Исполнение желаний. Воля свыше. Часть вторая

– Нет, но, думаю, должен же он быть похожим на родителей. Посмотрим повнимательнее, авось и догадаемся. А другой на тебя должен быть похож.

– А ты прав, Арстин. Короля и королеву мы все видели. Да и я у вас на виду целыми днями.

Малис нехотя покинул тёпленькое местечко и, вместе с Арстином, снова подошёл к Лайре. Та всё ещё держала детей у груди, прикрывая их от взора Малиса своим телом.

– Положи-ка детей на шкуру, – проговорил тот.

Она немного поколебалась, но зная, что упрямство ни к чему хорошему ни приведёт, подчинилась.

– Смотри, Арстин, – вздохнул Малис, глядя на лежавших на шкуре голеньких малышей.

Оба были примерно одинакового роста, но один казался немного толще, и на его плече краснело странное родимое пятно. Другой же был беленький и чистенький, без единого пятнышка, без единого изъяна на крохотном тельце.

– Думаю, этот, – сказал Арстин, указывая на второго. – Чистенький, беленький, да и лицо похоже.

– Уверен? По мне, так они оба на одно лицо.

– Ну, кажется мне, что принц должен быть с гладкой белой кожей, стройненький.

– Может ты и прав.

– Да ты погляди на второго – толстый, кожа какая-то смуглая, да и пятно родимое. Явно, внук Старого каплуна.

Малис присел рядом с ворочавшимися младенцами. Кто разберёт их, какой из них наследник престола? И с чего этот Арстин взял, что принцы все беленькие да чистенькие. Это потом, один из них станет ходить в дорогой, красивой одежде, мытый и надушенный, а другой в том, в чём придётся, грязный, да и пахнуть от него будет в лучшем случае лошадиным потом. Только мать различит их сейчас. Но встречаться ему с ней не стоит. Едва ли отпустят его просто так. Тюрьма, а то и смерть будут результатами этой встречи.

– Ладно, – проговорил он. – Сделаем так, как ты думаешь. Времени у нас нет. Думаю, они не станут задерживаться. Нужно выходить.

Малис повернулся к Лайре – женщина размазывала по щекам слёзы.

– Закутывай ребенка, положи его в корзину и сама одевайся. Поедем втроём, я, Лайра и Ткар. Остальные, и ты, Арстин, остаются здесь.

Три тёмных фигуры мелькали в предрассветных сумерках. Малис ехал первым. Конь медленно ступал в глубокий снег, выбирая дорогу. По его телу то и дело пробегала дрожь от холодного утреннего воздуха. Сам седок сидел, сгорбившись, словно на его плечи взвалили непосильную ношу. Следом, крепко сжимая в руках корзину с ребёнком, ехала Лайра. Слёзы так и не перестали литься из её глаз. Крохотные капли скатывались по щекам на подбородок, застывая льдинками на повязанном вокруг шеи платке. Последним был возвышавшийся в седле, как скала, Ткар. Он то и дело, громогласно кашлял, и этот звук звенел в оледенелых стволах деревьев.

До дороги оставалось совсем немного, можно не спешить. Едва ли король успел выехать из деревни. Всадники старались попридержать и без того медленно шагавших коней, чтобы те шли ещё медленнее. Малис не боялся опоздать, что-то подсказывало ему, что ещё и ждать придётся. Он то и дело натягивал поводья, словно старался совсем остановить коня. Животное громко фыркало, выпуская из ноздрей белёсый пар, но не останавливалось, а шло так медленно, насколько хватало терпения.

Никто не говорил ни слова, да и не о чем было говорить. Слышались лишь тихие всхлипывания Лайры да кашель Ткара. Наконец, в просветах между деревьев, показалась дорога – грязно-серая лента утоптанного, укатанного снега. Уже совсем рассвело. Серое утреннее небо стало ярче, налилось голубым. Темнота рассеялась.

Малис остановился на дороге, задумался, но лишь на мгновение. Его взгляд упал на обочину где, на повороте, темнел могучий ствол старого дуба.

– Туда, – сказал он и пришпорил коня.

