Первый раз – не больно

– Обо мне? Это Вы не считаете скучным? А что Вы хотите услышать? – весело спросила она, тряхнув головой, и слегка подалась вперед. – Я обычная секретарша. Ничего особенного. Вся моя жизнь состоит из скучной работы, шумных магазинов, завтраков и ужинов в моей скромной, пустой однокомнатной квартирке. У меня нет жены. Как и мужа. Его у меня тоже нет. Поэтому, я частенько обедаю в этом ресторане. Одна. Не считая тех случаев, когда какой-нибудь отважный мачо, из числа посетителей, совершает попытку навязать мне свою компанию. Ну, знаете, чтобы развести меня на трах. Ну, или вот как сейчас…

– И, получается? – поинтересовался Боря.

– Что получается? – сделав вид, что не поняла, спросила Марина.

– Развести, получается? – уточнил Борис.

Марина пожала плечами, словно не знала ответ на этот вопрос. Достала из сумочки свой телефон, посмотрела на него и, вернув его обратно, с невозмутимым видом, продолжила кокетничать. Ее явно забавлял этот разговор.

– Если я отвечу Вам «да», Вы решите, что перед Вами беспринципная шлюшка, а если я отвечу «нет», то покажусь неправдоподобной, лживой, беспринципной шлюшкой. Лучше я отвечу Вам так: «не всегда». Большинство этих мужчин, женатики, сбежавшие от своих жен в поисках острых ощущений. Они понятия не имеют, что их скучный и никчемный член, может заинтересовать только их собственную жену. И то, если как следует достать ее своим трехчасовым нытьем. Те же, кто не женат, имеют больше шансов на успех. Выбросьте из их числа разведенных, отчаявшихся нытиков, гиперактивных юнцов с айфонами, полными порнографического видео, и, в сухом остатке, Вы обнаружите ноль, стремящийся к бесконечности.

Марина отклонилась на спинку дивана, позволив, принесшему их заказ, официанту, спокойно расставить еду и напитки на столе и, так же спокойно, удалиться.

– Даже не знаю… – продолжил Борис, жестом приглашая Марину к блюду с салатом из крупно нарезанных овощей, сырными дольками и большими креветками, политыми пряным оливковым маслом, – …если продолжить Вашу мысль, Марина, то получается, что у таких, как я, нет вообще ни единого шанса. Получается, что и пытаться не стоит?

– А Вы попытайтесь, – рассматривая блюдо с креветками, как бы невзначай, предложила она.

Придвинувшись поближе к креветкам, Марина с помощью вилки выловила одну из них и отправила ее на свою тарелку.

– Выглядит аппетитно, – произнес Борис, глядя поверх сочной креветки на секретарскую грудь.

– А, – отмахнулась Марина, разламывая розового рачка, – моей заслуги в этом нет. Это моей маме спасибо надо сказать…

– Я имел в виду ее, – показав подбородком, на приковавшую его внимание к Марининому декольте креветку, оправдывался Борис.

– Я поняла, Борис Валерьевич, – щекотала его воображение Марина, повышая и без того зверский мужской аппетит, – Моя мама говорила мне: «Марина, ешь больше морепродуктов и твоя грудь до старости будет аппетитной»…

Странные метаморфозы творились в его голове. Раньше, будучи со своей Мариной-женой, он постоянно думал о Марине-секретарше, а сейчас, когда его мечты начинали приобретать некие черты зыбкой реальности, перед ним возникла его Марина-жена. Сидя рядом с Мариной-секретаршей, сложив руки на груди, она укоризненно сокрушалась:

«Ну и скотина же ты, Боря!»

«Я не скотина. Это же только легкий флирт», – оправдывался его мозг.

«Ну, нифига себе легкий! Я аж вспотела от этих ваших разговоров», – растопырив пальцы, потрясла руками Марина-жена.

