Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Таков порядок.

Пришлось последовать совету, но едва Танис наклонился, чтобы поднять посуду, над головой прогремел голос надсмотрщика.

– Ты что это, мразь, на палубу миски ставишь. С пола пожрать захотел?

Пленник ничего не ответил и лишь молчал, стиснув зубы. Под левой ногой он чувствовал нож, он хотел пустить его в ход, но пока держался. Нога надсмотрщика ударила в посуду – во все стороны полетели черепки.

– С пола теперь жрать будешь. А ну, собери живо осколки.

Танис даже не шевельнулся.

– Ты что, оглох?! Я тебя сейчас научу меня слушать.

Тяжёлая, огрубевшая рука сжала шею Таниса, и начала клонить его вниз. И вдруг, казалось непреклонный, упрямый заключённый, сдался. Он наклонился и… Внезапно тускло блеснул невесть откуда взявшийся кинжал. Надсмотрщик попытался уклониться, но его грузное тело двигалось слишком медленно. Нож, словно молния, ударил его под грудину и, готовый слететь с губ крик застыл в груди.

Танис вырвал окровавленное лезвие и вскочил – помощник надсмотрщика уже бежал к нему, на ходу пытаясь достать свой короткий меч. И, мгновение спустя, когда их разделяло менее шести шагов, в воздухе свистнул брошенный нож. Его лезвие ударило парня точно в кадык, глубоко застряв в горле. Он захрипел и рухнул, как подкошенный, заливая чищеную палубу кровью.

– Ключ на поясе, – вновь услышал Танис голос соседа.

Нащупав тяжёлую связку, он на удивление быстро подобрал ключ от замка цепи их весла, а затем отдал ключи другим. Узники, стараясь не шуметь, начали подбирать ключи к своим замкам. Выход с гребной палубы лежал по лестнице, вход на которую закрывали железной решёткой. К счастью, сейчас она была открыта.

Танис, не теряя времени – лишь забрал нож – бросился туда. Ждать остальных он не стал. Здравый смысл подсказывал, что скрыться в одиночку гораздо проще, чем с этой шумной толпой. На их крики сейчас сбежится вся стража, а её тут предостаточно, так что у остальных нет никаких шансов на спасение. Что ж, судьба. У них своя, у него – его собственная.

– Эй, что там за шум у вас? – раздался вдруг снизу голос, когда Танис уже стоял на лестнице.

Тот же выход шёл и с нижней гребной палубы, и её надсмотрщик, привлечённый небывалым шумом над головой, решил подняться и проверить, в чём дело. Видимо, он принял беглеца за своего, поэтому именно такой вопрос прозвучал из его уст. В то же мгновение решение созрело в голове Таниса. Промедли он хоть чуть-чуть, надсмотрщик догадался бы, в чём дело и поднял крик. И Танис, перепрыгнув через перила лестницы, оказался с ним лицом к лицу.

Тот не успел вымолвить и слова. От неожиданности, его язык словно присох к гортани и, вместо крика послышалось несуразное мычание. Здоровый кулак Таниса скинул беднягу вниз, раздробив половину зубов. Ещё мгновение, и беглец оказался на верхней палубе. Стоявшая на часах охрана сразу обратила внимание на невесть откуда взявшегося человека. Но не успели они окликнуть его, как тот бросился с борта в море. Пущенные ему вдогонку стрелы, больше для острастки, так и не нашли свою цель.

Прекрасный пловец, Танис легко проплыл через всю акваторию порта, проплыл мимо рыбацкого поселка и, когда город остался позади, выбрался на берег. Его окружал густой хвойный лес. Стройные сосны стремились ввысь, теряясь на фоне ночного неба, ели стояли, словно призрачные нагромождения из пустоты и мрака. И кругом тишина – всё живое уже отошло ко сну. Лишь лёгкий ветерок слегка шелестел в кронах деревьев.

