Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– С чего это?

– Не знаю, Саш, пока не знаю, но у меня плохие предчувствия. Грядёт что-то страшное.

– Перестань, ты преувеличиваешь. Ты должна научиться воспринимать Эдварда таким, каков он есть. Если мы взяли на себя ответственность воспитать его, то нужно делать это до конца.

– Но тот, настоящий Эдвард, жив и здоров, я чувствую это. Он где-то рядом, порой кажется, что стоит лишь протянуть руку, и он коснется её.

– Знаю, Анна, знаю. Эдвард никогда не станет правителем. Править будет Лита. Но, если вдруг найдётся наш настоящий сын, он, и только он, займёт место на троне.

Прошла ночь, наступило утро. Веселье стихало, уставшие гости, один за другим, отправлялись в свои покои. Слуги затушили в зале свечи, и его сияние растворилось в утренних сумерках. Серый, тусклый свет, проникавший сквозь окна, разом стёр все краски, окутав всё блёклой пеленой.

На востоке всходило солнце. Алая полоска зари раскрасила небо над уходящим в даль лесом. Солнечный диск с каждой минутой поднимался всё выше и выше, но неожиданно затянувшие небо тяжёлые тучи поглотили его. Мелкий холодный дождь хлынул из серой мглы неба, загнав под крышу и кошек, и бродячих собак. Казалось, сама природа плакала, предчувствуя беду.

Ближе к полудню поднялся ветер, холодный, северный, пробиравший до костей. Резкий, сильный порыв его в одно мгновение сорвал со шпиля на крыше дворца королевское знамя. Тёмно-синее полотнище, метнулось раненой птицей и упало в лужу перед окнами покоев принца. Это произошло на глазах у стоявшей на балконе Анны. Предчувствия и подозрения, не отпускавшие её с прошедшей ночи, только усилились, когда она увидела тонущее в грязной луже благородной знамя.

Королева судорожно вцепилась в ограждение балкона, ногти заскрежетали по холодному влажному камню, едва не до крови войдя в плоть. От начавшегося озноба затряслись ноги, по вискам потекли капли пота. Чтобы не упасть, она поспешила присесть на лавочку. Перед глазами всё поплыло, словно дурман оплёл своей сетью её разум, затем разом померкло сознание. Был вечер, когда она пришла в себя. Чья-то рука легко похлопывала по её щекам. Анна открыла глаза – перед ней стоял Александр.

– Не ожидал встретить тебя здесь. Где ты была весь день? – он выглядел не лучшее её. Под глазами чернели мешки, а лоб и щёки, покрылись бледным восковым оттенком, словно от болезни.

– Я… я была здесь. Уснула, наверно.

– Долго же ты проспала. Сны интересные видела? – король попытался изобразить на лице улыбку, но это у него получилось неважно. Улыбка походила на болезненную гримасу.

– Нет, ничего не видела. Только темнота.

– Тогда пойдём со мной, собираюсь лечь пораньше. Надеюсь, ты увидишь что-нибудь более приятное.

– А совет? Сегодня на вечер совет назначен. Или я проспала его?

– Нет, он через час. Но я на него не пойду, устал что-то, – Александр тяжело вздохнул. – А если честно, мне плохо.

– Где Эдвард? – прошептала она. Глаза её расширились так, что король отшатнулся.

– Катается на лошади. Анна, что с тобой? На тебе лица нет. Или ты что-то подозреваешь? Думаешь, он отравил меня тем вином? Так мы пили из одного кубка.

– Нет, Саш, нет. Я ничего такого не думаю. Просто спросила.

– Ты никогда не спрашиваешь просто из праздного любопытства.

Анна не ответила. Покачала головой, взяла мужа под руку и увела его в покои.

Он проснулся около двух ночи, когда накатившая ниоткуда волна страшной, тупой боли, сжала своими тисками сердце. Разрывающее жжение проникло в каждую частицу тела, в каждый волосок. Дикая резь сковала желудок, ноги свело в жуткой судороге, а пальцы рук скрючились, словно у парализованного. Перед глазами стоял туман, слух наполнил неясный гул.

– Что с тобой?! – Анна проснулась мгновенно.

– Я… умираю, – проговорил он, с трудом разжимая сжавшиеся челюсти. – Ты была… права… Принеси Аклостин.

Анна вскочила с постели, бросилась к нише в стене, где лежал меч. Холод камня обжёг ступни, но она не замечала этого. Все чувства отключились, женщина думала лишь о том, кто умирал у неё на глазах. Меч оказался в слабеющих руках короля.