Мозг хотел что-то ответить, но его раздумья прервала Марина-секретарша:

– Никогда не стоит сдаваться, Борис Валерьевич, – продолжила свою мысль Марина, запивая вином, маленький кусочек креветки, – может быть, Ваш случай особенный… Может быть, найдется та, которая оценит Ваши усилия. Я же вижу, что в Вас есть большой потенциал. Простите, конечно, мне мою вольность, – она прикрыла рот рукой, давая понять, что слегка перешла границы субординации, – это, ведь, Вы мой начальник, и это Вы должны оценивать мои способности, а не я…

– Ну, мы не на работе, – разряжая обстановку, усмехнулся Борис и принялся ковырять вилкой свою креветку, пытаясь отсечь ей хвост, – И потом, я сам попросил Вас дать характеристику моим шансам на успех. Поэтому, Вы можете не стесняться. И говорить, так как есть. Без всяких там… – он покрутил в воздухе ножом, – …у нас же с Вами не деловое свидание, – продолжил он, глядя на Марину-жену, – просто обед двух знакомых людей, один из которых весьма интересная женщина, любезно согласившаяся составить мне компанию. Чему я, например, несказанно рад. Уж не знаю, приятна ли Вам моя компания.

«Ну, ты и тва-а-арь… – качала головой Марина-жена, – Хочешь, я тебе отвечу? Она сейчас доест свои креветки, запьет их вином и пошлет тебя куда подальше! А ты, придурок, вернешься ко мне и будешь опускать глаза всякий раз, когда будешь вспоминать то, как ты пускал слюни, глядя на ее сиськи. А еще, всякий раз, когда будешь встречаться с ней на работе, вспоминая как тебя бортанули. Как минимум два раза Боря! Утром и вечером! Вернись, козел, я все прощу!»

«Вы как будто с женой своей разговариваете, Борис Валерьевич», – хотела сказать Марина, но вместо этого, она положила кусочек сыра на свою тарелку и, разрезав его на две половинки, строго спросила:

– Почему Вы никогда раньше не приглашали меня в ресторан?

– Наверное, потому, что раньше мне не нужно было заказывать такси… – отшутился Борис и, выпив свой виски, обернулся в поисках официанта.

Официант мгновенно отреагировал на его телодвижение и подошел к столику. Сделав повторный заказ, Борис вернулся к своей собеседнице, продолжив разговор:

– …а, может быть, потому что я много работаю, потому что я женат и потому что… – он промолчал.

– Потому что так не принято и потому, что я стеснялся обнаружить свой интерес к женщине, которая не моя жена, – продолжила за него Марина. – А, знаете, что, – она хитро прищурилась, – отмените свой заказ. Оставшихся креветок мы с легкостью съедим позже. Только закажите закрытую бутылку белого вина.

– Вы что-то задумали? – произнес он, обескураженный таким поворотом.

– Сделайте, как я сказала, – потребовала она, притворившись невинным ангелом во плоти. – Положитесь на мою интуицию. А когда мы завтра вернемся в офис, я сложу с себя полномочия и снова стану Вашей секретаршей.

Находясь под прессом таких весомых аргументов с одной стороны и, невероятно возросшим давлением на его яички с другой, Боря подчинился. Расплатившись за обед, получив из рук официанта пакет с креветками и бутылкой белого вина, он протянул Марине руку, приглашая ее покинуть ресторан. Она откликнулась на его предложение, и, протянув ему руку в ответ, поднялась со своего места. Его учительница-жена осталась сидеть на диване, обреченно провожая мужа молчаливым взглядом.

Боря почувствовал, как прикоснувшись к ладони Марины, он прикоснулся к чему-то запретному. Это что-то пугало его и заставляло паниковать. Одновременно с тем, это «что-то», интриговало, наливало его ноги свинцом, не давая сбежать. Оно подводило его к краю глубокой черной пропасти, минуту назад, казавшейся большой цветущей поляной, с беззаботно кружащими над ней, его мыслями-бабочками.