Вымокший, измученный Танис, едва попав на берег, свалился среди корней росшей на берегу раздвоенной сосны. И, хотя море было ещё тёплое, ночью воздух сильно остывал. Дрожа от холода и не имея возможности разжечь костер, Танис свернулся калачиком и быстро уснул на мягком песке.

Набежавшие за ночь тучи сменили ещё тёплую, ясную погоду на мерзкую, холодную морось, то и дело сменявшуюся проливным дождём, и лишь недавно солнце снова стало проглядывать сквозь серую пелену. Танис проснулся от того, что холод сводил его руки и ноги в болезненной судороге. Встав, он немного попрыгал на месте, чтобы кровь пошла к затёкшим членам. Стало немного лучше, но это всё равно не помогало от холода, который, без труда, пробирался к телу сквозь сырую одежду. Танис чихнул, да так сильно, что рядом взлетели испуганные птицы – простуда брала своё. Уже чувствовался лёгкий озноб, но сдаваться было ещё рано. Надо идти, идти в Параю.

17

Веки после сна словно склеились. Стрижевский уже проснулся, но никак не мог раскрыть их. Он ощущал падающий на лицо яркий свет. Даже так он слепил, а открой глаза, этот свет выжжет их дотла, превратит в лёгкий серый пепел.

– Тьфу, чёрт! – выругался Иван Сергеевич, рассердившись сам на себя от этих мыслей.

Глаза резко открылись. Свет падал на лицо сквозь небольшое квадратное окошечко. Стрижевский часто заморгал, но, вскоре, привык к яркому солнцу. Он осмотрелся. Вчера, когда их силой затолкали в эту каюту, здесь уже было темно, и им пришлось на ощупь искать кровати, чтобы лечь спать. Теперь стало видно, что он находится в небольшой, примерно два на три, каюте.

Под окошечком, на топчане, спал Саша, у противоположной стены – Николай. Кроме трёх лежаков здесь больше ничего не присутствовало, разве что расшатанный табурет, где лежала грудой сваленная одежда. Тани здесь не было. Её поместили в отдельную каюту, по соседству с этой.

Стрижевский оделся, тронул дверь. Дверь оказалась закрыта снаружи. Он легонько постучал, стараясь не разбудить товарищей. Лязгнул засов, дверь открылась. В проёме показался молодой солдат. Он, похоже, тоже только что проснулся – лицо его было настолько глупым и заспанным, что Иван Сергеевич едва не расхохотался.

– Что нужно? – спросил солдат, зевнув.

– Выйти хочу.

– Не велено.

– То есть как так?

– Пока не прибудем в Мил, вам надлежит оставаться в каюте.

– И долго ещё?

– Уже подплываем.

Дверь резко закрылась, едва не ударив Стрижевского по носу. Иван Сергеевич негромко выругался и сел на постель. Сделать что-либо сейчас он был бессилен. Оставалось лишь ждать.

Вскоре заворочался просыпающийся Николай. Перевернувшись на спину, он потянулся, зевнул и открыл глаза.

– Как спалось? – спросил его Стрижевский.

– Неплохо.

– Мил скоро.

Коля встал, оделся и подсел рядом.

– Что делать будем? – спросил его Иван Сергеевич. – Мне что-то ничего на ум не приходит.

– Да и я пока не знаю, – вздохнул Николай.– Одно хорошо – медальон не отобрали.

– А вот я боюсь, что Таню от нас забрать могут.

– С чего это ты так решил?

– А ты слышал, что вчера бородатый говорил. Мол, похожа, Эдвард заинтересуется.

Николай задумался. Но, вскоре, стало понятно, что он что-то задумал. Правда на его лице читалась такая неуверенность в своём плане, что Иван Сергеевич, тронув его за руку, спросил:

– Ты в порядке?

– Где твой пистолет?

– В лодке.

– Нам нужно добраться до него.

– Учти, это ведь на самый крайний случай. Договаривались.

– Считай, что этот крайний случай наступил.

– Но мы не выйдем – дверь заперта, и там стражник. А скоро Мил.