– Смотри, – Александр, с трудом, рванул клинок из ножен.

Вместо того чтобы выпорхнуть с лёгким свистом, он со скрежетом выдвинулся лишь наполовину. Анна поднесла к лезвию свечу, и едва не вскрикнула от ужаса. Сталь меча покрылась буровато-коричневой чешуёй ржавчины.

– Смотри, – простонал король, ещё раз попытался рывком вытащить меч, но он, выдвинувшись из ножен на пядь, осыпал белый шёлк простыни мелкими, грязными чешуйками. – Я ухожу туда, где меня ждут. Мои товарищи ждут меня, они говорят, что уже заждались.

Губы попытались растянуться в улыбке, но получилась страшная болезненная гримаса. Анна старалась сдержаться, но не смогла. Громкие рыдания вырвались из её груди, она упала на пол, на колени и спрятала лицо в трясущихся ладонях.

– Не плачь… не плачь, – он попытался успокоить её, положив уже плохо слушавшуюся руку на плечо жены. – Я сам навлёк на себя проклятие… Оно нашло меня.

Дверь спальни внезапно распахнулась, и в ней появились одетые в ночные рубашки Эйнар и Сантилия. Проснувшись от криков Анны, они немедленно бросились к ним, благо покои находились через стенку.

– Что происходит?!

– Эйнар… подойди ко мне, – тихим, слабым голосом попросил его Александр. Тот, предчувствуя худшее, бросился к нему, опустился на колени, рядом с Анной.

– Я умираю… Эдвард отравил меня.

– Но как? – недоумевал друг. – То вино? Так вы вместе пили.

– Не важно… У него могло быть противоядие… Но я точно знаю, это он…

Король осёкся, закрыл глаза, и страшная судорога исказила его лицо. По щекам пробежала лёгкая дрожь, они побелели, стали белее снега. Казалось, ещё мгновение, и жизнь оставит его.

– Казни Эдварда… Прими трон… – прошептал он из последних сил.

– Александр… – так же, шёпотом, ответил Эйнар, сжав в руку друга. Он уже не чувствовал, как по его щекам ручьём стекали жгучие слёзы.

– Прощайте…

Тело короля обмякло, похолодело, а живые, горящие глаза поволокло мертвенной пеленой. Король умер.

Никто не зарыдал. Все плакали тихо, стараясь не шуметь, словно боялись потревожить покой умершего. Дрожащей рукой Анна коснулась не закрывшихся глаз – веки медленно опустились. Эйнар вдруг поднялся.

– Время не ждёт. Эдварда нужно схватить немедленно, если он ещё только не сбежал.

Он бросился к себе в спальню, переоделся и, оставив наедине с умершим Сантилию и Анну, поспешил разбудить гвардейцев.

– Я даже не успела попрощаться с ним, – горько прошептала Анна.

Сантилия ничего не ответила, лишь всхлипнула и уткнулась подруге в плечо.

– Помню, когда впервые увидела его, подумала – самый обычный, ничего особенного. Самый заурядный, каких вокруг полным полно. Ничем не отличался от тех, кого встречала каждый день. Но я и не могла представить, что случиться со мной, если узнать его немного ближе. Всё это казалось сном, самым обычным сном… Как давно это было. Как жаль, что ничего этого уже не вернуть, ничего уже не исправить. А теперь, теперь остаётся лишь одно – стареть в одиночестве. Мне кажется, что я проживу ещё долго, слишком долго…

3

Прошло три тяжёлых дня, и серое, хмурое утро открыло новый, обещающий стать таким, как и прежние, день. С неба беспрерывно лил мелкий, холодный дождь, по-осеннему мерзкий и неприятный. Но, несмотря на это, множество горожан запрудило площадь перед Северными воротами. Они сбились в огромную, тесную толпу, многие, многие тысячи, мужчины, женщины, даже дети. Невозможно было не то, чтобы двинуться, а даже пошевелить плечом. Тем, кому не хватило здесь места, занимали крыши окружавших площадь домов. Рискуя сорваться со скользкой черепицы, они сотнями забирались туда только с одной целью – проститься с тем, кто правил ими последние двадцать лет.

Не сказать, что этот правитель управлял ими настолько хорошо, что никто не нуждался. Но он был тем, кто привёл их к свободе. Одно это заставляло боготворить короля. Тысячи горожан, затаив дыхание, стояли и ждали. Над толпой нависла гнетущая тишина, лишь изредка можно было расслышать всхлипывания, да тихий плач. Люди готовились проводить короля в последний, скорбный путь.