Взлет Роя

– Почему? В конце концов, пусть забирают себе эту чертову глушилку и убираются с планеты. Она нам без надобности… А там, глядишь, и вовсе отношения наладим. Имея такие возможности и ресурсы, мы много чего предложить для продажи можем. Да и нам самим не мешало бы закупиться всякой всячиной… я уже молчу про продукты и технику для готовки. Да хоть пайки.

Однообразие рациона действительно стало напрягать. Они как псионы еще не достигли того уровня развития, когда смогут полностью отказаться от белков, жиров с прочими минералами и перейти на чисто энергетический способ питания. Дико хотелось нормальной еды: жареной картошечки, котлет, шашлыков, супов, каш, салатов, хлеба, наконец, и всего прочего.

– Даже не надейся. Мы для них угроза, подлежащая немедленной ликвидации.

– С чего такая категоричность?

– С того, что после того, как они обстреляли нас с орбиты и мы чуть не погибли под завалами горной породы в обрушившемся коридоре, они ни за что не поверят, что мы не захотим им жестоко отомстить за сие неспровоцированное нападение.

– Ну-у… – Владислав пожал плечами.

– Рой, пойми, месть – это то, чем прославились кланы фронтира. Типа культурная особенность… На фронтире так исторически сложилось, что обязательность мести за любое оскорбление, не говоря уже о чем-то более серьезном наезде, стала центровым стержнем кодекса чести, скорее даже условием выживания данных объединений с того момента, как они здесь появились. Зачастую только неотвратимость мести со стороны проигравшего заставляла того, кто желал напасть, дабы получить ресурсы предполагаемой жертвы, проявить благоразумность и как-то договориться миром, встать на путь торговли.

– Либо подкопить сил побольше и ударить так, что мстить станет некому.

– Или так, – согласилась она. – Такое тоже случалось и не раз. Потому, если прямое противостояние все же началось, то схватка идет до победного конца, до полного уничтожения вражеского клана с уничтожением женщин и детей, иначе жди мести, не сразу, так через год, десять лет или даже сто, когда победитель уже об этом и думать забыл. Так что они просто не поверят, что я оставлю их в покое и рано или поздно не отвечу за попытку убийства. Тем более они не знают, что я… хм-м… стала более здравомыслящей, и рассчитывают на мою реакцию исходя из характера еще той практически уже невменяемой Эхинацеи.

– Да уж! – хохотнул Владислав, вспомнив ту Эхинацею с безумными глазами и хищным оскалом. – Тут я их понимаю!

– В то, что я выздоровела и простила…

– А ты простила?! – усмехнулся Роев.

– Скажем так, я понимаю их мотивы и готова закрыть на этот эпизод глаза… Так вот, они в это не поверят, решат, что это какая-то изощренная уловка с моей стороны, чтобы смертельно ударить в самый удобный момент.

– Я бы тоже так решил, – с тяжелым вздохом кивнул он.

– А потому они сделают все, чтобы нас уничтожить при первом же удобном случае. Так что нам не договориться даже о перемирии, не говоря уже о каком-то взаимовыгодном сотрудничестве. Без вариантов.

– Печалька…

12

Разведчиков бункерные затворники трогать не стали. Точнее говоря – убивать. Просто натравили на них стаю тварей, и разведчики, осознав, что бункер занят противником и видеть чужаков здесь совсем не рады, спешно ретировались.

Конечно, можно было их не трогать. Идея заключалась в том, что пока разведчики шарились бы по бункеру, удалось выиграть еще немного времени на подготовку к встрече с отрядом вторжения, но слишком глубоко разведчиков, увы, все равно пускать было нельзя, дабы не увидели и не донесли командованию то, чего им видеть не следовало.

Дело в том, что на верхних уровнях в разных секторах лестничных пролетов и блоках кормились новые виды тварей, что были целенаправленно выведены Владиславом и Эхинацеей, как законченные виды, так и переходные формы, над которыми в дальнейшем планировалось еще кропотливо работать. А то в некоторых случаях, чтобы получить необходимый результат, требовалось внести слишком много изменений, и плод в конечном итоге получался нежизнеспособным. Потому к нужному итогу решили двигаться маленькими шажками, внося дополнительные изменения в последующие поколения, дождавшись, когда закрепятся в геноме предыдущие вставки.

Впрочем, разведчиков можно было и убить, это также позволило бы выиграть время, ведь те, кто их послал, вынуждены были бы ждать запланированного часа возвращения, при этом удалось бы сохранить все в секрете.

– В конце концов, они пришли по наши души и страдать угрызениями совести, стреляя в нас, не станут, – сказала Эхинацея, как раз выдвинувшая идею с ликвидацией.

Особым человеколюбием она не страдала. Наверное, тут дело даже не столько в воспитании и том, что это чужаки, а еще и из-за того, что людей в галактике огромное число, сотни миллиардов, так что ценность отдельной человеческой жизни как-то сильно падала в ее глазах.