34

Держа в руках черную, лакированную ручку Nissan, Борис совершил последнюю попытку сбежать к жене, оставшейся в ресторане. Мысленно вернувшись к дивану, он обнаружил, что диван был пуст. Он рванул ручку на себя и, поставив пакет с едой на консоль между сиденьями, забрался в салон автомобиля.

Почувствовав его нерешительность, Марина взяла ресторанный пакет и потянулась к заднему ряду сидений, избавляя его, таким образом, от страхов. Слегка завозившись с пакетом, придавая ему состояние некого идеально-неидеального равновесия, она сняла излишнее напряжение с Бориса, позволив ему, как следует, насладиться ее бедрами.

– Давайте я его в руках подержу, – предложил Борис ее левой ягодице, затянутой в юбку.

– Все хорошо, – ответил голос Марины откуда-то из-за спинки его кресла, – нужно было его сразу в багажник поставить…

Покончив с установлением равновесия, почувствовав, по его голосу, что Борис Валерьевич немного пришел в себя, Марина вернулась в свое кресло. Она поправила юбку, немного поерзав в кресле и, повернувшись к нему, шкодливо добавила:

– …но, уже лень вылезать.

Она откинула козырек и поправила блузку, чуть приоткрыв декольте, показала зеркалу язык и вернула козырек обратно.

– Вы любите Шаде[19 - Sade – британская музыкальная группа, состоящая из Шаде Аду, Стюарта Мэтьюмена, Пола Спенсера Денмена и Эндрю Хэйла. Группа носит имя единственной вокалистки группы, Шаде Аду, и часто ассоциируется только с ней.]? – неожиданно для Бориса, поинтересовалась она.

– Я бы не сказал, что влюблен в нее, но мне нравится ее творчество, – твердо ответил Боря.

– Ну, тогда Вам понравится и Малья, – Марина завела автомобиль и уверенно нажала на педаль газа.

– А кто такая Малья? – спросил он, зацепившись за музыкальную тему, как за спасательный круг, – Это Ваша кошка?

Марина рассмеялась. И, не потому, что по достоинству оценила тривиальную шутку Бориса, а потому, что почувствовала, как он окончательно расслабился, перестав думать о своей жене.

– У меня нет кошки, – продолжала смеяться Марина, – А Малья, это такая джазовая певица. Поет в стиле cool-jazz. Я, как раз купила, ее альбом. Мне кажется, Вам понравится. В крайнем случае, мы с Вами послушаем Шаде. Кстати, простите меня, что я не включаю музыку в машине. Ее пластмассовый звук меня раздражает.

– Все нормально, – успокоил ее Борис, заметив, что они действительно, все это время, ехали в тишине, – мне не мешает. Ну, в смысле, мне музыка и в моей машине надоела. Так, даже комфортнее. Нужно будет тоже поэкспериментировать и поездить в тишине. Правда, для этого мне будет необходим хороший собеседник…

Борис вдруг замолчал, посмотрев в свое окно. Прямо за стеклом, на него, осуждающе, смотрела его жена, сидя в кресле, пролетающем сквозь припаркованные автомобили.

– Это вовсе не обязательно, – вернула его мысли, обратно в салон, Марина-секретарша, – поверьте. Совсем не обязательно…

Они еще немного пообсуждали свои музыкальные предпочтения, и резко перешли к обсуждению «женщин за рулем». Боря восторгался Мариной и ее умением объяснить необъяснимые вещи. Ему нравился ее открытый, звонкий смех, ее смелая непосредственность и магнетическое обаяние. До сих пор, он считал ее красивой женщиной-пустышкой, из числа тех, кого Господь награждает красивым телом, напрочь лишая внутренней красоты. И, вроде бы, она ничего такого не сказала, чтобы выдавало ее супер-интеллект, но во всем: в ее словах, ее взгляде и даже в ее смехе, чувствовалась какая-то особенная рассудительность. Это была не дура-секретарша. Это была уверенная в себе женщина – сильная и самостоятельная, умело пользующаяся своей идеальной внешней оболочкой.