Они подъехали к дереву, осмотрели его со всех сторон. Дуб рос на небольшом холмике и в стороне, противоположной дороге, земля под ним немного осыпалась, вымылась осенними дождями, создав невысокий, примерно по грудь, обрыв. Корни дерева, корявые и толстые, отходили от его верхнего края и, уходили в землю, образовав некое подобие свода пещеры. Края её, засыпанные снегом, не были видны с дороги. Ткар немного разгрёб сугроб, отрыв удобный лаз вовнутрь. Коней отвели поглубже в лес, чтобы те не привлекали внимания своим ржанием, а сами залезли в укрытие. Малис порылся в карманах, нашёл огарок сальной свечи. Запалив огнивом трут, он поднёс крохотный, трепетный огонёк к фитилю. Свеча, сочно потрескивая, разгорелась оранжевым, коптящим пламенем, распространяя вокруг аппетитный запах шкварок.

– Отдыхай пока, Ткар. Скоро сторожить пойдёшь.

– А за коней не боишься, – спросил тот, устраиваясь поудобнее на твёрдой, как камень, мёрзлой земле. – Зима – время голодное, а в лесу зверья полно.

Малис ничего не ответил. Он сел рядом с Ткаром и достал из-за пазухи деревянную флягу. Отпив немного, он состроил гримасу и отдал вино товарищу.

– Что это ты пьёшь? – спросил тот удивленно.

– Вино лафирское. Когда Фарнадо отбили, гадости этой там много нашли.

– Гадость? А зачем пьёшь?

– Не знаю, вкус сначала не чувствуешь, обжигает, как огонь, но потом ничего, приятно.

Ткар пожал плечами и опрокинул в свою глотку не меньше половины того, что было во фляге.

– Действительно, – сказал он, поморщившись. – Огонь. Зато согревает здорово. Из чего его делают?

– Говорят, из того же самого винограда.

– Да? Нет, неплохая штука, особенно, когда холодно и зуб на зуб не попадает.

Ткар отхлебнул из фляги ещё и передал её дрожавшей от холода Лайре. Та глотнула и, закашлявшись, с трудом проглотила жгучую жидкость.

– Согревает, – сиплым голосом произнесла она.

Свеча быстро сгорела и, полыхнув на прощание ярким белым пламенем, погасла. Под сенью корней стало темно, лишь свет снаружи немного рассеивал темноту. Они молчали. Лайра тихонько качала ребенка, вполголоса напевая колыбельную, Ткар сосредоточенно выстругивал что-то из попавшейся под руку ветки. Малис, пробравшись к лазу, то и дело выглядывал наружу и осматривался.

– Пора, Ткар, – проговорил он, наконец. – Иди, последи за дорогой.

– Иду, – ответил тот и вылез из укрытия.

Снаружи раздался громкий хруст снега под сапожищами здоровяка. Звук постепенно удалялся в сторону и, наконец, совсем стих.

– Что теперь? – спросила Лайра.

– А что теперь? – Малис усмехнулся. – Будем ждать.

Прошло совсем немного времени, как вдруг рядом опять раздался звук шагов. В лазе появилась голова Ткара.

– Едут, – хрипло прошептал он.

Лайра вздрогнула и, побледнев, машинально прижала к груди корзину со спящим ребёнком. Малис пристально посмотрел ей в глаза.

– Давай корзину.

– Малис, одумайся, – взмолилась женщина.

– Замолчи, дура, – рассердился тот. – Я и так из-за тебя дел нехороших натворил, так дай мне хоть что-то исправить, может и совесть поменьше грызть будет.

Он отнял у неё корзину и выбрался наружу. Вдалеке уже слышался топот копыт, позвякивание упряжи, доносились человеческие голоса. Не спутать бы, вдруг не король, а кто-нибудь ещё забрёл в эту глушь. Хотя, откуда. Что делать здесь? Едва ли здесь был ещё такой же большой отряд.

– Прячься, – приказал Малис Ткару – тот послушался и, с треском продравшись через переплетение корней, исчез во мраке укрытия.

Малис бросился к дороге и, даже не посмотрев по сторонам, оставил на неё корзину с младенцем. Будь что будет. Он со всех ног побежал обратно, не обращая внимания на оставленные на снегу следы. Уже рядом с лазом, он услышал, как громко заплакал проснувшийся ребёнок. «Так оно лучше», – подумал Малис, ныряя во мрак сквозь корни.