Бог на радуге. Сборник рассказов

Однако по опыту… с мамой лучше не спорить! Лесопилка работает так эффективно, что к вечеру сложно не заскучать по вольному университетскому воздуху.

Значит, дело было во вторник.

Сначала я долго бегал за своим вечно занятым научным руководителем, не оставляя надежды получить законный отзыв. Потом – устранял последние огрехи в печатном варианте дипломной работы. Потом – с замиранием сердца слушал сплетни и слухи о готовящемся в процессе защиты тотальном терроре…

Ты же мой родной ужасный физтех, который местные остряки, широко известные в узких кругах, загадочно улыбаясь и таинственно подмигивая, в шутку назвали физкультурным техникумом.

Годы труда, счастья, свободы и забавных глупостей. Годы, когда ты постоянно чем-то или кем-то увлечён. Когда ты то беспечен, то озабочен, но всегда занят по самую тронутую крышу.

И наконец, момент гордости и одновременно смятения в ожидании новых жизненных перспектив…

И вдруг – она.

Наташа даже не вошла, она буквально ворвалась в мою жизнь: сломав, скомкав и вытеснив всё остальное-прочее.

Нет. Я и раньше влюблялся. Раз двести или триста. Страстно и регулярно. Начиная с детского садика. Часто без ответной надежды на взаимность, и это обстоятельство никогда не смущало чертовски нежного очкарика… Но чтобы так!

А главное, всё произошло мгновенно, комично, глупо и неожиданно.

Представьте себе: вы возвращаетесь из родной альма-матер домой по привычному, сотни раз хоженому маршруту, открываете родную дверь, в привычно полутёмной прихожей вас встречает привычно любимая мама. Но вместо заученного: «Привет! Как дела?»:

– Алёша, у нас гости.

– Тётя Ася приехала?

– Почему тётя Ася?! Какая тётя Ася?! Тётя Вера. Моя двоюродная сестра из Владивостока. Со своей дочерью. Они поживут у нас.

– Из Владивостока? Это там, где край земли и бушует великий, но Тихий?

– Алёша!

– Да шучу, шучу.

– Барбос ты! Марш руки мыть. А потом на кухню обедать и знакомиться с родственниками. Живее.

«Хым! Тётя Ас… Вера. Откуда? Что? Нет, я, конечно, слышал. Слышал про дальних родственников с Дальнего Востока. Но чтобы так… Эх. Совсем не вовремя. Накануне защиты диплома. Принесла же нелёгкая.»

Настроив себя на иронично-саркастический лад, судорожно пытаясь придумать каламбур на тему такого дальнего и в то же время такого надоедливо близкого… Я вошёл на кухню и застыл на пороге.

За столом, на моём любимом месте у окна, восседал божественной красоты ангел. Голова была овита венцом соломенного цвета. Изумительная! Просто прекрасная копна волос! Они светились даже в сумрачной полутени. Несмотря на то, что ангел занимал сидячее положение, можно было легко рассмотреть прелесть его фигуры. Розовый румянец и чудесные ямочки на щёчках дополняли пейзаж. И даже небольшой промежуток между двумя ровными передними зубиками не портил светлой улыбки. Наоборот, придавал ангельского шарма.

– Знакомьтесь. Это наш Алёша! А это тётя Вера и Наташа.

– Алёш, чего застыл? Поздоровайся с гостями. Он у нас воспитанный молодой человек, хоть и медведь порядочный.

– Здыр!

– А гости к нам не случайно приехали. Знаешь, Алёша? Наша девочка – перспективная спортсменка. Она делает успехи в верховой езде. И поэтому на время летних каникул её пригасил на просмотр в Москву известный тренер. Так что я надеюсь, ты не будешь против, если Наташа поживёт у нас некоторое время?

– Ох. В следующем году в школе выпускной класс! Я даже не знаю… – горестно вздохнула мама ангела, которая, оказывается, ещё и тётя Вера. Вид у неё, и правда, был пришибленно-усталый. Может, с дороги?

– Мамочка! Всё будет хорошо! – подал голос, осветив мир улыбкой, ангел.

– Ох! Кто же знает, как жизнь сложится? Я так боюсь! А вы что по этому поводу думаете, Алёша? Стоит нам в эту… Москву лезть? Уж закончила бы школу и тогда…

Первое, что пришло на ум, – крылатое выражение Виктора Михайловича Полесова:

– Всегда!

Остаток дня пролетел, точно в тумане. Свершилось! Кажется, я по-настоящему влюбился.

Чувство, которое хранит надежду, – это бесконечное счастье… Представляете? Два с половиной месяца счастья?

Через неделю тётя Вера вернулась в родные пенаты, а Наташа осталась. Мы быстро с ней сошлись, она оказалась очень компанейской и на редкость умной, начитанной девчонкой. Едва у обоих выдавалось свободное время, мы болтали обо всём и, в сущности, ни о чём.

Более всего, естественно, о лошадях. Оказывается, лошади – удивительные животные: умные, благородные. Ну, почти как люди. Даже лучше.

Мы ходили в кино, на выставки, в музеи. Да просто много гуляли по Москве. Я даже бегать по утрам стал. И конечно, как дурачок, таскался следом за Наташей в Чертаново. В «Битцу».

О! Как она божественно смеялась:

– Ах, Лёшка, Лёшка! Какой ты забавно неуклюжий. Тебе, и правда, медведь наступил на все части тела сразу. А-ха-хаа! Буквально на все.

– Да, – радостно соглашался я. – Ушиб всей бабки. Буквально всей.

Но самое классное – это, конечно, вечера у нас дома. Мама рано ложилась спать, а мы, сидя рядом так близко друг к другу, смотрели телек, обсуждали и спорили, играли в шахматы или карты…

Эх. Чего только не делали вместе, кроме одного. Мы до поры до времени не переходили определённой грани, отделяющей симпатию от любви. И тем не менее, я засыпал с радостью, а по утрам просыпался от восторга.

До сих пор не понимаю, как, каким образом в этой варварской эйфории чувств мне удалось успешно защитить диплом? Просто вопреки… Хотя, может быть, наоборот?

Благодаря старым связям деда и маминой настойчивости, меня приняли на работу в престижный научно-исследовательский институт, правда, на смешную зарплату и не совсем по профилю полученной в вузе специальности. Я – физик, а отдел, в котором волей протекции и случая оказался, – занимался исследованиями мозговой деятельности.

И всё же это было классно!

Официально мы разрабатывали новые препараты для повышения тонуса. На самом же деле в основном решали иные задачи, в том числе и для оборонки.

В конце концов, настоящему физику-лирику везде хорошо, главное – чтобы дома его далёкая любимая ждала.

Любовь делает людей глупцами! До поры до времени я был глупцом, но глупцом счастливым. До поры, пока однажды химия наших отношений не рухнула! Глупо и внезапно.

Мы сидели в сквере на лавочке и ели эскимо. Было светло, тепло и прекрасно.

– Лёшка! Как же здорово!!! – улыбнулась Наташа. – И всё-таки ты свин.

– Ы!!! – согласно закивал я, по обыкновению переполняясь чудесным восторгом от звуков её голоса.

– Лёшка, где ты раньше был?! Целовался с кем? – дразнила она меня своей замечательной щёлочкой между зубами.