Славка, Колька, Сашка и самолёт

Славка медленно слез с табурета на стул, потом на землю. Почва была влажной.

Увидел полки на стенах под банки. Там стояло несколько пустых банок, пылился короб для картошки. Он заглянул в короб, подсвечивая себе чадящей газетой. Наклонился и чуть не свалился внутрь: в углу лежала высохшая крыса.

Славка отпрянул, ударился спиной о стену.

Он начал говорить сам с собой вслух:

– Так. Я – раненый лётчик. Должен что-то спрятать. Сил у меня мало. Куда бы я спрятал? Можно в комнате, но сразу найдут. А зачем прятать? Просто сказать, где самолёт, чтобы передали. А если самолёт с золотом, так никто никому говорить не будет, сами поедут и разграбят. Значит, надо прятать карту. Куда? На чердак? Дело зимой было. Я – раненый. Сил немного. Со стороны можно увидеть, что полез. Следы на снегу. Тоже заметно. Да и зачем раненому выходить на улицу и лезть на чердак? Думай, Слава, думай! Значит, в комнате. За столько лет после лётчика ремонтов было много. Значит, нашли бы точно. И тогда бы в деревне знали, где самолёт, и обнаружили бы. Сами нашли или поисковые отряды. Так. Куда? В подпол. Можно незаметно спуститься и подняться, когда хозяев нет в избе. Вот здесь была лестница.

Славка запалил новую газету. От дыма уже слезились глаза.

«Вот здесь стояла лестница. Вон, она сгнила и валяется. Я спускаюсь. По лестнице. Сил мало. Времени мало. Куда дальше?»

Он взобрался на свою шаткую конструкцию из стула и табурета. Стал освещать стену. До крышки было ещё высоко. Слез, с трудом водрузил второй табурет. Рискуя сорваться и сломать себе шею, поднялся почти вровень с полом. Стал светить. Под пол были запиханы какие-то тряпки, видимо, чтобы сыростью и холодом не тянуло в кухню.

Славка начал выдёргивать полусгнившее тряпьё. Светил, как мог, засовывал руку. С левой стороны нащупал что-то металлическое. Прямоугольное. Прямоугольная, продолговатая металлическая коробочка.

Сердце забилось! Казалось, выскочит из груди. Во рту пересохло.

«Есть. Есть!!! Нашёл!»

Резко выдернул коробочку. Конструкция из мебели под Славкой зашаталась, накренилась и обрушилась. Каким-то чудом ему удалось взять коробку в зубы, бросить газету вниз. Она почти закончила своё горение. И уже падая, Славка схватился за край лаза.

С грохотом табуреты упали на землю.

Тело Славки раскачивалось над ними. Он скосил глаза вниз. Там, на сырой земле догорала газета, освещая тусклым светом поверженную мебель.

«Мне здесь ещё пожара не хватало, – подумал Славка. – Отец три шкуры за это спустит!»

Но газета потухла. Надо выбираться.

Доски пола толстые, ухватиться толком не за что, пальцы были грязными от земли, ладони вспотели.

«Лететь далеко, да ещё в темноте. Костей не соберу. Только вверх!» – мысли роем носились в голове.

Он подтянулся, пальцы почти соскользнули. Подбородком зацепился за пол, одну руку перехватил, вторую выбросил вверх и максимально назад, цепляясь за крышку люка.

Выворачивая руки, ломая ногти, Славка кое-как выбрался из тёмного плена подпола.

Лежал на спине, раскинув руки, коробку вынул изо рта. Она была в пыли, земле. Сплёвывал эту гадость и глубоко дышал. Пот катился по лицу. Было страшно от мысли, что мог сорваться вниз на эти табуреты.

Встал, закрыл подпол. Крышка люка не входила, он попрыгал на ней, чтобы загнать в лаз. Понимал, что много следов оставлять после себя нельзя. Будет понятно, что он лазил вниз и что-то там искал.

Газеты из-за пазухи бросил в кучу туда, где они до этого и лежали.

Стал рассматривать коробку. Она была сделана из тонкого металла типа алюминия. Надписи почти стёрты. Неразборчивы. Читалась только верхняя. Чёрными жирными буквами было написано: «U.S. ARMY FIEL RATION».

Сердце в груди забилось ещё сильнее. Откуда в глухой сибирской деревушке упаковка от американского военного пайка? Только лётчик! Он получил на Аляске продукт, засунул себе в комбинезон.

С торца была крышка по форме этой коробочки.

«Так, Слава, спокойно. Бумага могла высохнуть со временем и стать ломкой. Спокойно! Очень спокойно!»

Руки предательски дрожали от напряжения, когда он подтягивался, и от волнения. Сердце бешено колотилось в груди.

Он снял крышку и заглянул внутрь. Там была вложена бумага. Дрожащими от волнения руками он начал миллиметр за миллиметром вынимать её оттуда.

Она не крошилась, не ломалась. Вынул. Это был двойной листок в клеточку, как от обычной школьной тетрадки.

И там…

Там от руки карандашом нарисована примерная карта местности. Вот река. Вот конусом выходит Славкина падь. Вот и деревня. И на широкой части конуса… нарисованы два самолёта. Один под вопросом. И зачёркнут. Потом чёрточка заштрихована. Как будто лётчик сомневался. Второй – дальше от деревни, и на карте стоит восклицательный знак. Деревья нарисованы. Какая-то винтовка в прямоугольнике недалеко от самолёта схематично указана под ёлкой. Какая-то скала, как мост, только с проломом посередине.

«Долго рассматривать не буду, – решил Слава, – дома разберусь». Убрал карту в коробочку и засунул в карман штанов.

Уже пошёл на выход, но оглянулся. Увидел лом с приваренным топором, которым он открывал крышку люка, взял за конец и поволок на улицу. Не нужно привлекать к себе внимания. Ни к чему всё это.

Он запихнул лом под крыльцо, где и нашёл его. Пока он ковырялся, его кто-то окликнул грубым голосом:

– Эй, малец, что ты там делаешь?

Славка выпрямился и обомлел от страха. Такого страшного мужика он ни разу не видел.

Выше отца и дяди Паши, широкий в плечах, с огромной, по грудь чёрной бородой. Такие же чёрные брови, из-под которых совсем не видно глаз.

На голове мужика – ветхая шляпа. Наверное, она когда-то тоже была чёрная, а сейчас где-то серая, где-то рыжая. Но с большими полями. Вся старая и бесформенная. Одет был этот страшный великан в старый брезентовый дождевик. На ногах стоптанные кирзовые сапоги. Брюки с заплатами, прихваченными широкими стежками, заправлены в сапоги.

В огромных руках у него, как посох, – большая толстая палка – мужику почти по плечо. Палка была намного выше Славки.

Глаза у этого чудовища, когда развернул голову в сторону мальчишки, тоже были чёрные, а руки – огромные. С широкими кистями.

– Что молчишь? Обомлел?

Славка молча смотрел на незнакомца, готовый в любой момент дать стрекача и удрать от него к родителям.

– Что делаешь в мёртвом доме? Что искал?

Мужчина грозно смотрел на подростка.

От страха Славка начал волноваться. Сквозь спазм выдавил:

– Н-н-ничего. П-п-п-просто смотрел.

– Ты что, заикаешься?

– Д-д-да!

– Испугали?