно.

– Дайте угадаю! – весело посмотрел на артиллериста командующий флотом. – Беседовали о том, сколько и каких пушек и снарядов эскадра способна передать крепости?

– Ну… – слегка смутился генерал. – В общих чертах…

– Давайте без экивоков, уважаемый Василий Федорович. Дело у нас общее, я прекрасно понимаю, что вы думаете об обороне Артура. И флот сделает все что может, чтобы вам помочь. Для меня не сюрприз, что вы попросите орудий и снарядов, но и нам нужно сражаться с японцами в море. Поэтому вы получите все десантные пушки Барановского с полными боекомплектами и расчетами. Девятифунтовые с «Джигита» и «Разбойника» и «Забияки» с боекомплектами и расчетами. Два стодвадцатимиллиметровых орудия с «Ангары», опять же с расчетами, две погонные шестидюймовые пушки с «Пересвета» и «Победы». Плюс я могу вам выделить около двух десятков мелких орудий калибром в сорок семь – тридцать семь миллиметров. В качестве противоштурмовых. И не просите у меня больше!

– Я и не рассчитывал на подобную щедрость, Степан Осипович, – немедленно расцвел Белый. – Для начала этого более чем достаточно…

– А это не «для начала», – отрезал Макаров, – это все, что эскадра может вам выделить до конца войны. Если, конечно, какой-нибудь корабль, не дай бог, не получит такие повреждения, которые выведут его из строя на значительное время.

– Прекрасно вас понимаю. Но позвольте спросить: почему вы разоружаете, например, «Забияку» и «Джигита» с «Разбойником» не полностью? Не думаю, что эти суда представляют серьезную ценность для эскадры, а ведь на них стоят еще и шестидюймовые пушки, хоть и устаревшие. Они могли бы очень пригодиться крепости…

– А вы прекрасно осведомлены, Василий Федорович, – рассмеялся адмирал. – «Забияка», клиперы и «Ангара» действительно не очень ценные боевые единицы для собственно эскадры. Но у меня на их счет тоже имеются определенные планы. Эти корабли могут принести пользу в океане, куда я и намерен их направить в ближайшее время.

– На вражеские коммуникации?

– Именно. Япония все-таки остров, вернее – острова. Причем очень зависима от импорта, тем более во время войны. А для борьбы с транспортными судами пары-тройки орудий на клиперах хватит. Александр Петрович!

– Слушаю, Степан Осипович! – немедленно отозвался Агапеев.

– Вы передали мою просьбу его высочеству, чтобы он лично походатайствовал о направлении из отряда Вирениуса хотя бы «Дмитрия Донского» на театр военных действий?

– Конечно. Однако… – Полковник замялся.

– Что такое?

– Я не уверен, что великий князь запомнил эту вашу просьбу.

Макаров прекрасно понял, о чем идет речь, но обсуждать поведение и моральный облик члена императорской фамилии с подчиненным, да еще и в присутствии Белого, он благоразумно не стал. Повисла неловкая пауза, которую прервал крик сигнальщика:

– Японцы отходят в море!

На самом деле это не совсем соответствовало истине, основная часть вражеской эскадры действительно, не подходя на расстояние, достаточное для открытия огня, отвернула мористее, но два броненосца, а именно «Ясима» и «Фудзи», остались на прежнем курсе.

– Опять пошли за Ляотешань кидать по городу и порту тяжелые предметы, – с ненавистью выдохнул Васильев.

– Ну что же – ожидаемо. – Степан не отрывал от глаз бинокля. – Распорядитесь передать на «Ретвизан», «Победу» и наблюдательный пункт быть готовыми к открытию огня.

Третий боевой отряд адмирала Дева, как обычно, остался напротив Порт-Артура для корректировки огня своих броненосцев. Достать эти бронепалубные крейсера с такой дистанции не могли даже десятидюймовки Электрического Утеса, а стоявшая на внешнем рейде в качестве дежурного «Диана» была слабовата, чтобы ввязываться в бой с четверкой японских кораблей. «Баян» с «Аскольдом» находились на внутреннем рейде и в данный момент выйти из порта не могли.

– Степан Осипович, – снова вступил в разговор Белый, – а не направить ли вам в ближайшее время «Амур» поработать за Ляотешань, раз уж японцам так приглянулось это место?

– Разумеется. Но только у «Амура» слишком приметный силуэт, а в Артуре полно шпионов. Вот как только будет переоборудован «Богатырь» – непременно поставим там для японцев несколько минных банок – авось кто-нибудь из них и наползет на наш сюрприз своим брюхом.

И тут же у Степана возникла идея, как можно воспользоваться как раз приметностью единственного минного транспорта эскадры – несколько раз направить корабль Иванова поимитировать постановку заграждений в различных районах, поиграть на нервах у противника. Чтобы не слишком наглел вблизи Квантунского полуострова. Но делиться своими мыслями на этот счет с окружающими адмирал пока не стал.

Тем временем «Ясима» и «Фудзи» скрылись из вида за горным хребтом, а потом оттуда донеслись звуки первых выстрелов и на рейде начали вставать фонтаны всплесков от падения тяжелых снарядов. В ответ немедленно рявкнула носовая башня «Победы»… Еще раз… А чуть позже, получив информацию с наблюдательного пункта, расположенного на Ляотешане, броненосец стал вести огонь уже из обеих башен. К «Победе» присоединился и «Ретвизан».

Хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах… Из порта доложили, что один из снарядов разорвался под самым бортом именно «Забияки», дальнейшая судьба которого совсем недавно обсуждалась, крейсер имеет сильный крен, насколько серьезны повреждения, уточняется. Ну что же – теперь уж почти наверняка придется отдать шестидюймовки и девятифунтовки с этого старого корыта во власть генерала Белого… А «Забияку» теперь даже ремонтировать особого смысла не имело – его ценность как боевой единицы и так была ничтожна, а теперь и подавно – подлатать, чтобы на воде держался, и не более. Впоследствии можно подумать, как использовать эту древнюю лоханку с хоть какой-нибудь пользой.