Я глянул на портрет, висящий на стене,
И вспомнил про другой, который стал опальным.
Я вновь достал его – теперь казалось мне,
Что Пушкин был на нём вполне живым, реальным!
И тот, что на стене, казался мне другим:
Уныние внушал он тёмным, мрачным фоном,
Безрадостным на нём был Пушкин, неживым,
И мне он показался даже незнакомым!
***
И я уже без колебаний заменил
Портреты на стене… Но легче мне не стало —
Вопрос наисложнейший мысль мою дразнил:
Что для меня замена эта означала?
Не замечаем мы, что в нас живёт хандра…
Портретов было два, и я свой выбор делал,
И нет сомнений в том, что мне ещё вчера
Безжизненного видеть Пушкина хотелось.
Сегодня захотел я знать, что он живой;
Что беззаботен так, что даже неприлично;
Что он кивает мне курчавой головой;
Совсем не удручён судьбой своей трагичной.
Так вот о чём поведал Пушкина портрет:
Я волен выбирать в эмоциях тональность,
Я волен отменить свой собственный запрет…
Нет, вовсе не портрет я выбрал, а реальность!
Желая оживить безрадостный портрет,
Внезапно ощутил в душе усталой радость,
Унынию былому места больше нет,
И я теперь живу, вкушая жизни сладость.
А со стены кумир мой смотрит на меня
И предостерегает взглядом от трагизма:
«Страдают пусть другие, жалобно стеня,
Твой мир совсем иной – в нём больше оптимизма».
Исповедь солдата
Я пошёл на войну,
Там окопы копал.
Был во вражьем плену…
А теперь я устал.
Я устал воевать
Ради звонких речей,
И людей убивать,
Неизвестно, зачем.
А щадить я не мог -
Предо мною был враг,
И стряхнул я с сапог
Окровавленный прах.
С того самого дня
Я утоплен в крови,
А в душе у меня
Не осталось любви.